Опыт поколений

Но он тоже не обратил на мой вопрос никакого внимания, а лишь стоял и ухмылялся. Тогда я заявил, гордо подняв голову:

– Платить не буду!

Затем забрал с прилавка пиво и шашлык, и не обращая внимания на то, что моментально постаревшая баба, громко материться и пугает меня полицией, пошёл к себе за столик, где изнывая от жажды и голода сидят Славка и Серёга. Но добраться до места мне не дали. Девица нагнала меня, растолкав всех, кто стоял у неё на пути, с размаху ударила огромной сковородкой, потом повалила на громадный противень, не понятно каким образом оказавшийся у неё в руках и одновременно поливая уксусом, и тыкая вилкой в бок, громко заорала:

– Ты у меня за всё заплатишь, я из тебя самого шашлык сделаю!

И истерически заржала, брызгая во все стороны слюной. Не выдержав такого издевательства, над своим телом и разумом, я задёргал ресницами и прокричал, одновременно просыпаясь:

– Сдохни, сволочь.

Глядя в серо коричневый, бревенчатый потолок, пытаюсь понять, что это было и почему кругом так пахнет, то ли только что отобраным у меня шашлыком, то ли уксусом, которым перед тем, как зажарить, поливала меня страшная девка. Не найдя ответа и наконец то сообразив, что страшный сон закончился, решаю встать. Но не тут то было, мои руки и тело, крепко замотаны какой то белой тряпкой, от которой и идёт дурманящий шашлычный запах.

– Меня чего, в за правду на шашлык приготовили?
– спросил я пустоту комнаты, в которой нахожусь, пытаясь вывернуться из влажного савана.

Сделать мне однако это не удалось, сырая тряпка крепко сжимает в своих объятиях, не желая выпускать на волю. Повернул голову, лежащую на чём то твёрдом, сначала в одну сторону. Там увидел, прямо перед собой плакат, изображающий мужчину с непропорционально большим, красным носом, державшим в руке полупустую бутылку водки и не сдержавшись воскликнул:

– Это чего, я в вытрезвитель попал?

Но сообразив, что осмотрел ещё не всё помещение, повернул испуганный орган, предназначенный для размышления, в другую сторону и понял, что наверняка ошибся. Таких вытрезвителей не бывает. А не много приподнявшись, успокоился совсем, оказалось, что лежу я на столе, в довольно загаженной каморке, наполненной обшарпанной мебелью и металлическими шкафами.

– Это же здание конторы - снова сказал я сам себе, сориентировавшись наконец то, где нахожусь.

Исхитрившись, скинул крепко обтянутые материей ноги со стола и одновременно приподняв верхнюю часть тела облокотил её к плакату, с мужиком алкоголиком. Конец тряпки, находившийся за спиной, сполз вниз, ослабив тем самым хватку, вокруг рук. Подёргав не много плечами, а за тем и локтями, мне удалось стащить с себя ткань, правда только с верхней части тела. Но вытащить всё остальное, теперь будет не сложно, поэтому я не стал торопиться, решив немножко отдохнуть, потому что ощутил сильную слабость и почувствовал, что нахожусь в предобморочном состоянии или на грани схождения в таковое.

Так сидел минут десять пытаясь вспомнить, что было до того, как я очнулся здесь, в таком виде. Придав воспоминаниям определённую стройность, пришёл к выводу, что надо мной здесь не издевались и не пытались использовать в качестве продукта, а просто напросто лечили. Метод наверное не самый эффективный, но может так оказаться, единственно возможный, в тех обстоятельствах, что мы оказались.

Слабость постепенно отступила и я без особых усилий скинул с себя тряпку, обнаружив, что под ней не имеется ни какой одежды. Она нашлась не вдалеке, на одном из стульев, аккуратно сложенная и похоже, что даже и вычищенная. Оделся с трудом, с несколькими перерывами, позволившими залезть в закрома памяти и не обнаружив там не чего похожего, сделать вывод: со мной такое впервые в жизни.

Следующее, что сделал после облачения в форму, напился, из старенького, подкопчённого чайника. Вода в нём хотя и была с каким то металлическим привкусом, но показалась настолько вкусной, что я не смог оторваться от посудины до тех пор, пока не осушил её полностью. Утолив жажду, тут же захотел есть. Еда нашлась. На одном из столов, под газетой, стояла алюминиевая миска, до краёв заполненная овсяной кашей, тут же была и ложка. Каша тоже оказалась с налётом несвежести, но не обратив на это особого внимания, съел её с огромным аппетитом.

– Полегчало вроде?
– поглаживая живот, спросил я у него.

Внутри по кошачьи заурчало и молодой организм прямо на глазах стал восстанавливаться.

– Ну что, раз никто не идёт проведать состояние здоровья своего командира, придётся самому всех известить о том, что оно изменилось в лучшую сторону.

Я встал из-за стола, остановил головокружение и не много пошатываясь, открыл дверь на улицу. Окно, что имелось в конторе, выходило в лес, поэтому узнать, чего твориться в поселении, до этого момента, у меня не было возможности. Тишина и безлюдье, встретившие меня прямо у порога дома, вызвали не меньшее удивление, чем одеяние в момент пробуждения.

– Это ещё что за хренотень?
– задал я вопрос, спускаясь со ступенек.
– Они чего в загул всё ушли, пока я валялся в бессознательном состоянии?

Не понимая, что происходит, пошёл к мастерским, ближе всех стоявшим к зданию конторы, озираясь по сторонам. Улица абсолютно пуста, нет никого ни на стройке коровника, ни возле овощной ямы, видневшихся в дали, даже возле моих автомобилей, одиноко стоявших у гаража, тоже никого нет. Такая картина, вызывала во мне и тревогу, и сильное возмущение. Действительно, почему никто не работает?

Добравшись до здания ремонтных мастерских, я яростно дёрнул на себя дверь и можно сказать, ворвалась внутрь здания. Обратно вылетел ещё с большей скоростью и с не меньшей, распрощался с недавно съеденным завтраком и выпитой водой. Я наверное пытался заблевать увиденное, потому что делал это долго и с особым усердием, но картина, стоявшая перед глазами, всё рано ни куда не исчезала.

– Что это?
– только и смог вымолвить я, кое как остановив процесс и вытерев рот рукавом гимнастёрки.

Мне одновременно хотелось ещё раз заглянуть за дверь, ведущую в помещение и убежать от неё, как можно дальше. Первое желание взяло верх, сформировавшись, в конечном итоге, в необходимость. Ни разу в жизни я с таким страхом не подходил к дверям, но и с тем, что увидел именно за этой, до этого момента, тоже никогда не сталкивался. Сделав рывок, всё же открыл её, но не сдвинулся с места. Не в силах войти внутрь и со всех сил стараясь удержать себя от побега из посёлка, стал осматривать помещение, пытаясь приучить глаза к тусклому свету в нем, проникавшему лишь через не большие окна.