Оптимистка
Шрифт:
Сандра пропала. Вот уже неделю не ходит в институт и не отвечает на звонки. Аппарат абонента выключен. Может, потеряла? Не обязательно случилось что-то, она же не обязывалась мне докладывать. Просто… Просто мое уныние никак не хочет заканчиваться, а ее пропажа еще стимулирует его. Всё как-то… глупо. Печально. Такое ощущение, что я попробовала другую жизнь и не хочу возвращать прежнюю, но уже живу ею, потому что мне не дали выбора. Боже, я начала говорить, как какой-нибудь жалкий философ. Бе.
Короче, Луня предложил встретиться сегодня. А я предложила напиться. Хоть раз до такого
Раф пришел в половину девятого, шурша пакетом. Я предупреждала, что выпивки хватит, но он решил обезопасить себя и накупил коньяка. С моей стороны было много-много долек лимона и сахар. Ну и то, что осталось от парней. Мне бы хватило на несколько попоек сразу.
– Привет, красавица, – Лунев легко чмокнул меня в щеку. – Я, кажись, с девушкой расстался, так что у нас целых два повода. Здорово, правда?
– На самом деле не очень, – села к нему на диван. – Давай, поработай открывашкой.
– Всё ради вас, – шутливо склонился. Вскоре большая часть бутылок лишилась крышек, а Раф жестом фокусника извлек из шкафчика стаканы. – Алле-оп! Мы ж не алкоголики, чтоб пить с горла, верно?
– Верно. А ну не лапать! – прикрикнула, когда он потянулся за лимоном. – Марш руки мыть, не разводи мне микробов.
– Спорю, они столь же милы, как и я, – он откинул прядь со лба, и я, дразнясь, повторила его движение, постаравшись выразить лицом бесконечное самолюбование. Луня рассмеялся. – Ладно-ладно, иду.
Вернулся он быстро, мы чокнулись и выпили. Закусили. Снова выпили. И помчалось.
Шесть часов спустя
– А потом, представляешь, он укатил в Париж. Париж! Где он, и где я! С самого начала надо было думать!
– Париж, – фыркнул Раф. – Откровенно говоря, его значимость приукрашивают. Ну, красивый город, скотина, но возьми наш Питер. А? – качнула головой, сдерживая икоту. – Ничего? Так вот, Питер. Петергоф и архитектура! А Париж? Мода и архитектура! Ну и кто круче?
– Мы, конечно! Блин, Раф, я сползаю!
– Счаз! – он схватил меня за что-то – не поняла, что – и подтянул обратно к себе. Я засмеялась.
– Сижу на коленях у обалденно красивого парня и тоскую о другом! Какая ирония!
– А я держу в руках единственную девушку, которая меня понимает, и при этом думаю о другой. Старость подкралась незаметно, – он натурально вздохнул, и мы дико заржали. Точно лошади. Красивые, грациозные – ну, я исключение, – хвостатые лошади. Меня снова пробрало.
– Какого цвета мой хвост?
Лунь озадачился и даже попытался сдернуть с меня джинсы – посмотреть, наверное, – но я треснула ему в лоб.
– Черт возьми! Лунев, я из-за тебя лоб себе расшибла!
Раф потирал свой и ничего не ответил. Вдруг его понесло, он захрюкал и сполз на пол. Я с некоторым трудом свесилась вниз, стараясь не упасть.
– Ты чего?
– Я розовый! – выдал он мне, продолжая истерически хрюкать.
– Свинья, – догадалась после некоторых
раздумий. – Ну-ка, дай потискать свой пятачок!Нашарила что-то рукой и сжала. Мягко. Нет, на нос не похоже.
– Дура, лицо с другой стороны, – сдавленно просветили меня. Понятливо хмыкнула и поменяла расположение. – Ай-я-яй, мать же твою, выше бери!
– Фу, противный, – надулась и кое-как вползла обратно. – А где скрюченный хвостик?
– Щас покажу, – он начал расстегивать ширинку. От неожиданности я без предупреждения распрямила ногу. Раф согнулся и снова оказался на ковре.
– За что-о-о-о-о? – жалобно простонал он.
– Ой, Раф, солнышко, я нечаянно! – собираясь помочь, неожиданно свалилась на него. Парень затих. Изо всех сил постаралась приподняться. – Раф? Раф, ты живой?
– Не очень, – прохрипел в районе уха. – Солнце, слезь с меня!
– Уже иду, – по дороги задело нечто важное, потому как Луня снова скрутило, и прониклась осознанием собственной вины. – Что-то мне слишком уж хорошо, пойду чайник поставлю.
– Воды не забудь налить, – донесся до меня приглушенный совет.
Опираясь на стенку как ориентир, добралась до кухни и даже включила чайник. Потопала в ванную, умыла лицо вводом и посмотрела на себя в зеркало. А глазки-то мутнявые, да еще двигаются туда-сюда. Ой, это я качаюсь. Надо трезветь.
Вздохнула, замкнулась и встала под душ, стараясь не намочить голову. В себя пришла минут через пятнадцать и ужаснулась. Голова казалось легкой до невозможности, как шарик с гелием. Ой, меня прет.
Вышла, нацепив пижаму – вещи остались в ванной, завтра уберу, – и не обнаружила Рафа в комнате. Озадачилась.
– Луня? Лунь, ты где?
Проверила кухню, туалет, ванную, заглянула под кровать и зачем-то в шкаф, но никого не нашла. Меня начало потряхивать. Куда он прошел? Пьян же, как фортепьян, а ну куда угодит?
Щелкнула дверь.
– Хельга, гляди, что я принес! – с облегчением увидела, как парень трясет какой-то коробочкой.
– Что это?
– Краска, – гордо заявил он. – Я решил стать блондином и твоим идеалом! – тут он вперил в меня тяжелый взгляд. – Покрасишь меня.
– Я?! Ты что, я не умею!
Более весомые аргументы в тот момент не соизволилил прийти в голову.
– Научишься, – заявил он, отметая все мои возражения. – Пошли!
Позднее свое поведение я смогла объяснить только известной степенью трезвости. Покрасила его, как получилось, потом он сделала мне светлую прядь слева, как я ни сопротивлялась, и под конец ушел, решив вдруг, что он меня смущает. Переубедить не удалось никакими судьбами. Я выпила чаю, немного прибралась и упала в кровать.
А утром началось веселье.
16 мая
Каменная леди, ледяная сказка, вместо сердца – камень, вместо чувства – маска, и что? Больно все равно!
Минут пять смотрела на неровно покрашенную прядь с левой стороны лица, не понимая, что это вообще такое и откуда это взялось. Потом дошло. Меня еще вчера легка удивило название краски – «розовый персик». Но я решила, что в голову создателю могло прийти и не такое, и успокоилась. Зря, как оказалось, и розовая прядь явно указывала на это.