Орден геноцида

— Чего это сразу почти ничего… — заворчал я.

— Потому что я понимаю примерно столько же. Мы, мать его, тысячи лет побираемся по руинам древних и Арафам, ходим в Камделире, исследуем магию… Но, как ни хрена не знали, сидя в пещере у костра с куском мамонтятины в руке, так ни хрена и не знаем до сих пор.

Райнхард неожиданно замолчал, а затем посмотрел на меня и с расстановкой произнёс.

— Что, если я скажу, что я знал, чем всё кончится?

— То есть? — не понял я.

— Однажды… — словно бы через силу произнёс дядя. — Однажды, много-много лет назад я вошёл в транс, вошёл в Камделире… и встретил там себя. Себя-сегодняшнего. Опухшего от выпивки, небритого и жалкого.

— Ты слишком строг к себе, глава.

— Я просто умею смотреть правде в глаза, — усмехнулся Райнхард. — Я тогда никому об этом не рассказал. Веришь, нет — испугался. Решил, что скажут — у Райни клетка сдвинулась и мозги заодно. А теперь думаю — может и зря тогда промолчал, может отец, что и подсказал бы…

Дядя перегнулся через стол и посмотрел мне в глаза.

— Ты встретил там кого-то ещё. Не только самого себя в другом облике.

Райнхард не спрашивал — он знал.

— Да, — я невольно вздрогнул.

— Что это было?

Дядя понял. Не кто — что.

— Тень. Просто сгусток тьмы во тьме. Алые глаза, полная зубов пасть. Сказал — будет ждать, пока я не стану готов.

Маг достал из ножен длинный кинжал с массивной рукоятью и катнул по столу в мою сторону.

— Держи. Сожми и держи.

Я кивнул, принял хиршфангер и без всякого трепета сжал рукоять в руке. Я не боялся, только не этого.

Потянулись томительные мгновения, но ничего так и не происходило.

— Я это я, — произнёс, протягивая кинжал обратно. — Кровь за кровь.

— Кровь за кровь, — кивнул дядя, убирая хиршфангер обратно в ножны.

Один из фамильных клинков Винтеров. Не проклят, но умеет узнавать членов клана. Умеет узнавать и не выбрасывать из рукоятки три острых лезвия, разрубающих кисть на части.

— Никогда не слышал, чтобы из Камделире что-то приходило.

— Я тоже не слышал, — дядя усмехнулся. — И наверняка никто не слышал, потому что, если там обитают опасные твари, то за тысячи лет они хорошо нас поняли. И поняли, что не болтают только мёртвые.

— Всё ещё думаешь, что изменения во мне — это оружие? — спокойно произнёс я. — После такого рассказа безопаснее пустить мне пулю в голову и похоронить по всем обрядам захоронения малефиков.

— Кровь за кровь, Винтер, — напомнил дядя. — Кровь за кровь. Если я смогу тебя контролировать, то даже став тварью, ты останешься членом клана.

— А ты сможешь?

— Или смогу, или сдохну.

— Егеря так не поступают, — хмыкнул я. — Это против традиций.

— В пекло традиции! — оскалился Райнхард. — Я здесь глава, и я решаю, что сажать на грядках — репу или капусту.

— А как же девочки? Я не хочу ими рисковать.

— Я тоже, Конрад, я тоже, — вздохнул дядя. — Но им надо быть сильными. Сильному можно доверить спину.

— Только если сильный — не… как бы это сказать помягче — недалёк.

— Ты про Хильду? — поморщился маг. — Ну да, есть такая с ней проблема… Сила есть — ума не надо.

— Может, всё-таки стоит взять её на охоту? На большую охоту.

— Нет.

— Она вполне сильна — гейсты её не убьют, а если немного потрепают, то даже хорошо — хоть спесь собьют.

— Я сказал — НЕТ.

— Мог бы хоть немного ей довериться, — заметил я. — Она не такая дура, как может показаться. И она всё-таки твоя дочь. Я же тебе вот доверился? Хотя в других кланах меня за такие признания потащили бы в вивисекторскую на опыты…

— Мы не в другом клане, — буркнул Райнхард. — Всех резать — род махом кончится, а нас и так — ты да я, да две сестры…

— Глава. Опека всё-таки должна иметь пределы, а энергия должна выходить.

— Уймись, — поморщился дядя.

— Всё равно не получится опекать её вечно — Хильде поступать скоро, между прочим. Гейстов в городе она вряд ли найдёт, а вот бандюков каких-нибудь запросто. Или вообще в подоле принесёт в конце первого курса. Ну, или мне придётся пустить ей пулю в лоб — для чего-то же у меня начались все эти видения…

— Я подумаю! — рявкнул маг. — Подумаю. Доволен?

— Вполне, — хладнокровно произнёс я, внутренне празднуя победу.

Если дядя говорит «подумаю», то он подумает. А если подумает, то поймёт, что иного пути у него, в сущности, и нет, да и доводы мои совершенно разумны…

— Что за шум с утра пораньше?

На кухню, зевая и держа в руках большого плюшевого медведя, вошла одетая в пижаму с цветочками Вилли и немедленно завизжала при виде Райнхарда:

— Папа вернулся!!

Далее последовал обязательный ритуал повисания на дядиной шее и радостное хихиканье.

— Я тааак рада тебя видеть! А ты по мне скучал? Скучал?!

— Нет, — проворчал Райнхард, но тут же потрепал Вилли по голове. — Чего так рано встала, мелкая?

— Это всё моё ультрамагическое чутьё! Сварить тебе кашу?

— Лучше яичницу с беконом сделай.

— Всё! Поняла. Значит, говоришь — кашу тебе сделать…

— Потом ещё поговорим, Курт, — вздохнул дядя. — Сам видишь, какая тут атака пошла…

Глава 7

— Слушать сюда, мелкие! — зычно произнёс дядя, восседая верхом на своём верном Демоне. — Я подумал и решил устроить на этот раз вам вылазку посерьёзнее. Идём при полном параде и экипировке, отработаем все возможные действия против всех основных противников. И правда, хватит с вами нянчиться — пора и в пекло. А теперь — по коням!

Я поднялся в седло Пылинки, одёрнул плащ и направил лошадку вперёд, одной рукой держа поводья, а вторую по привычке положил на рукоять револьвера.

Дядя сразу же вырвался чуть вперёд, но его быстро нагнала Вилли и начала болтать с Райнхардом. Со мной же поровнялась Хильда и какое-то время ехала бок о бок, но потом всё-таки решила нарушить молчание:

— Как.

— Обыкновенно, — хмыкнул я. — Я просто знаю волшебное слово.

— Ага, конечно! «Пожалуйста», ну.

— Какое же оно будет волшебное, если я буду раскрывать свои секреты направо и налево?