Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить

Итак, обостренное восприятие того, что дозволено, а что нет, создавало определенные сложности в обращении с гвардией, однако инструментом она была столь совершенным, что Генрих Гиммлер не решился сбивать настройку. И для грязной работы были созданы специальные карательные подразделения. Но речь сейчас не о них.

Скажем сразу: кодекс чести, о котором здесь идет речь, относится к числу материй идеальных. То есть говорим мы о том, как все должно было быть, не более. Потому что война, особенно война затяжная, в конце концов меняет и разрушает все нормы и установления, сметает любые надстройки, оставляя лишь суть, сердцевину. Если под надстройками прячется животное начало – в конце концов остается именно оно. Тем удивительнее, что для большинства германских гвардейцев девиз о чести, которую «зовут Верность» сохранился до конца: присягу они соблюдали до последнего. Правда, остальные нормы внутреннего кодекса чести сохранились в худшем состоянии.

Кстати, говоря о девизе на кинжале, нельзя не сказать о том, что верность подразумевалась весьма специфическая. Не народу или партии, не государству, а лично Адольфу Гитлеру. Вполне в духе той присяги, которую принесли все находящиеся на государственной или военной службе немцы и, разумеется, все члены СС. «Я клянусь тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру германского рейха в верности и бесстрашии. Я клянусь в послушании тебе и тем, кто стоит надо мной, кого бы ты ни назначил, до самой смерти. Да поможет мне в этом Бог». Так звучала присяга членов Черного ордена, остававшаяся для них актуальной даже после того, как от государства национал-социалистов остались дымящиеся руины, а сам вождь и имперский канцлер упокоился в неглубокой могиле в саду рейхсканцелярии.

Клятва верности офицеров СС была еще строже: офицер ордена помимо прочего клялся со всей бескомпромиссностью следить, чтобы в ряды СС попадали только люди, отвечающие ее требованиям, каковы бы ни были заслуги их родителей или предков, и обязался не отступать от этого правила, даже если ему придется отвергнуть собственных потомков или родственников. Руководство СС заботилось о том, чтобы новая элита не была обременена дурным наследием элит прошлого.

Сделаем здесь небольшую паузу: раз уж мы упомянули о смерти Адольфа Гитлера, нельзя не вспомнить о довольно загадочных обстоятельствах его гибели, также связанных с солдатами СС. Оставим в покое разного рода спекулятивные версии, которыми так любят жонглировать падкие до сенсаций журналисты от истории, и остановимся на том, что действительно вызывает некоторое недоумение. Ну, во-первых, разумеется, удивляет тот факт, что свидетельства о самоубийстве вождя и его свежеиспеченной супруги, принадлежащие различным авторам, хотя и находятся, что называется, в одном русле, но заметно разнятся в деталях. Отличаются свидетельства о расположении трупов Адольфа и Евы Гитлер, о способе самоубийства: по одной версии, супруги застрелились, по другой – отравились, по третьей – Адольф застрелился, а Ева приняла яд. А уж заключение патологоанатомов, исследовавших останки, не вяжется ни с одной из версий: мужской труп имел все признаки смерти от цианида, а женский – от осколочного ранения в грудь. [19]

19

Подробнее об этом вопросе см.: Козлов В. «Где Гитлер?». Повторное расследование НКВД-МВД СССР обстоятельств исчезновения Адольфа Гитлера. М., 2003; Кормилицын С. Адольф Гитлер: взгляд из зеркала. СПб., 2005. С. 299–306; Агония и смерть Адольфа Гитлера. М., 2000.

А во-вторых, не может не удивлять погребение четы Гитлер. Похоронная команда состояла из солдат войск СС. Мало того, из самых преданных вождю солдат, которые на протяжении многих лет охраняли его жизнь – членов подразделения Ганса Раттенхубера.

Раттенхубер Ганс (1897–1967) – начальник личной охраны Гитлера. Участник Первой мировой, кавалер Железного креста!иП степеней. Член НСДАП с 1933 г. На должность рекомендован лично Генрихом Гиммлером. Неотлучно до последнего момента находился при Адольфе Гитлере. После его самоубийства попытался прорваться на Запад, но был арестован советскими войсками. До 1952 г. без суда находился в Бутырской и Владимирской тюрьмах, в 1952 г. приговорен к 25 годам лагерей, но в 1955 г. передан властям ФРГ и вскоре освобожден.

После неудачной попытки кремировать трупы эсэсовцам была отдана команда похоронить останки. И что же сделали люди, клявшиеся в верности вождю? Сбросили обгоревшие тела в неглубокую воронку, наскоро присыпав землей. Именно не закопав, а присыпав, так, что наружу торчали конечности. Как будто специально стараясь сделать место последнего упокоения вождя более заметным, чтобы его легко было обнаружить. С беззаветной преданностью и выполнением долга чести это как-то не вяжется. Мало кто обращает внимание на такое несоответствие. Еще бы, ведь речь идет о нацистах – людях без чести и совести, утверждают одни. Это были последние дни Третьего рейха: эсэсовцы торопились, думая о спасении собственных жизней, подхватывают другие. Не правы тут, судя по всему, ни те ни другие. Чтобы немец, а тем более гвардеец не выполнил долг чести по отношению к пусть и бывшему, но руководителю, которому приносил присягу верности, должна была произойти катастрофа гораздо более масштабная, нежели падение государства. Тем паче что кадровые солдаты и офицеры СС это падение окончательным не считали и еще долгие годы после войны рассчитывали, тайно или явно, на возрождение рейха. Добавим, кстати, что в момент самоубийства молодоженов в Имперской канцелярии находился Генрих Мюллер, глава тайной государственной полиции – гестапо, человек, обладавший достаточной властью и авторитетом, чтобы заставить любого, пусть даже перепуганного насмерть и забывшего о присяге, эсэсовца выполнить свой долг до конца и как должно. Нет, тут, что ни говори, кроется некая загадка, заставляющая вспомнить немногочисленные свидетельства о встречах с Гитлером в Аргентине и разнообразнейшие версии о спасении вождя и «подменном фюрере». Впрочем, утверждать что бы то ни было тут нельзя. Просто потому, что фактов, на которых можно основывать те или иные утверждения, явно недостаточно. Остановимся на одном: после самоубийства главы Третьего рейха его приближенные повели себя странно.

Впрочем, вернемся к кодексу чести СС. Повторю – в идеальном его виде. Не затронутом войной. И, глядя на этот кодекс, откровенно удивимся: слишком уж благородно выглядят его нормы! При всем своем романтизме и акцентированности на рыцарских временах Генрих Гиммлер не мог выдумать его «с нуля», на пустом месте. Так откуда же что взялось? Ответ на этот вопрос, как и на весьма многие вопросы относительно истории, культуры, традиций Третьего рейха, лежит в глубине веков, в давно минувших временах. Традиции и ценности, легшие в основу эсэсовского мировоззрения, изначально принадлежали не ордену, а королевской гвардии прусских императоров. Именно СС, а точнее сказать – войска СС, потому что организация ордена была слишком разветвленной и сложной, чтобы судить о нем в целом, были наследниками этих традиций. Честь, долг, верность, послушание, братство по оружию – эти понятия, постепенно утрачиваемые человечеством и к нынешнему дню превратившиеся в большинстве случаев просто в красивые фразы, были для солдат ордена более чем актуальными. Они должны были стать основой того, во что верил каждый, их катехизисом, их заповедями. В принципе в виде заповедей и были сформулированы пресловутые «15 боевых правил», ставшие той базой, на которой строилось мировоззрение членов ордена.

Звучат они очень достойно: «Твоя цель – стремление к победе. Твой путь – упорная тренировка. Твои кровные узы – боевое братство. Твой успех – это успех команды. В бою будь жесток, но благороден. Твое главное правило – железная дисциплина. Твое правило – дисциплина как внутренний судья. Дисциплина – безоговорочное подчинение командиру. Не испытывай судьбу – превратишь победу в поражение. Не уклоняйся от принятия решения. Не перекладывай ответственность на плечи товарищей. Помни, победитель всегда скромен. Проиграв, не занимайся пустыми оправданиями. Помни, главная причина поражения в тебе самом. Будь рыцарем, веди себя так, как подобает в бою и в жизни».

Такое дополнение к боевому уставу внушает уважение, не так ли? Другое дело, что реальные боевые действия, война, оказавшаяся отнюдь не столь победоносной, как рассчитывали авторы военных планов, трансформировали эти 15 заповедей в нечто куда менее привлекательное, смывая налет романтизма, оставляя лишь то, что было необходимо для выживания и успешного выполнения боевых задач.

Впрочем, как мы уже говорили выше, понятия чести, долга и верности оставались неизменными до самого конца войны. Разумеется, бывали и исключения – где и в каких войсках их не бывало? – но гвардия оставалась гвардией до последнего. И тут уместно задать вопрос «почему?», ведь в состав войск СС входили, как уже отмечалось, представители самых разных социальных слоев – от аристократии до крестьянства, и понятия о том, что честно, а что – бесчестно, должны были бы разниться. Причина такой устойчивости базовых для орденского войска моральных норм заключается в том, что в программе подготовки войск СС большую роль играло даже не обучение, хотя войска эти в плане выучки и боевой подготовки по праву занимали высочайшие позиции, а воспитание. Среди солдат и офицеров насаждались единые ценности. Основные понятия, которые должны были стать базой для их мировоззрения. Что есть долг, как оценить верность, в чем заключается честь – эти вопросы подробнейшим образом разбирались и освещались как в «Основных тетрадях СС» – вестнике, издававшемся специально для солдат ордена, так и на ежедневных занятиях, сегодня сказали бы – тренингах. Они с первого дня вбивались в голову каждому новобранцу, причем так настойчиво и одновременно эффективно, что тут можно с определенными основаниями говорить о зомбировании и методиках, характерных для тоталитарных сект. Однако результаты подобной обработки не могут не приводить в изумление: члены войск СС мыслили категориями, свойственными временам Крестовых походов на Восток. Немецкий историк Эрих Машке, один из лучших специалистов по орденской эпохе, работавший над этой темой с высочайшего одобрения партийного руководства, писал в предисловии к книге «Немецкий орден»: «Примером для подражания, символом вечного смысла является для нас сегодня создание Немецкого ордена и орденского государства в Пруссии. В истории ничто не повторяется, и подражать истории невозможно. Но то, что вот-вот обретет форму в наше время, глубоко сродни тому Немецкому ордену по сути своей и назначению. Солдат и чиновник нынче снова одно. Снова из единения людей рождаются государство и народ. Снова миром правят идеи ордена: германскому государству необходимо путем строжайшего отбора и глубочайшего сплочения создать правящий класс, чтобы, надежно скрепленный кровью и общим делом, он поднялся рядом с вождем и народом до уровня служилой и военной аристократии, пополняясь грядущими поколениями, и был в будущем гарантией жизни и величия народа. Таково политическое требование нашего времени, и ему отвечает лишь один исторический символ – Немецкий орден: /…/ руководящий политический класс, общность людей, объединенных одной идеей. С тех пор как перестало существовать Прусское государство, ни одному поколению он не был так близок, как нашему. Наше время более других нуждается в осмыслении этого исторического феномена». [20] Дальше, правда, следовал пассаж об устремленности всего немецкого народа в будущее, а это, как мы видим, истине соответствовало не вполне. Ибо будущее Германии в понимании тех, кто стоял у руля рейха, лежало глубоко в ее прошлом. Этим, надо сказать, объясняется весьма многое. Когда мы говорим о Третьем рейхе и самых одиозных его проявлениях, нас ужасает прежде всего полное отсутствие гуманизма. Однако в те времена, до которых пытались дотянуться лидеры рейха, никакого гуманизма не было и в помине. Вооружите крестоносцев современнейшей военной техникой, дайте им в помощь современную науку, поставьте во главе харизматического лидера – и вы не найдете ни одного отличия между завоевателями Иерусалима и солдатами войск СС.

20

Машке Э. Немецкий орден. СПб., 2003. С. 7.

Не является слишком большой загадкой и то, каким образом Гитлеру и его соратникам удалось настолько быстро перестроить мораль целого народа. Мы не ошибемся, если скажем, что такая быстрая перестройка объясняется не только харизмой Гитлера, как это принято считать. Проще всего обвинить во всем почившего диктатора, объявив его медиумом, некромантом и еще бог весть кем, придав ему сверхъестественные качества и свойства, которые позволили за считанные годы извлечь из целого народа его душу и перестроить ее нужным ему образом. Это, разумеется, прекрасное лекарство от комплекса вины, которым по сей день страдает старшее поколение немцев, однако к истине имеет отношение лишь косвенное. Секрет в том, что немцы, как уже говорилось раньше, к тому времени уже более полувека мечтали об этой избранности, о сознании собственной уникальности, искали для нее основания. Такие поиски – не прерогатива «загадочной немецкой души». Этой болезнью периодически болеют все более или менее развитые народы. Одному Богу известно, во что вылилась бы, скажем, убежденность в том, что русские – народ-богоносец, а Москва-де «Третий Рим, и четвертому не бывать», не случись в России революции. Одну войну – последнюю русско-турецкую (1877–1878 гг.) – мы под этой маркой с трудом выиграли, другую – Русско-японскую – проиграли, а в третью – Первую мировую – ввязались, не будучи к ней готовы, уповая на русский авось и Божью милость. Параллели напрашиваются сами собой. Так вот, дело в том, что немцы ждали, когда же наконец придет пророк, которому под силу возвестить избранность их народа и его великую роль в мировой истории. Гитлеру не нужно было ничего перестраивать. Он, со своими воззрениями о роли и об уникальности Германии, сформированными под воздействием все тех же поисков истоков и причин потенциального германского величия, придя к власти, получил уже возделанную почву, богато удобренную экономическими кризисами, беспомощностью политиков демократического толка, недовольством каждого рядового немца, униженным положением его родины. Оставалось лишь бросить зерно – и всходы не заставили себя ждать. Другое дело, что ощущение избранности оказалось, мягко говоря, гипертрофированным, и вот в этом уже – заслуга гитлеровских пропагандистов.

Воспитанию и возможному усилению этого чувства посвящалось в рейхе в целом, и уж тем более в СС, много усилий и времени. Каждый гвардеец должен был ощущать себя не просто немцем, а немцем из немцев, понимать свою избранность и действовать в соответствии с ней. В среде обывателей, рядовых граждан империи это ощущение выливалось в патриотизм и высокомерие по отношению к представителям негерманских народов. Тут нужно заметить, что речь идет именно о высокомерии, а не презрении. Сотрудники министерства Йозефа Геббельса периодически перегибали палку, стремясь показать, скажем, русских дикими варварами и недолюдьми, не отягощенными как семейными и религиозными ценностями, так и образованием, однако, если верить отчетам службы СД, подобные утверждения не достигали цели. А уж когда немцы столкнулись с первыми советскими пленными, с остарбайтерами, угнанными на работы в Германию, пришлось перестраиваться даже пропагандистам. А ближе к концу войны, чтобы хоть как-то оправдать неуспех на Восточном фронте, русских пришлось даже признать арийским народом. Однако высокомерное отношение к тем, в чьих жилах не было должного процента арийской крови, было делом вполне обычным и закономерным. В той же мере, в какой обычным было такое отношение к германцам или галлам для римлянина эпохи расцвета императорского Рима. И разумеется, среди членов ордена это было распространено в большей мере и выражено намного сильнее. Поэтому благородство внутреннего орденского кодекса, высокие моральные устои, четко выраженное понятие о чести и справедливости, характерные для гвардии Гитлера, и в то же время весьма часто варварское отношение к представителям негерманских народов и их культуре – не являются столь уж несовместимыми, как мы привыкли считать. Секрет в том, что члены СС были почти столь же чужды общеевропейской культуре, как марсиане Герберта Уэллса – культуре Земли. Общечеловеческие ценности, которыми мы привыкли измерять поступки и события, были для них не то чтобы пустым звуком, но стояли где-то на втором, а то и на третьем плане. Во всяком случае – распространялись не на любого представителя вида homo sapiens sapiens, а только на немцев. В определенной мере это относится и к Германии в целом, но Черный орден был не просто становым хребтом державы – в нем была сконцентрирована идеология рейха. Для того чтобы хотя бы примерно понять, откуда взялся такой подход, необходимо снова вспомнить об обращенности рейха в прошлое. Что было принято думать и говорить о цыганах и евреях в эпоху рыцарских орденов? Цыгане – это бич Божий, а евреи – прокляты зато, что распяли Сына Божьего, следовательно, и те и другие – не вполне люди и не имеют равных прав с христианами и даже, пожалуй, самого права на существование. Вот этой-то логикой – отнюдь не новой, просто забытой – и руководствовались наследники орденских традиций.

Гитлеровские пропагандисты попали в чрезвычайно неловкое положение, когда уже после начала антицыганской кампании выяснили, что цыганский народ гораздо ближе к арийским корням, чем германский. Кампания была немедленно свернута, а цыган решено было не уничтожать, а просто предать забвению и оставить в покое. Фактически сделать вид, что их не существует.

А дальше все объясняется в достаточной мере просто: если ты – единственный в своем роде, представитель лучшего в мире народа, фактически правитель мира, хотя и находящийся в изгнании, то никаких моральных препон, никаких поводов для сомнений для тебя не существует. «Тварь ли я дрожащая или право имею?» И вся непродолжительная история Третьего рейха говорит о следовании именно этому принципу. Помноженному на вполне средневековый девиз «делай как должно – и будь что будет». Гитлеровской гвардии – ордена СС – это касалось в той же, а то и в большей мере, чем каждого подданного империи.