Орден святого понедельника

Глава шестая

– Нет. Наоборот.
– Голем снова по

молчал.
– Они болваны.

Аркадий и Борис Стругацкие

– Саша, скажи, ты счастлив?

Эдик, полулежа на диване, пускал кольца дыма в угол, где громоздился голем: я уже махнул рукой и дал добро на сигареты.

– В принципе - да, - сказал я, подумав, - вот только рыбозавод...

– Рыбозавод - это один из вариантов, - сказал Роман. Он сидел за темперированным столом и рисовал полиграммы на листочке.
– Еще, может быть, армия...

– ...учения по гражданской обороне, - прожужжал голем, астероидная опасность, урезание бюджета, поворот сибирских рек, контакты с инопланетным разумом...

– Погоди, остынь, - сказал Витька, вставая с подоконника.
– Чертовщина какая-то. То есть всех нас радует то, что радует голема, и всем мешает то, что мешает голему?

– А как же, - сказал Эдик.
– Ведь ты служишь науке? Служишь. А голем - и есть наука.

Витька раздосадованно засопел, рассматривая голема.

– Ну, ну, Корнеев, - сказал Ойра-Ойра, - ну оживил бы ты не глиняного болвана, а статую Аполлона Бельведерского или дубль Выбегаллы. Глазу приятней, а суть - та же.

– То есть я ему служу?
– уточнил Витька, оттягивая ворот свитера.

– Угу, - сказал Роман, - и с удовольствием. Кто тут недавно говорил о бескрайности познания?

Меня тоже смущала недалекость голема науки.

– Мозгов в нем, как в Выбегалловом упыре, - сказал я.

– Саша, - сказал Эдик, отрываясь от дымных колец, - а ты не пробовал предъявлять подобную претензию к своему "Алдану"?

Я пристыженно замолк.

– Мозги - это основа мироздания, - заявил голем.
– Знания, дундуки, - это все, что у вас есть. На картошке сгниете, - добавил он, помолчав.

Витька аж позеленел от злости.

– Ребята, - сказал Роман, - не забывайте, нас интересует будущее, реальное будущее. От чего оттолкнемся?

– А меня интересует, - сказал Корнеев, - можно ли подыскать голема поумнее? Может, я лучше в Камноедовы пойду и буду служить административному голему.

– Пойдешь-пойдешь, - сказал Роман серьезно, - и големов найдешь. Но институт создан, эта, значить, для этой модели. И бюджет, значить, тоже.

– Падает бюджет, ребята, - сказал голем и затикал, как часовая бомба.

Витька опасливо отодвинулся от него:

– От расстройства не рванет?

– Вряд ли, - рассеянно сказал Эдик.
– Он, конечно, идею овеществляет, но не так буквально.

У меня зародилась интересная мысль.

– Есть мысль, - сказал я торопливо.
– Законы големотехники. Надо их прописать, и будет ясно...

– Хорошая мысль, - оживился Эдик.

– Р-роскошная, - подтвердил Ойра-Ойра.

– Я есть закон, - высказал голем.

– Растешь, старичок, - отметил Витька и ткнул меня кулаком в бок.

Я почувствовал, что краснею. Хотя было не совсем ясно, к кому собственно относилось высказывание - ко мне или к голему. А магистры уже схватили лист бумаги.

– Поехали, - сказал Роман, - голем есть закон.

– Воплощенный закон, - сказал Эдик.
– И суть.

– Приключения майора Пронина какие-то, - сказал Витька, комиссар Мегре и инспектор Лестрейд. Я - не просто представитель закона! Я и есть закон!

– Тогда так, - сказал Эдик.
– Голем - это воплощенная система достижения поставленной цели.

И мы под комментарии самого голема записали Первый закон големотехники. Потом Второй. Потом Третий. Получилось довольно стройно.

I закон големотехники:

голем - это воплощенная система достижения поставленной цели.

II закон големотехники:

число элементов системы, на которой паразитирует голем, должно определяться Первым законом големотехники и только им.

III закон големотехники:

любой элемент системы, неукоснительно следующий голему, достигает поставленной цели, если только это не противоречит Первому и Второму законам големотехники.

– Полный ажур, троглодиты, - заявил голем, - следуйте голему, и знание восторжествует.

– Следствие про цели и средства, - сказал Роман, - выведете сами перед сном. Но и не забывайте, что элементы системы - это мы: человеки, троглодиты, дундуки и остолопы.

Витька кровожадно прищурился:

– Надо его придушить по Второму закону.

– Не вижу как, - пробурчал я.

– Законы работают для системы, куда входит достаточное число ученых-исследователей. А если их число недостаточное?
– вдруг спросил Эдик.

И тут голем заорал. Он упал на пол и стал перекатываться с боку на бок, сучить глиняными ножками-тумбами. Он стонал, он подвывал, он скреб глиной о глину. Я прыгал рядом и выхватывал у него из-под боков то магнитные ленты, то коробку с лампами, то авоську с кефиром.

Наконец голем угомонился.

– Нельзя так, гады, - сказал он, поднимаясь, - сами пожалеете. Хорошо не будет.

– А как будет?
– быстро спросил Роман. Голем молчал и тихо почакивал, словно пошаговый двигатель.

– Ребята, - сказал я, утирая пот, - коварные вопросы на него плохо влияют. Может, его на полигон заправить?

Корнеев пристально посмотрел на голема, покачиваясь с носка на пятку.

– Нос к носу, - сказал он, - зуб к зубу, Роман, или, в крайнем случае, око к оку. Иначе ты ничего не вытянешь из этого триггерного дурня.

– Саша, - сказал Ойра-Ойра, оборачиваясь ко мне, - ты не прочь посчитать еще одну полиграммку, а то у Витьки комплекс неутоленной зависти перед модельными опытами профессора Выбегаллы?

– А вторая модель тоже будет кидаться оземь?
– осторожно спросил я.

– Как птица-горлица, - подтвердил Роман.

– Исико-сан сделает мне харакири, - быстро сказал я, - если этот колобок грохнет хоть одно зеркало.

– Харакири ты можешь сделать только сам, - нравоучительно сказал Витька.
– Исико-сан вполне ограничится йокомен-учи от левого уха до правой пятки.

Я живо представил роскошную картину и, вздохнув, кисло улыбнулся.

– Поехали-поехали, - сказал Витька.