Оракул с Уолл-стрит 5

Пока мы пили кофе, О’Мэлли заметил:

— Странно, что выбрали именно ночь перед решающим днем.

— Не странно, а логично, — возразил я. — Если сегодня голосование пройдет без меня, финансовые новации не получат поддержки. Лично Марранцано против модернизации, но понимает, что большинство боссов заинтересованы в легализации денег.

— Значит, решил упростить себе задачу, убрав главного пропагандиста нового порядка.

— Именно. Но он просчитался. Теперь знает, что я не просто теоретик с Уолл-стрит, а человек, готовый к практическим действиям.

— Это изменит расстановку сил на конференции? — спросил Мартинс.

— Надеюсь, Марранцано поймет, что я никуда не исчезну после конференции. Мне предстоит воплощать планы в жизнь. А значит, лучше иметь меня союзником, чем врагом.

В семь утра я принял душ, стараясь не трогать маскировку и оделся. Седина на висках и морщины вокруг глаз остались. В зеркале на меня смотрел солидный филадельфийский бизнесмен средних лет, переживший бессонную ночь.

— Пора завтракать, джентльмены, — сказал я, поправляя галстук. — Великие решения принимаются на сытый желудок.

К половине восьмого мы спустились в ресторан отеля. У стойки дежурным администратором был тот самый молодой человек, который накануне доставил приглашение от Нитти.

— Доброе утро, мистер Харвей, — поприветствовал он. — Хорошо спали?

— Превосходно. Тишина и покой, именно то, что нужно после трудного дня.

Его глаза слегка сузились, но выражение лица не изменилось. Значит, о ночном инциденте уже знают. Информация в криминальном мире распространяется быстрее телеграфных сводок.

За завтраком я обдумывал события предстоящего дня. Конференция в Атлантик-Сити продлится еще пару дней, и сегодня должны принять решения о создании Национального преступного синдиката. Марранцано по-прежнему против объединения с неитальянскими группировками, но его позиция ослабла после демонстративного ухода вчера.

Самым важным будет голосование о разделении территорий между семейными кланами и создании национального совета И, конечно, выборы «капо ди капи», босса всех боссов. Три кандидата: Массерия, Марранцано и Капоне.

— Босс, — тихо сказал О’Мэлли, — человек Массерии направляется к нашему столику.

Я поднял взгляд. Молодой итальянец в безупречном костюме приближался к нам. Джентльмен из ближнего окружения Массерии, я его видел накануне.

— Мистер Харвей, — произнес он, слегка поклонившись, — дон Массерия просил передать, что очень сожалеет о… беспокойстве прошлой ночью. И просит вас не делать поспешных выводов о мотивах некоторых участников конференции.

— Передайте дону Массерия, что филадельфийские бизнесмены привыкли к различным формам деловой конкуренции. Ночные визиты мы воспринимаем как одну из них.

Посланец кивнул и удалился. Значит, Массерия дистанцируется от действий Марранцано. Умно. Открытая поддержка попытки убийства могла бы повредить его репутации среди боссов.

— А теперь, — сказал я, допивая кофе, — идем творить историю. Сегодня решается будущее американского преступного мира.

Глава 2 Последствия

Солнце едва проглядывало сквозь плотные шторы бального зала, когда последние участники конференции собрались для финального голосования.

Воздух все еще был густым от дыма сигар и напряжения минувшей ночи. Хрустальные люстры «Золотой комнаты» тускло мерцали в предрассветном сумраке, бросая причудливые тени на суровые лица людей, которые только что изменили историю американской организованной преступности.

Я сидел в третьем ряду, все еще в образе Роберта Харвея из Филадельфии, наблюдая за тем, как Фрэнк Нитти поднимается на импровизированную трибуну. Его обычно безупречный костюм был слегка помят после ночных переговоров, но голос звучал бодро и уверенно.

— Джентльмены, — провозгласил он, постукивая костяшками по деревянной поверхности, — мы сделали то, что казалось невозможным еще вчера утром. Национальный преступный синдикат больше не просто идея. Это реальность.

Аплодисменты прокатились по залу, хотя и не такие бурные, как можно было ожидать. Настороженность брала верх над эйфорией. Марранцано отсутствовал, он покинул отель еще в три утра, когда стало ясно, что голосование пройдет не в его пользу.

Массерия встал с первого ряда, опираясь на трость с набалдашником в виде орлиной головы. Старый босс Нью-Йорка выглядел одновременно торжествующим и измотанным. Золотые зубы блеснули в улыбке, когда он принял поздравления от Костелло и Лански.

— Дон Джузеппе Массерия единогласно избран председателем Национального совета, — объявил Нитти. — Босс всех боссов, как решили называть эту должность наши сицилийские друзья.

Мейер Лански поднялся со своего места, поправляя очки в золотой оправе. На его обычно невозмутимом лице читалось удовлетворение, финансовый гений преступного мира добился создания структуры, о которой мечтал годами.

— От имени всех присутствующих, — сказал он тонким голосом с едва заметным акцентом, — хочу заверить дона Массерия в нашей полной поддержке. Совет будет работать как швейцарские часы.

Лучиано кивнул с одобрением. Элегантный сицилиец в безупречном костюме от лучшего портного Нью-Йорка понимал, Массерия как председатель был компромиссной фигурой, которая устраивала всех. Достаточно авторитетный для старой гвардии, достаточно прагматичный для модернистов.

Когда формальная часть церемонии завершилась, Мэдден поднялся и знаком подозвал меня к себе. Его светло-голубые глаза искрились довольством, наконец-то он получил то, чего добивался: признание и место в новой структуре.

— Стерлинг, время твоего триумфа, — прошептал он, когда я подошел. — Совет принял твое предложение о создании объединенного инвестиционного фонда. Единогласно.

Нитти тем временем развернул еще один документ, исписанный мелким почерком.

— Господа, позвольте также объявить о назначении мистера Роберта Харвея на новую должность. Совет учреждает пост избранного консультанта по финансовым вопросам.

Все взгляды обратились на меня. Я встал, придавая лицу выражение скромной благодарности, хотя внутри ликовал. Статус избранного консультанта означал доступ к информации, о которой финансисты с Уолл-стрит могли только мечтать.