Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Орден Святой Елены
Шрифт:

— Обычно здесь не так шумно, — извиняющимся тоном говорит Евдокия: — просто мы попали на перемену. Молодые Сестры… полны энергии.

— О! А вы за нами?! — к нам тут же подскакивает юная девушка в сером комбинезоне и складывает ладошки в умоляющем жесте: — вы же за нами, правда?! У вас мундир!

— Нет они не за вами. Вам еще многому надо научится, — мягко выговаривает ей Евдокия: — а сейчас иди и сядь на место, ваша наставница вот-вот урок начнет.

— Но…

— Обязательно придут за вами. Обязательно. Ступай. — лицо Евдокии озаряет искренняя улыбка и девушка — вприпрыжку уносится к своему месту.

— Здесь юные Сестры обучаются правилам поведения в обществе и своим обязанностям. —

говорит Евдокия, глядя вслед юной валькирии: — им еще многому предстоит научиться. К сожалению, наш век короче, чем человеческий, однако за это время Сестры успевают сделать очень многое. Пройдем дальше.

— И… у вас нет сожалений? О прошлом, о своих родных и близких? — спрашиваю я, следуя за ней. За нашими спинами раздается нестройный хор голосов, отвечающих своей наставнице.

— Как можно сожалеть о том, чего не помнишь? — отвечает мне Евдокия: — кроме того, мы не одиноки, мы все — Сестры. А для людей — мы и Сестры и Матери… а для кого-то и Дочери. Единственно кем мы не можем быть — Любимыми. К сожалению, плотские утехи нам чужды… да и невозможны по природе своей.

— Ага. — сожалею я. Нет, правда. И даже не за себя и Цветкову, а за них всех. Столько ладных и красивых девушек никогда не познают радостей плотских утех, это же трагедия. С другой стороны, вот та же самая Цветкова, она и покушать вкусно любит и сплетни обожает и вообще жизни радуется как первокурсница пьянке в отсутствие родителей. Насколько это вот «нам чуждо» — насаждается в монастыре как образ жизни? Как единственно верный образ жизни? И, раз уж речь о том пошла — у них, что половые органы в принципе отсутствуют? Как у Кена и Барби — гладкий пластиковый лобок? Или тут речь скорее о химической кастрации, то есть физиологически это возможно, а вот желания они не испытывают и всякое такое действие насилием будет. Гормоны женские не выделяются и сам механизм возбуждения отсутствует… а спрошу-ка я пожалуй.

— Скажите пожалуйста Евдокия… вот вы заметили, что срок жизненный у Сестер короче, чем у обычных людей. А чем еще отличаются Сестры от обычного человека?

— Мы такие же как и остальные люди, — отвечает она: — Сестры становятся сильней, быстрей и конечно обладают магией первого ранга как минимум. Есть и те, кто до третьего доходят, и даже выше. Матушка-настоятельница пятым рангом владеет. В остальном мы такие же как и все.

— Понятно, — отвечаю я. Значит, что-то вроде химической кастрации, полное отсутствие полового влечения. Интересно. Нет, не то, чтобы я хотел к валькириям подкатить…

— Вот даже не думай, Уваров, — вполголоса говорит мне Мещерская: — я твои кобелиные намерения за версту чую.

— Эту реплику из зала я отметаю как неорганизованную, это все инсинуации. А скажите, мне Евдокия, а как…

— Осторожно, дверь. И ступенька. — мы выходим во внутренний двор. Свежий воздух и солнце. Во дворе — выстроены валькирии и на этот раз — это настоящие валькирии, такие, какими я привык их видеть. Синие мундиры, высокие кивера с золотыми орлами, эполеты и винтовки на плече. Перед строем стоят четыре стола, за каждым столом стоит по валькирии, по команде они скидывают винтовки с плеча, укладывают на стол, лязгают затворами, смотрят вверх через патронник, выискивая недостатки в стволе на просвет. Чуть сбоку — девушки в синих мундирах выбрасывают вперед светящиеся руки, вздымая перед собой груды земли.

Да, тренировочный лагерь, как я его помню. Только вместо всех этих потных мужчин — ладные девушки.

— Уже после того, как окончены обучающие курсы и пройдена обязательная подготовка, Сестры поступают в гарнизон, откуда и распределяются по всей стране — выполнять свой долг. — говорит Евдокия, оглядывая происходящее: — помогать всем людям и защищать их.

А теперь, давайте пройдем к выходу, наш тур окончен. Сестрам нужно тренироваться.

Назад мы ехали в молчании. Мещерская куталась в свой меховой воротник и смотрела перед собой невидящими глазами. Уже дома, когда мы уселись пить чай — к обеду все равно уже опоздали и повар попросил подождать полчаса, пока что-то приготовит, — она заговорила со мной.

— Как ты думаешь, может ей сейчас лучше? — сказала она, глядя в пространство: — маму всегда угнетало то, что произошло с папой и братом, а сейчас… сейчас она свободна.

— Не знаю. — отвечаю я: — но если то, что мы видели правда, то по крайней мере она не испытывает сейчас ни боли, ни печали.

— Вот как. — она встала и вздохнула: — я пойду, прилягу.

— А обед? Ты же не ела и…

— Аппетита нету. Я к Валюше зайду… посплю. — и Мещерская уходит, а я гляжу ей вслед. Откидываюсь на спинку кресла и беру чашку с горячим чаем. Отпиваю немного. Ставлю чашку на поднос и вздыхаю.

— Ну говори уже, — произношу я в пустоту: — а то лопнешь сейчас.

— Не лопну. — материализуется из воздуха смуглая девушка с короткой прической, она сидит в кресле напротив, но не как все люди, а по-турецки, поджав под себя босые ноги: — и ты мне должен будешь.

— Сколько?

— Девять тысяч шестьсот двадцать четыре рубля!

— Какая-то сумма… уж очень точная. Что купить собралась?

— Мотоцикл! Та же мотоколяска, но без коляски! На нем верхом можно ехать, как на лошади! Скидка пять процентов тому, кто объявление принесет! — она трясет газетной вырезкой в руке: — я тебе сэкономила деньги!

— Нету у меня сейчас денег, — вздыхаю я: — откуда у меня девять тысяч? Ты куда награду потратила, которую за Лорда получила?

— Нету ее у меня, — она елозит своим упругим задом по рыжим хвостам: — и вообще у девушек неприлично спрашивать про возраст и деньги.

— Так то у девушек, а ты ужасающий Демон Девятого Круга Преисподней, как тебя Лан и Лин называют. — замечаю я: — вполне резонный вопрос, только вчера у тебя десять тысяч ассигнациями было.

— Твои жены из Ся полны примитивных суеверий, — утверждает она: — верят в приметы и молоко по утрам брызгают в окошко. Нашел кого слушать, для них все, что необъяснимо — уже сверхъестественно. Ты то цивилизованный человек, Уваров, мог бы и не цитировать этих дурех. А деньги я в карты проиграла.

— Что?!

— Вернее в маджонг. Знаешь, что такое маджонг? Проиграть, когда в руке Четыре Малых Ветра! С ума сойти… а ты знаешь, что в столице Чайна-таун есть? Ну вот… думала выиграть и сумму удвоить… чуть без штанов не осталась. Вандабан! Чертова Хозяйка Чайна-тауна! — фыркает она: — старая ведьма!

— От тебя такое слышать удивительно, — признаюсь я: — ты же у нас самая сверхъестественная и самая… возрастная…

— Это ты меня сейчас старой ведьмой вежливо назвал? — прищуривается она: — давай. Оскорбляй эту малую лисицу, конечно, всяк сироту обидеть норовит. Издевайся. Тебе это будет стоить на тысячу рублей дороже. Так и запишу в прайс — оскорбление и издевательства, плюс тысячу рублей.

— Нету у меня сейчас денег, глупая ты лиса! Откуда я тебе возьму? Ну давай схожу с тобой на охоту, хотя на меня в Департаменте уже косятся.

— И ничего. Должен будешь, — протягивает руку она: — давай, жми руку, это у нас устный контракт будет. Я тебе — сведения про этих девок из монастыря, а ты мне будешь десять тысяч шестьсот двадцать четыре рубля должен.

— А почему уже десять?

— Я ж говорю — штраф. За то, что меня старой ведьмой назвал. А мне даже трехсот лет нет, я еще молода и привлекательна. Вот Хозяйка Чайна-тауна — старая ведьма!

Поделиться с друзьями: