Опять беременна

Роберту было тошно. Алчность этой женщины привела к гибели невинной девушки, носящей под сердцем ее внука.

Первым желанием было убить тварь на месте. Но Каролина, выслушав всю историю, сочла, что с Синтией можно просто поговорить. По ее мнению насилием было не прервать этот день. Только вот что мог дать этот разговор?

Получив от Курта адрес новой картинной галереи, где работала его мать, Роберт с Каролиной, после дня раздумий и решений, все же направились туда.

Галерея оказалась небольшой. Чем-то похожей на дом хозяйки «Карт Тары»- так много места занимали в галерее работы коренного населения Ванкувера. Картины, поделки из дерева. Очень колоритное место, имей Роберт желание оценить его. Но подобного желания даже близко не было. Они с Каролиной вышли из машины. (Роберт все ещё недоумевая почему они едут поговорить, а не напрямую вызывают полицию). Об их приходе возвестил колокольчик на двери галереи. На встречу гостям вышла немолодая женщина с сединой в волосах и очень приятным голосом.

– Добрый день. Чем я могу вам помочь?- спросила она.

Это была не Синтия. Абсолютно точно.

Роберт хотел было спросить не могут ли им позвать госпожу Верлом, как раздался оглушительный выстрел и тело консультанта в картинной галереи с шлепком упало на пол, по которому тут же разлилась огромная алая лужа крови.

– Всегда убиваю ее в это время дня,- послышался бархатный женский голос.

Каролина, от ужаса не способная даже кричать, и Роберт мгновенно обернулись на голос. И там стояла она: Синтия Верлом- все ещё моложавая, золотоволосая как и ее сын, и с огромным ружьём на перевес.

– Кого я вижу! – воскликнула она,- Моя будущая дочка и бывший сын! Невероятно удачное стечение обстоятельств!- и Синтия сняла курок с предохранителя.

"Чужой сурок"

– Доброе утро, мисс Грейс!

Миловидная пухленькая помощница широко улыбнулась и продолжила разбор каталогов.

Было удивительно, как она до сих пор не уволила ее: такой раздражающий оптимизм. С другой стороны, Калли была одной из немногих, кто согласился работать в захолустной галерее на окраине за сущие гроши, да и дело свое она знала. Поэтому мисс Грейс сухо улыбнулась, подавляя желание скрыться обратно в подсобке, куда недавно завезли очередные «экспонаты». На сей раз много работ из дерева: в основном производства местных мастеров. Грейс эти вещи казались абсолютно пустыми: коряги, кости, кости, коряги, а ещё перья, какие-то ниточки… Полная белиберда. Но людям нравилось. Да и поддержать коренное население – считалось знаком хорошего тона. Поэтому следующая выставка в ее галерее была посвящена героям индейского фолка в искусстве и массах.

Грейс фыркнула. Было время, она выставляла совсем иные работы: ни один популярный художник не гнушался ее приглашением, на выставках ее галереи собирался весь высший свет Ванкувера. Сверкали вспышки фотоаппаратов, вокруг сновали официанты, разливалось дорогое шампанское…

Сейчас же…

Она потеряла все. Из-за такой ерунды как увлечение, которое она наивно спутала с любовью. При одной мысли об этом ее мутило. Или это от виски, с которым она вчера чуть переборщила? В любом случае утро было мерзким: безвкусные экспонаты, лишь портящие ее галерею, сладенькая улыбочка Калли и эта нудящая головная боль после выпитого. Как же она хотела чтобы день этот поскорее закончился.

– Доброе утро, мисс Грейс!

После того как прошел первый шок того, что день этот постоянно повторяется, Калли раздражала уже меньше. Теперь она просто бесила! Грейс проклинал то, что вчера допоздна заработалась в галерее, что чуток переборщила с виски, вспоминая свое печальное прошлое, что легла спать на диванчик в подсобке, а не поковылял а домой. Иначе каждое утро ей не пришлось бы видеть это раздражающе милое лицо.

– Вы выглядите озабоченной? Что-то не так с экспонатами?

Нет, что-то не так с этим днём! Он повторяется!- хотелось заорать ей, но Грейс с трудом сдержалась.

– Хотите я сделаю вам травяного чая? А ещё у меня есть таблетки от головной боли,- услужливо предложила Калли.

Такой тонкий и заботливый намек на то, что помощница знает о ее похмелье. Гадина. Уволить ее…хотя бы сегодня. Впрочем: почему нет?

– Доброе утро, мисс Грейс!

– Доброе утро, мисс Грейс!

– Доброе утро, мисс Грейс!!!

ДОБРОЕ УТРО, МИСС ГРЕЙС!!!

Калли увольняли, пинками выставляли за дверь, кричали катиться ко всем чертям- но все равно каждое утро начиналось с ее улыбки и этого милого приветствия. И день, этот проклятый день, все повторялся и повторялся. Раз за разом. Впрочем, порой были изменения. Иногда такие-что после ей не хотелось жить. Так, несколько раз бывший муж звонил ей чтобы сообщить, что ее мальчика больше нет в живых. И она рыдала, рвала на себе волосы, проклинал все, но на следующий раз снова и снова просыпалась на диванчике в своем так называемом «кабинете» в подсобке. Ее сын был жив. Но порой ей хотелось чтобы было не так. Все что угодно, лишь бы вчерашний день был последним в этой череде бесконечно повторяющихся дней. Но новое утро было очередным обманом. День перезагружаться заново. И она вновь и вновь видела Калли, ее вежливо-милую улыбку и это:

– Доброе утро, госпожа Грейс!

Не желая больше этого терпеть, Грейс вернулась в подсобку. Что делать? Как найти выход?

Случайно, взгляд ее упал на ружье, стоявшее в углу возле швабры. Трофей войны между ней и ее бывшим мужем. Тот коллекционировал эти игрушки. Грейс же, уходя, прихватила с собой одно- в память об ублюдке. Затем, после того как галерею один раз попыталась ограбить местная шпана, Грейс купила в ружье патроны. Самые настоящие. Правда шанса опробовать их более не предоставилось, зато теперь…

Грейс, чуть покачнувшись, взяла махину. Жадно пересчитала патроны. Отлично! На одну глупую курицу точно хватит!

– Доброе утро, мисс Грейс!

Калли даже не успела убрать с лица улыбку, как ее настигла пуля и девушка повалилась на пол. Грейс, крайне довольная собой, прислонила ружье к стене и направилась за чашечкой кофе. Ее галерея была не в самом многолюдном районе. И в такие дни как этот- в нее практически никто не заходил. Поэтому можно не беспокоиться о том, чтобы спрятать тело. Пусть лежит себе тут до следующего дня. Она же- отдохнёт в тишине.

Иногда она звонила ему. Попивая кофе и глядя на то, как по полу растекается кровь Калли. Красиво. Этой кровью она даже нарисовала несколько картин. Жаль шедевры не дожили до следующего дня. Но сегодня желания рисовать не было. Грейс пила кофе, смотрела на абстракционизм, рисуемый на полу, и звонила ему. Мужчине, из-за которого она потеряла все. Мужа, сына, положение в обществе. И пусть он уверяет что тоже потерял многое, но что такое уход жены, по сравнению с тем, на какое дно опустилась она.

– Алло, привет, Карл,- проворковала она в трубку.

В ответ повисло молчание.

Было интересно каждый раз слышать в трубке это молчание. Будто бы он не только не узнает ее, но и искренне думает(даже надеется) что абонент ошибся номером. А ведь они любили друг друга. Когда-то. Или по крайней мере она так думала. Настолько убедила себя в этой мысли, что разрушила столь старательно выстроенную жизнь. И ради чего? Чтобы от нее отвернулись. Считали ошибкой. Молчали в трубку, едва заслышав ее голос. От переполнявших чувств Грейс сжала трубку телефона до белых костяшек пальцев.