Опрометчивый шаг

— Спасибо.

Фейт не понимала, почему мать поступила столь вежливо, но все равно была ей благодарна.

— Звонили также из компании, занимающейся грузоперевозками. Я назначила им другой день. Вот, посмотри. — Лэни указала на тот день недели, на который Фейт запланировала доставку мебели для дома Итана. — Только не заблуждайся. Мне совсем не нравится то, чем ты занимаешься.

Опять двадцать пять. И это столь долго ожидаемый разговор с матерью?

— Почему такая неприязнь? Разве мне не надо зарабатывать себе на жизнь?

— По-моему, Картер оставил тебе достаточно денег? — многозначительно спросила Лэни.

Краем глаза Фейт заметила, как Тесс с приоткрытым от любопытства и удовольствия ртом следит за их беседой.

Фейт закусила губу.

— Мне досталось от него столько, сколько нужно для того, чтобы начать собственное дело. Кроме того, мне нужна подушка, безопасности, — осторожно заметила Фейт.

Лэни покрутила головой.

— Тебе следовало вложить их, как следует, и тогда ты могла бы жить без всяких забот. Но работать, как все, это… недостойно твоего положения.

Фейт напряглась.

— А я, напротив, даже горжусь своим положением. Мне нравится то, что я делаю. Конечно, мне бы это нравилось еще больше, если бы у меня было больше клиентов, но, благодаря противозаконным делишкам отца, никто не хочет иметь дело со мной.

Фейт взглянула прямо в лицо матери.

Лэни собралась что-то возразить и даже уже приоткрыла рот, как вдруг Фейт, махнув рукой, отпрянула назад.

— Только не говори мне всякую чушь о том, что его оклеветали. Он сам признал себя виновным. Федералы забрали все его имущество и продали его на аукционе. Он, безусловно, знал, что делал.

Лэни сжала губы. Весь ее вид как будто говорил: «Мне не нравится такой тон, более того, я его не заслужила».

Фейт стало стыдно. Ей захотелось обнять мать, приласкать ее, но она побоялась, а вдруг мать сбросит ее руки, оттолкнет, уйдет от ее ласки.

— Послушай, мам. Разве ты не понимаешь, что наша жизнь изменилась? — уже мягче спросила Фейт. — Уже не те времена, и нам тоже надо меняться. И тебе и мне.

Но мать упорно отмалчивалась. Фейт отвернулась.

— Ну что ж, спасибо тебе за то, что ты отвечала по телефону и за договоренности о поставках.

Как только сменилась тема беседы, вид у Лэни сразу смягчился.

— Пустяки, наверное, ты забыла о том, что в свое время я устраивала несколько мероприятий и стала настоящим профи в составлении расписаний.

— Конечно, помню.

Фейт улыбнулась.

Лэни встала, изящная, невозмутимая, и пошла по магазину, мимоходом трогая вещи. В ней еще многое оставалось от прежнего образа светской дамы, несмотря на то, что больше не было собственного особняка, и что положение было незавидным. Лэни Харрингтон даже не отдавала себе отчета в том, насколько шатким и хрупким было ее положение. Она изо всех сил цеплялась за иллюзию, за прошлое, хотя было достаточно одного слабого толчка, чтобы мираж развеялся окончательно.

— Ты не станешь возражать, если я кое-что переставлю?

Вопрос матери удивил Фейт.

— Делай, как хочешь.

Тесс, поняв, что ничего интересного больше не будет, вставила в уши наушники от плейера.

Фейт уселась за рабочим столом, пока ее мать что-то передвигала и переставляла.

— Мама, Кэролайн сказала мне, что она пыталась наладить с тобой отношения, но ты от всех отгородилась, буквально запершись в своей квартире.

— Шш, — зашипела Лэни, кивая на Тесс. — Маленькая подслушивает.

— Я уже не маленькая. Кроме того, я не знаю в городе тех, кому смогла бы передать всякий вздор… — Но тут Тесс замолчала, умоляюще глядя на Фейт. — Я хотела сказать… я никого не знаю в городе, кому могла бы повторить все, что услышу. При мне вы можете смело говорить.

Фейт рассмеялась. По-видимому, хитрая Тесс, если не выключила, то уменьшила громкость плейера, чтобы подслушивать разговор.

— Да, можешь говорить при Тесс, — согласилась Фейт. — В нашем маленьком городке всем известно о том, что натворил отец. Ты же ни о чем не догадывалась, пока это не раскрылось. Нет ничего зазорного в том, чтобы начать все заново.

Лэни повернулась к дочери спиной.

— У тебя нет причин поворачиваться спиной к тому, кто является твоим настоящим другом или пытается им быть, — сказала Фейт.

Точно так же у нее не было причин поворачиваться спиной к собственной дочери. Но это был не тот разговор, который Фейт хотелось продолжать, тем более перед Тесс… Лучше бы его вовсе не затевать. Слишком больно было думать о том, что на протяжении многих лет мать выражала ей презрение, злилась на дочь только из-за того, что отец уделял ей слишком много внимания.

Фейт предупреждала Тесс, что Лэни очень эгоистична. Точнее было бы сказать, что Лэни — нарциссическая особа.

— Ты знаешь, что муж Кэролайн потерял работу? — наконец проговорила Лэни, небрежно пожимая плечами. — Правда, у них есть деньги, принадлежащие семьи Кэролайн. Но это так унизительно!

— И каким образом это касается тебя или твоей дружбы с ней? — спросила Фейт. — Твой муж украл у людей миллионы. Кэролайн, возможно, обратится к подруге, которая разделит с ней ее проблемы и трудности. Думаю, ты могла бы поступить точно так же.

— Мне никто не нужен, — отрезала Лэни.

— Ну что ж, тебе же хуже. — Фейт повернулась к Тесс, которая опять навострила уши: — Собирайся. Мы отправляемся по магазинам.

Она оглянулась на мать, надеясь увидеть хоть какое-то проявление человеческих чувств — обиду, гнев, печаль, раздражение. Хоть что-нибудь.

Лицо Лэни Харрингтон представляло собой бесстрастную маску.

Фейт понимала: сегодня сказано достаточно, чтобы заставить мать задуматься, но, увы, та ничего не хотела слушать.

— Я сама о себе позабочусь, — ледяным тоном сказала Лэни Харрингтон. Встав и не говоря больше ни слова, она вышла из магазина.

— Ого, как холодно, — заметила Тесс. — Брр, так можно замерзнуть.

Фейт присела на минуточку, чтобы немного прийти в себя.

Взглянув на стол, она увидела, что мать, кое-что переставив на столе, сделала ее рабочее место более организованным и удобным. Оглядевшись вокруг, Фейт заметила, что Лэни не зря ходила по магазину, что-то переставляя или передвигая. Теперь все выглядело красивее и привлекательнее. Мать, одаренная вкусом, вместо того чтобы осуждать других, могла бы многого добиться в жизни. Жаль только, что у нее не было такого желания.