Оракул с Уолл-стрит 5

— И они не поверят, — покачал я головой. — Не сейчас, когда все опьянены биржевой эйфорией. Тебя просто сочтут паникером или, что хуже, диверсантом, пытающимся подорвать национальную экономику.

Официант принес вино, продемонстрировал этикетку, откупорил бутылку с профессиональной точностью и налил мне на пробу. Рубиновая жидкость переливалась в бокале, аромат раскрывался нотами черной смородины и влажной земли.

Когда мы снова остались одни, Элизабет внимательно поглядела мне в глаза:

— Уильям, ты пытаешься отвлечь меня от Continental Trust. Почему?

— Потому что забочусь о тебе, — я ответил, встречая ее взгляд. — И потому что сейчас не время атаковать их напрямую. Нужна подготовка, сбор доказательств, создание надежной сети информаторов.

— Неплохая мысль, но я уже слишком глубоко. Continental Trust знает о моем интересе.

Наш разговор прервался, когда принесли закуски, устрицы рокфеллер, поданные на серебряном блюде с колотым льдом.

Это встревожило меня еще больше:

— Что именно они знают?

— Форбс напрямую спросил о моем расследовании во время ужина. Сначала обходными путями, потом прямо. Сказал, что «некоторые темы слишком сложны для публичного обсуждения».

Принесли основные блюда. Аромат жареного мяса и пряных специй наполнил воздух, но аппетит пропал, вытесненный тревогой.

— Теперь ты понимаешь, почему я беспокоюсь? — я наклонился ближе.

— Я не испугаюсь угроз! — в ее голосе зазвучало раздражение. — Думаешь, я не сталкивалась с запугиванием раньше? Каждая моя статья о коррупции приносила угрозы и «дружеские советы».

— Continental Trust необычные коррупционеры, — мой голос стал жестче. — Они действуют на совершенно другом уровне. Убийство для них просто строка в бухгалтерском отчете.

Элизабет отодвинула тарелку и сложила руки на столе:

— Тогда скажи мне правду, Уильям. Что именно ты знаешь о Continental Trust? Я замечаю, как ты избегаешь прямых ответов.

Наступил критический момент. Мне нужно было дать ей достаточно информации, чтобы удовлетворить любопытство, но не раскрыть всю правду о моих планах и знаниях.

— Ты и так все прекрасно знаешь. Они связаны со смертью моего отца. Его текстильная фабрика стала пешкой в их финансовых махинациях. Когда он начал задавать вопросы, его убрали. А теперь они готовятся к крупнейшей операции в своей истории, использовать искусственно вызванный финансовый крах для покупки обесцененных активов.

Глаза Элизабет расширились:

— И ты так просто говоришь об этом?

— Я планирую противодействие, — я понизил голос до шепота. — У меня есть доступ к информации, которая может помочь минимизировать ущерб от их плана. Но действовать нужно осторожно. Любая преждевременная публикация только спугнет их или заставит изменить стратегию.

— Мы договорились объединить наши усилия, — сказала она, ее глаза вспыхнули энтузиазмом. — Твоя информация, мои источники…

— И я нисколько не отказываюсь от этого, — я кивнул. — Но начать нужно с безопасного расстояния.

Элизабет задумалась, крутя бокал с вином в пальцах:

— Похоже на компромисс, который мне не очень нравится.

— Это не отступление, а стратегическое перегруппирование, — возразил я.

Элизабет отпила вина, изучая меня поверх края бокала:

— Иногда ты говоришь загадками, Уильям. Как будто за фасадом успешного финансиста скрывается кто-то совершенно другой.

— Может, так и есть, — я позволил себе редкую откровенность. — Разве мы все не носим маски?

Музыка стала громче. Оркестр перешел к популярному фокстроту. Несколько пар встали с мест и направились к танцполу в соседнем зале.

— Танцуем? — предложил я, желая разрядить напряжение.

— Не уходи от ответа, — Элизабет наклонилась ближе, ее духи с нотами жасмина и бергамота слегка кружили голову. — Я согласна временно отойти от этой истории, но при одном условии: ты посвятишь меня в свои конкретные планы относительно Continental Trust.

— Это не так просто, — я почувствовал, как почва уходит из-под ног. — Некоторые детали могут поставить тебя под еще больший риск.

— Я журналист, Уильям, — она положила свою руку на мою. — Риск — часть профессии. И я не стану слепым инструментом в чьих-то руках, даже в твоих.

Наши взгляды встретились. В ее глазах я увидел непреклонность, которая делала ее такой потрясающей журналисткой и такой сложной женщиной.

— Хорошо, — я сдался. — Но не здесь. Поедем ко мне после ужина. Там безопаснее говорить.

Она удовлетворенно кивнула, и мы перешли к более нейтральным темам, обсуждая последние события в городе, спектакли и выставки. Со стороны мы выглядели как обычная пара, наслаждающаяся вечером в изысканном ресторане. Но под поверхностью тлели опасные темы, которые могли взорваться в любой момент.

* * *

Машина остановилась у моего особняка на Пятой авеню около десяти вечера. Фаулер встретил нас в дверях, бесстрастный как всегда, но я заметил, как его взгляд на мгновение задержался на Элизабет. Это был только третий раз, когда она посещала мой дом.

— Кофе и бренди в библиотеку, Фаулер, — распорядился я, помогая Элизабет снять пальто.

— Сию минуту, сэр, — дворецкий поклонился и исчез бесшумно, как и должен хороший дворецкий.

Малая библиотека представляла собой идеальное сочетание комфорта и изысканности: книжные шкафы из темного дуба от пола до потолка, мягкие кожаные кресла, персидский ковер приглушенных бордовых тонов, небольшой камин, в котором потрескивали поленья. Единственным современным акцентом были скрытые в нишах электрические лампы, создававшие теплое свечение вместо агрессивного яркого света.

Элизабет сразу направилась к книжным полкам, изучая корешки:

— Удивительно разнообразная коллекция. От классической экономики до квантовой физики и модернистской поэзии.

— Человек не должен ограничиваться одной областью знаний, — я подошел к секретеру в углу комнаты и открыл потайной ящик. — Особенно если хочет понимать, как устроен мир.

Я достал тонкую папку с документами:

— Вот то, что я знаю о Continental Trust. И о предстоящем крахе.

Мы расположились в креслах у камина. Элизабет с жадностью просматривала бумаги, пока Фаулер бесшумно вошел с подносом, на котором стояли серебряный кофейник, две чашки тонкого фарфора и графин с бренди.