Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Оракул петербургский. Книга 1
Шрифт:

В этом смысле оба друга были равны и чувствовали свое единение почти генетическое. Во всяком случае, не было между ними недопонимания, – мотивы поступков, психологические установки, стремления были ясны, как все очевидное, давно отфильтрованное через систему общих проб и ошибок.

– Сан, может быть я вторгаюсь в запретное, – осторожно начал излагать свои сомнения Аркаша, – но сдается мне, что на душе у тебя лежит тяжелый камень. Что-то тебя гнетет, ты и сидишь-то как-то сгорбившись, – такого ранее за тобой не замечалось.

– Ты, как всегда, проницателен, Аркаша. – какое-то время помолчав, отвечал Сергеев. – Да, лежит у меня

камень на душе и сковырнуть его пока нет возможности. Но не хотелось бы омрачать радость нашей неожиданной встречи горестными рассказами, тем более, что я многое и сам пока до конца не осознал. Ведь эта встреча с тобой для меня, как твое второе рождение: ты был потерян мною почти безвозвратно, – не давал о себе знать ни словом ни действием, – а теперь нашелся!

– Давай лучше, Аркаша, просто и тихо выпьем за упокой души одной особы, когда-то мне очень дорогой и близкой, но погибшей нежданно и негаданно при весьма странных обстоятельствах.

Аркадий насторожился:

– Старик, ты не темни и не рефлексируй, выкладывай конкретнее, что и к чему? Вместе всегда разбираться проще. Иначе у меня может сложиться впечатление, что ты некачественно относишься к другу.

Аркадий почти процитировал любимого всеми военными Богомолова – "Момент истины". – А что касается моей былой скрытности, то тому есть простые объяснения: придет время – мы и их с тобой обсудим.

Сергеев, естественно, не стал ломаться, как пятикопеечный пряник. Ему и самому хотелось излить душу, а уровень опьянения как раз тому способствовал. Он рассказал вкратце историю событий последних месяцев: трагическую смерть бывшей жены, надвигающуюся вторую смерть, но теперь уже другого сокровенного друга.

Магазанника почему-то особенно заинтересовала версия о нападении на Валентину наркоманов. Он уточнил район города, еще некоторые специальные подробности, свидетельствующие о том, что ему, бесспорно, подвластны каким-то особые навыки анализа деталей подобных преступлений.

Аркадий, явно, имел более развитые, профессиональные, представления о методах сыска. О болезне и жизненных перспективах Чистякова он лишь посокрушался, скорее всего, чисто формально, процитировав из Библии сакраментальное: "Все мне позволительно, но не все полезно" (1-е Коринфянам 10: 23). Видимо, на сей счет у него были свои, особые, взгляды, далекие от медицины и современных представлений о сексуальной революции.

Незаметно, продолжая прикладываться к штофу, соскользнули с темы о смертях на иное. Неожиданно всплыла фамилия еще одного друга-бродяги, сгинувшего с жизненного горизонта Сергеева, что озадачивало и волновало его.

– Аркаша, что знаешь ты о Сашке Богословском – отъявленном футболисте, хоккеисте и, вообще, бесшабашном бродяге? Прошла молва, что он "подсел" из-за увлечения кино: вздумалось, архаровцу, снять собственный короткометражный фильм. Ты же знаешь, что, сбежав из питонии на последнем курсе, он подвязался на московском телевидении шабашить каким-то ударником в искусстве?

На этот вопрос Сергеева задумчивый Аркадий отвечал не сразу. Пауза явно затянулась, он принялся разливать коньяк по рюмкам, потом выпили, снова тут же быстро налили и снова выпили. Только тогда Аркадий начал формулировать:

– Официально Шурик за свои шалости получил три года легкого режима. Он спокойно мог уклониться от этой почетной миссии, но скрыл все события от родственников. – Помнишь? у него осталась неродная бабушка, а дед – профессор (

из "бывших"), директор НИИ Цветметзолото к тому времени умер (родители же его погибли еще вовремя войны).

– Но и влияния его дяди – заслуженного адмирала тоже хватило бы на смягчение приговора, тем более, что злого умысла в действиях Александра не было, – глупость одна. После отсидки Сашка вернулся домой, восстановился на телевидении, пробовал писать рассказы, но в литературе необходимо крепко вкалывать, ему это не всегда удавалось.

– Что было с ним потом, где он сейчас? – нетерпеливо спрашивал Сергеев.

– Следы его я потерял. Могут быть два варианта: первый – благоприятный, второй – отвратительный.

– Что означают сии варианты, подробнее? – начал заводиться Сергеев.

Но Магазанник был непреклонно-сдерженным (что-то сдерживало его от свободных откровений – этого нельзя было не почувствовать):

– Помнишь, в колледже однажды Александру пришла загадочная посылка – международная, из Австралии? У него, оказывается, жил там весьма богатый родственник, не имевший собственных детей. Он был крупным скотоводом, владельцем "золотого" шерстяного бизнеса. Когда в колледж, на самоподготовку, гордый Александр притащил посылку с Главпочтамта, то все огольцы раскатали губу, – ящик был огромного размера и все ждали заморской витаминной подпитки, – на халяву и уксус сладкий, а тут Австралия! Но Летучий Голландец, прибывший из далекой Австралии, растворился, как растворяются и все мифы.

Теперь уже рассказ продолжал Сергеев:

– Открыв ящик, Сашка обомлел, потом, с брезгливо-презрительной миной, стал выбрасывать из него прямо на пол мотки, идеально уложенной, оплетенной золотыми этикетками, шерсти. Возмущению не было границ. Дядя-миллионер надругался над желудком будущих блестящих флотоводцев.

– Если бы в то время не вошел в класс мудрый командир, офицер побывавший за границей, – помнишь? тогда ими просто засеяли питонию. То были грушники, подмочившие чрезмерной активностью репутацию официальных военных атташе. Таких быстро отправляли домой на просушку. Офицер и объяснил вечно голодным вандалам, что этой шерсти цены нет. Любой комиссионный магазин оторвет ее с руками.

Непоправимому не дано было свершиться. Дядя Александра оказался мудрым мужиком, – он понимал, что доллары конфискуют, а шерсть можно перепродать.

Тогда мы еще больше зауважали "шпионов"; кое-кто из воспитанников стал интересоваться о перспективах поступления в, так называемый, скромный с виду, Институт военных переводчиков. Офицер-воспитатели тут же использовали новую страсть воспитанников для возбуждения активности изучения английского языка. Но лишь немногим впоследствии удалось претворить мечту в реальность.

Магазаинник снова перехватил инициативу беседы:

– Всей ватагой шерсть быстро собрали. Припоминаю, что тот же офицер и устроил паритет: через его супругу оформили продажу в комиссионном. У нас же не было паспортов. Потом, за такую дорогую шерсть, которая никогда не поступала в Россию из Австралии, мальчишек могли взять за цугундер – КГБ, милиция, – кто знает?

– Денег получил Александр целый воз, – мы, приближенные к короне, питались в буфете без ограничений долгое время. Австралийский дядюшка не прислал письма, – его, скорее, изъяли компетентные органы при шмоне. Но, видимо, раба божьего Александра взяли "на карандаш". Во всяком случае, политотдел вопросы задавал.

Поделиться с друзьями: