Орден Святой Елены
Шрифт:
— Я готова! — искренне распахнула р?сницы навстр?чу божественному благословенію д?вица Антуанетта: — ибо ничего такъ не жажду я какъ Царствія Небесного!
— Теб? придется много стоять на кол?няхъ и уста твои он?м?ютъ и языкъ у тебя станетъ отваливаться, ибо тяжкій трудъ молитвой украшенъ… — продолжила уговаривать её мать-настоятельница: — ступай отсюда. Это будетъ нелегко.
— Я готова стоять на кол?няхъ всю ночь! И пусть уста мои он?м?ютъ и языкъ вм?ст? съ ними! Пусть! — тряхнула головой д?вица Антуанетта и золотые кудри её разсыпались по обнаженнымъ плечамъ: — дайте мн? шансъ, матушка!
— Обычно я не даю такого шанса
— Клянусь! — со всёмъ пыломъ юной души поклялась д?вица и покрасн?ла отъ своего же порыва.
— Въ такомъ случа? служба твоя началась. Вставай на кол?ни, дочь моя… — сказала мать-настоятельница и приподняла край своей рясы: — будешь трудиться во имя Господа… ты всё еще можешь уйти, дитя… насъ въ монастыр? триста душъ…
— Не уйду! Во имя Господа я совершу всё, о чёмъ меня только попросятъ праведные монашки и матушки этого монастыря! — упрямо мотнула она головой, вставая на кол?ни: — таковъ мой об?тъ!
— Поистин?, сколько радости можетъ приносить в?ра! — сказала мать-настоятельница и положила свою ладонь на её голову: — да будетъ такъ…
Глава 7
Глава 7
— Вот пистолеты уж блеснули, гремит о шомпол молоток, в граненный ствол уходят пули и щелкнул в первый раз курок… — задумчиво произношу я, глядя на два симпатичных ящика из благородного дерева. В ящиках, в отделанных бархатом отделениях лежит два дуэльных пистолета. Однозарядные, работы некоего мастера Жана Ле Паж, капсюльные конечно, никакого кремневого замка, все-таки новый век на дворе… однако во остальном дизайн и стиль очень напоминал дуэльные пистолеты восемнадцатого века, на таких еще Пушкин с Дантесом стрелялись.
— О, цитируем классику? — кивает стоящий рядом фон Келлер: — знамо дело. Пушкин когда своего Евгения Онегина написал — как раз за дуэль в Петропавловку поехал. Сам-то он на пистолетах сроду не стрелялся, был Магистр Баллистики.
— Не был Александр Сергеевич Магистром Баллистики. — возражает фон Келлеру суховатый человек средних лет, который стоит сразу за столиком с пистолетами: — он был Магистр Огненной Магии, а Баллистику ему приписывали, потому что его пламя стремительным было как пуля! А слухи о том, что он дескать Баллистик — давали ему на дуэлях преимущество, вот и все!
— Да ну? А как же его знаменитая дуэль с Никорусом Третьим, аквамантом? Если бы он был по части огненной магии, то Никорус его бы под орех разделал!
— Вот такие как вы, господин гусар, и есть причина сего заблуждения! — горячится сухонький господин: — в бою один на один, да с дуэльными ограничениями…
— Полноте вам, господа! — окликает нас Владлен Потемкин: — будет спорить! У нас сегодня еще две дуэли, давайте уже приступим! Тем более Владимир Григорьевич у нас в первый раз! Не давайте поводу упрекнуть себя в невежестве и отсутствии гостеприимства!
— В самом деле… — вздыхает сухонький: — что это я… у вас, Владимир Григорьевич право выбора оружия. И способа проведения дуэли. Кто вас вызвал-то?
— Это был я. — рядом со мной становится молодой человек в черном фраке, я его помню, Алферов. Николай Владимирович. Это он посчитал мои отношения с Софьей Волконской неподобающими
и как следствие — вызвал меня на дуэль. Что за бред, какие у меня отношения могут быть с этой девушкой, когда я ее и не видел еще ни разу? Или права моя кузина, утверждающая что девицы вокруг меня беременеют, просто мою фотку к животу прикладывая? Такая вот, парасимпатическая магия, ети ее в качель.— Доброе утро, Владимир Григорьевич, — протягивает мне руку Николай Алферов, ни в его тоне, ни в жесте — нет злобы или неприятия. Мы пожимаем друг другу руки словно старые товарищи. Недоумение у меня лишь возрастает. Эти двое пришли в дом моей кузины, бросили мне вызов на дуэль, а теперь ведут себя так, словно мы тут все друзья и товарищи. Странно.
— Предлагаю на магии. — говорит Алферов: — к черту пистолеты, надоело. А на саблях я с вами, гусарами, еще с прошлого году зарекся биться.
— Это после господина Меригольда. — кивает с понимающим видом сухонький: — да-с, произвел он тогда впечатление. Но редкостный бука.
— Да ну его! Шуток не понимает… — машет рукой Алферов: — надеюсь, что вы, Владимир Григорьевич все же не такой бука как Магнус. Но саблей он машет отменно.
— Тот самый Магнус Меригольд, Мастер Клинков? — переспрашивает фон Келлер и его лицо начинает стремительно вытягиваться вниз: — только не говорите мне, что вы лично…
— А как же! — гордо выпрямляется Алферов: — вот на этом самом месте господин Меригольд мне руки и ноги отрубил! Кабы не целительницы…
— Ты так говоришь, брат-смельчак, словно только тебе одному, — замечает Владлен Потемкин, который кутается в свой длинный и теплый шарф: — всем нам тут досталось. Вон, Кузнецову вообще саблей по мужскому достоинству прошлись… он потом недельку в салон к мадам Жюдин не заглядывал.
— Я хотел бы сразу разъяснить, — говорю я, перехватывая инициативу между двумя вздохами Потемкина-младшего: — господин Алферов, у меня никаких отношений с Софьей Волконской нет и быть не может… что? — по тому, как фыркнул Потемкин и прижал руку ко рту сухонький — я понял, что опять что-то не то ляпнул.
— Прошу прощения… — машет рукой в воздухе Алферов: — конечно же. Ни у вас, ни у меня, ни у кого тут не могло быть никаких отношений с Софьей Волконской. Вы ее лично встречали? Нет? Ну вот, встретите и поймете почему. Она у Волконских на выданье… да и еще и магичка шестого ранга. Красавица и умница… — так говорит господин Алферов, небрежно помахивая рукой в воздухе и если я хоть чуть-чуть разбираюсь в сарказме, то в его последних словах этого самого сарказма — хоть ножом режь и на хлеб намазывай. Что-то не в порядке с девицей Волконской… очень не в порядке, раз уж эти молодые люди позволяют себе так ее имя трепать. Как там про таких говорят — притча во языцех.
— В таком случае, если у вас нет оснований для вызова на дуэль… может мы разойдемся по мирному? — поднимаю бровь я. Причины для конфликта нет, Софья Волконская, кто бы она ни была и по какой причине бы не трепали ее имя — отношения ко мне не имеет, а этот молодой человек не выглядит рыцарем ее руки и сердца, скорее так, мелкий охальник.
— Ну что вы, Владимир Григорьевич! — упрекает меня Алферов: — неужто упустите шанс дуэли? Поруганная честь и вообще — любопытно же! Я вот что умею… — он разводит руками в стороны, и блестящая пленка покрывает его с ног до головы: — Щит Святого Басилевса! Непробиваемый и неуязвимый для физических повреждений!