Орда

— Он мой, когда город возьмём.

— Конечно, брат, — что город возьмёт Андрей Юрьевич не сомневался, а вот, что баскак до этого доживёт, очень и очень. Как потом оказалось — зря.

Тут в городе затрубил рог, и из ворот стали выезжать дружинники со щитами и копьями.

Переговорщик от города, повертел головой и припустил к воротам вслед за баскаком. Всё, кердык переговорам, так и не узнали, чего они предложить хотели. А говорят, что горячие литовские парни — это анекдот. Врут. Куда уж горячее, взял Кориат и посла зарубил. Куда уж горячее?

— Они что идиоты? — вслух произнёс Андрей Юрьевич.

— Что говоришь, брате?! — крутанулся к нему сын Гедимина.

И тут как прояснило. Вот же замечательный способ уменьшить количество претендентов на трон Великого княжества Литовского. Не так чтобы такая цель была, но раз появилась возможность, то грех не воспользоваться.

— Мало их говорю, — махнул пренебрежительно на выехавших из ворот всадников князь Владимирский. — Отправлю я воев тридцать из своей дружины. Пусть они их стопчут, — На самом деле из ворот выехал отряд в полсотни всадников, надо полагать — это дружина местного князя, того самого Ивана Болоховского. А как у него отчество? Если жив останется, то невежливо обращаться к князю незнакомому — Иван.

— Так и у меня тридцать есть, — клюнул на удочку литовец.

— Тебе нельзя, брат. Что я твоему отцу скажу, если ты погибнешь. Как объясню, что имея пятитысячное войско, тебя не уберёг. Не пущу тебя, сам поведу воев! — стукнул себя перчаткой по пластинам на груди Андрей Юрьевич.

— Я сказал! Я сказал, что ударю со своей дружиной по этому сброду, и всех там порублю, как баранов. Смотри, брате, это же холопы на кляч посаженные. Не мешайся. А с отцом я сам потом переговорю. Он поймёт.

Звучало это… Ну, смешно, наверное. Если Кориат погибнет, то его разговор с отцом выглядел бы замечательно, а если победит и выживет, то зачем вообще об этом говорить. Великие воины и должны участвовать в битвах и побеждать в них.

В поражение, по большому счёту Андрей Юрьевич не сильно верил. Да, дружина у Ивана Болоховского человек под пятьдесят, то есть, почти в два раза больше, чем у литовца, но видно, что так себе дружина. Кони мелкие, шеломы у всех разные, в том числе даже немецкие вёдра, где-то с крестоносцами схлестнулись? Даже копья со щитами не у всех. На конях брони нет ни у кого, кроме самого князя. В то же время гридни литовского князя и одоспешены одинаково, и у всех почти кони с бронёй на груди, ну и все до единого с круглыми щитами и тяжёлыми кавалерийскими копьями.

— Может я тебе лучников десятка два дам…

— Всё! Не лезь ко мне больше, брате. Не мешай.

Кориат повернулся к подъехавшей между тем дружине.

Чего он им сказал было не понятно, говорил он на своём жемайтском наречии, но к концу речи дружинники взревели и организованно так начали в клин строиться, готовясь к атаке. И князь Кориат встал во главе этого клина.

Глава 13

Событие тридцать третье

Морана — богиня смерти, ночи и зимы. Живeт она далеко, в северных горах, за рекой Смородиной, вместе с Чернобогом. Тeмная богиня является дочерью Лады (покровительница любви и красоты), приходится сестрой Живе (символизирует жизнь) и Леле (берегиня плодородия).

Сама Морана меняется в зависимости от времени года. Зимой богиня может быть прекрасной, холодной девой в белоснежных одеяниях, с украшениями изо льда, словом. Осенью напоминает Хозяйку Медной горы, облачается в бархатные платья и носит короны с драгоценными каменьями, которые нашла в своих чертогах. А весной, когда снег превращается в серое месиво, Мара предстаeт в облике старухи в грязных лохмотьях с седыми волосами.

Первое впечатление часто бывает обманчивым. На самом деле, выехавший из ворот городка Возвягля отряд… дружина князя Ивана… как его там? Болоховского не впечатляла. Одеты разномастно, щитов нет, копий больших всего ничего. И лошадёнки статью не блещут. И только сам князь — если это он, и сам закован, и конь защищён кольчугой спереди. И копьё есть, и щит. И даже лошадиный хвост белый из шелома, украшенного золотой стрелкой и такими же наушами с бармицей, торчит.

Себе Андрей Юрьевич сделал первый на Руси шлем, который в будущем назовут ерихонка. Был в каком-то музее и видел такой. Экскурсовод сказала, что русские позаимствуют его у турок. Это сколько ещё тех турок ждать. Так что, нарисовал себе профессор Виноградов такой шлем с козырьком, со скользящей стрелкой, которую можно поднимать, чтобы не мешала вне боя, и пластинчатыми наушами и назатыльником, крепившиеся к ободу шлема цепочками. Выковали эту красоту кузнецы из булата и стоил он, если кто попробует купить, как целый замок. Для того, чтобы нанести золотой узор на ерихонку пришлось почти всю имеющуюся ртуть истратить. Ну, зато научились наносить серебро и золото на металлы металлурги с помощью амальгамы. Как стекло появится, можно будет задуматься о производстве зеркал — технология освоена.

Выехали возвягельцы из ворот и непонятной кучкой стояли возле них. Потом такой же толпой нестройной отъехали чуть в сторону стоящих на холме ворогов. За это время литовцы построились клином и пошли в атаку, ощетинившись копьями, настоящим рыцарским клином. Ну, это понятно и ожидаемо, они уже век целый с крестоносцами буцкаются и лучшее у них переняли.

Несётся эдакий стальной кулак с копьями толстенными под мышкой, а перед ним толпа нестройная. Сейчас доедут и размажут болоховцев. Порвут, как тузик грелку.

Ничего такого не произошло. Эти с псами-рыцарями знакомы не были, не могли те досюда дойти, но видимо опыт встречи с тяжеловооруженными русскими дружинами переняли у ордынцев. Когда до скачущего уже галопом впереди клина литовского князя оставалось метров двадцать-тридцать эта нестройная кучка возвягельцев прыснула в обе стороны от несущегося на них клина. Прыснула, развернулась и атаковала проносящихся мимо литовцев с обоих флангов.

Сильного урона это дружинникам Кориата не нанесло. Всё же на литвинах кольчуги, шеломы, щиты. Но пару человек удалось ссадить с коней дружинникам местным, и одного насадил на своё копье князь Иван. Литовцы метров через пятьдесят, почти доскакав до стены городской, остановились, и в это время на них оттуда, сверху, посыпались стрелы. Тоже спасли кольчуги и прочие железки. Дружинники побросали копья, вынули из ножен мечи и устремились на лапотников. Однако, как через минуту выяснилось, лучники не зря стреляли, пара лошадей оказалась без седоков и двое воев лишились коней, и под обстрелом продолжающимся, попыталась отступить, прикрываясь щитами. Нет. Безумная идея. (не рубите сгоряча). От одной стрелы можно прикрыться, вторая отскочит от шелома, третья сломается, ударившись о пластину на груди, а отступали литовцы, пятясь, как раки, задом, прикрывшись щитами, четвёртая стрела попадёт в кольчугу и хоть ранит, но не глубоко, вся сила её уйдёт на преодоление плотного слоя колец.

А пятая? Она воткнётся в ногу. Сапог тонкий кожаный — слабая защита. А шестая войдёт в неприкрытый ничем глаз или в кадык, его тоже не защитили. Так что до своих никто из спешенных не добежал, что явственно показало Андрею Юрьевичу, что он совершенно правильно поступил, столько лучников с собой на встречу с погаными притараканив.

На этом успехи лапотников почти закончились. Мечи из шведского железа литовцев, их более высокие кони и кольчуги сразу показали, что «размер имеет значение». Оставшиеся литвины схватились с возвягельцами и те посыпались с лошадок своих. И будь литовцев хотя бы, как в начале, тридцать воев, они бы справились с противником. Вот только на каждого теперь по двое возвягельцев приходилось и то тут, то там нет-нет, а среди упавших на землю местных оказывались и дружинники Кориата. И это ещё сильнее изменяло соотношение сил. Не прошло и пяти минут, как литвинов десяток остался.

Андрей Юрьевич высмотрел в гуще сражения сына Гедимина. Тот на левом краю рубился сразу с двумя местными. Вот он извернулся и ударил синим харалужным мечом по предплечью одного из соперников и сразу рванул клинок навстречу удару второго противника. И не успел. Тот точно так же по предплечью врезал со всего замаха из-за головы мечом.

Пробил ли меч кольчугу видно не было, но вот синий меч точно свалился в грязь под копыта лошадей. Кориат попытался вырваться из сечи, но было поздно. На него сразу два меча обрушились один сбил шлем с головы, а второй опустился уже на неприкрытый бармицей участок шеи. Удар был вертикальным и голову с плеч не снёс, и кольчуга ещё погасила часть удара, но и этого хватило князю новогрудскому и волковысскому, чтобы свалиться с коня своего под ноги лошадей противника.