Орден геноцида

И я уже молчу о том, чтобы потратить на этого бандюка что-то из наших эликсиров последнего шанса. А лечебной магией такого ранга ни я, ни Мина не владеем.

Так что помрёт дед Максим, да и хрен же с ним.

А этот тип, конечно, деловой. Очень удобно, чего уж там… Валить всё на того, кто и сейчас ничего не скажет, а скоро и вовсе замолчит намертво. В прямом смысле этого слова.

— Думаешь, если он помрёт, то с тебя и взятки гладки? Да нет уж, милсдарь. Мы-то и мертвеца сможем разговорить, если понадобится, — я погрозил бандиту пальцем, не забыв добавить небольших молний, пробегающих по руке. — Но тогда нам будет полезнее он, а не ты… Смекаешь?

Налётчик торопливо кивнул.

— Тогда — дай нам что-нибудь ценное, и мы скажем полиции, что ты просто вёл автомобиль, не пытался в нас стрелять… Ну и всё такое. Получишь по минимуму.

— В-ваше благородие, — выдавил бандит. — Я… я и правда почти ничего не знаю. Вечным огнём клянусь, не знаю! Н-но… но, я знаю, что поезд будет захватывать Либрия. А главный там — какой-то Юф.

Я поднялся на ноги и отошёл чуть в сторону, впрочем, не спуская глаз с пойманных разбойников…

Или теперь правильнее говорить террористов?

— Думаешь, к нам и правда заглянул тот самый Юф? — негромко спросила Вилли, не опуская трофейного карабина.

— Думаю… — протянул я, — Что мы тут такого шума навели, а полицейских свистков почему-то до сих пор не слышно. Странно это…

Как есть странно.

Глава 14

— Ну и как ты собираешься вызволять мой мотоцикл? — скептически произнесла Хильда, покачиваясь в седле своей Снежинки. Одной рукой кузина держала поводья, а вторую положила на рукоять висящего на поясе револьвера.

— Как, как… — проворчал я, шагая на своих двоих и ведя под узды Пылинку. — Обыкновенно. Волшебные слова я знаю, вот как.

— А меня научишь?

— Баш на баш, сестра, баш на баш…

— Ну, после того, как ты уговорил папу взять меня на охоту, я уже почти верю в то, что ты — исполняющий желания джинн, — хихикнула кузина и пропела. — Арабская нооочь!..

— Ты главное лишний раз рот не открывай, как до разговора с надзирателем дойдёт, — сказал я. — Поприветствуешь, извинишься… Пообещаешь, что больше так себя вести не будешь.

— И он?.. — с сомнением произнесла Хильда.

— И он тебе сразу ключи от мотоцикла и вернёт.

— Ой темнишь ты что-то, Курт, ой темнишь… Не может оно всё так просто быть. Ну, не может!

— Кто сказал, что будет просто? — пожал я плечами. — Дипломатия — это всегда поиск компромиссов…

— Не помню, чтобы ты у нас большим дипломатом был, — ехидно произнесла сестра. — Ты что, втихаря открыл Зелье Удачи? Так лучше бы философский камень поискал — я бы себе сразу купила…

— …«Цундапп Блиц», — гнусаво закончил я. — Ты что-нибудь новенькое придумаешь уже или нет?

…Но я лишь бедняк. Из богатства — лишь сны,

Я грёзы свои разбросал пред тобой.

Ступай же легко, ведь шагая вперёд,

Мои ты сминаешь мечты[1].

— продекламировала Хильда. — О, я поняла! Ты такой желчный, потому что у самого мечты нет! Тебе срочно нужно придумать, чего бы ты очень хотел купить!

— Быть может — банку клея? — хмыкнул я. — Кое-кому в рот влить, чтобы болтала помень… Тсс! Тихо. Почти приехали.

— Стой! Кто идёт? — окликнул нас вышедший из дверей полицейской управы городовой.

— Не идёт, а едет, — буркнул я.

При том, что вот как раз я и не ехал, а шёл пешком, с трофейным карабином наперевес.

Хильда на своей лошадке таки ехала, а вот свою Пылинку мне пришлось отдать под перевозку трёх замотанных в мешковину трупов. Трое выживших налётчиков были привязаны к седлу Снежинке и двигались своим ходом.

Почему?

А потому что полиция, мать её так, не прибыла!

Причём от слова совсем. Мы прождали, наверное, с полчаса, но даже ни единого полицейского свистка не услышали. И это после стрельбы, считай, что в центре города! Безобразие. Совсем надзиратель Кот мышей не ловит…

Каламбур? Ну, пусть будет каламбур… А раз гора упорно не шла к пророку, нами было решено выдвигаться самостоятельно. За это время Семёныч собрал пяток дюжих парней, которые выволокли тела налётчиков из лавки и запаковали их в дерюгу. Но предварительно мы этих голубчиков обыскали — с полным на то основанием, между прочим. Никогда не отличавшаяся брезгливостью Вилли занялась тем покойником, которого подстрелила из карабина; Хильде достался бандит с двумя моими пулями в туше. Блондинка недовольно ворчала, но карманы обыскала, хотя и таким она заниматься и не любила.

Обвинений в мародёрстве мы не опасались — что в бою взято, то законный трофей. А мы не какие-то там проходимцы с большака, а на княжеской службе вообще-то — даже Мина числится форестером при дяде, даже несмотря на то, что ей всего четырнадцать. Это замуж ей по традициям ещё рано, а вот боевое оружие в военных кланах принято вручать уже лет в двенадцать — обычно кинжал или стилет…

Нам хиршфангеры дарили на восьмилетие. А в двенадцать лет — винтовки.

— Кто такие? — спросил городовой.

— Новенький, что ли? — спросил я. — Обер-форестер Винтер, к надзирателю Коту — грабителей поймали.

Я вытянул из-под кителя висящую на шее Печать — серебряный цербер в чёрном круге — и продемонстрировал полицейскому.

— Вашбродь, — немедленно взял козырёк городовой. — Следуйте за мной.

Вошли внутрь управы.

Чердынь — городок маленький, всего четыре тыщи душ по крайней переписи — аккурат на околоток и набирается. Но место не сказать, чтобы самое спокойное, даже несмотря на маленькое население — речной порт же, а в порту завсегда какие-нибудь мутные личности ошиваются.

При этом полиции, как обычно, было мало — девять человек вместе с околоточным надзирателем на весь город. Конечно, ни с кем задиристым мы не граничим, но Ожог — это вряд ли лучше каких-нибудь горских княжеств под боком. Так что полиция — это так, по остаточному принципу, а больше внимания князь уделяет порубежной страже и личной дружине.

Хотя, надо признать, сегодня управа была и вовсе феноменально пуста… Даже странно. Где все? Куда подевались?

Дверь в кабинет надзирателя была распахнута настежь.