Орден Змей

— Таких лютых зомбей во всей Смоква-реке не сыскать, — проговорила задумчиво баба Нюра, когда молчание стало уж как-то слишком затягиваться.

— Что случилось? — прохрипел я, наплевав на последствия для горла.

— Так, сначала его надо подлечить, — распорядился отец Спиридон, — Илья, сбегай в аптеку Казимира Юхневича в дом Тыровых, купи что-то от горла.

Но я, вспомнив посиделки Ормара у магистра Кнута, отрицательно покачал головой.

— Сбитень, — вновь, раздирая горло, сказал я.

Мне начали возражать, говоря, что тут сбитнем не обойдешься, и я умоляюще глянул на Генку, надеясь, что он сообразит. И действительно, тот спросил:

— Ты знаешь из снов? — и, дождавшись моего кивка, продолжил. — Отлично, тогда я за сбитнем на площадь, а Илья за микстурой. И от синяков тоже купи!

Мальчишки убежали, а остальные наконец-то догадались меня расковать, и стали по мере своих сил и знаний оказывать мне первую медицинско-народную помощь. Попутно рассказывали, и оказалось, что я пробыл в облике мертвяка более часа, причем последние полчаса меня пытались вернуть в человеческое состояние.

Сначала слабо, потом всё сильнее меня принялись долбить подручными предметами, благо, что недостатка в боевом и тренировочном оружии в подземелье не было. Священник окроплял святой водой. Шамона, после того, как огромный для своих лет парень, немного не рассчитав, долбанув меня дубинкой по голове, отчего я пару минут валялся без сознания, но в облике зомби, отстранили от экзекуции.

Ситуацию неожиданно разрешила Барышня. Вера нашла валявшийся в углу ухват, которым обычно вынимают из печи горшок с едой, поймала меня за шею и прижала так к стене. Конечно, ей помогли другие, потому что я облике зомби я отличался недюжинной силой. Но так, с прижатым в угол и имеющем возможность только размахивать руками и рычать во всё горло, Барышня начала разговаривать, взывая к остаткам человечности. И это помогло.

Так что теперь, избитый и наскоро подлеченный, попивая принесенный сбитень и глотая микстуру от горла, я сидел на принесенной остальными кровати. Прошло уже несколько часов, и поскольку мы все тут задержались, а у меня не было сил никуда идти после произошедшего, то решили немного обустроить тайное подземелье бабы Нюры. Я сгорал от любопытства, когда остальные вносили в освещенную факелами пещеру предметы мебели и интерьера, более подходящие для какого-нибудь дворца или музея, чем для уездного города Ломокны.

В очередной раз я убедился, что баба Нюра не так проста, как кажется, и решил во что бы то ни стало разобраться с этой загадкой. Попытавшись вспомнить, что я знаю про нее, я понял, что ничего. Ни фамилия, ни возраст, ни то, чем она занималась раньше — решительно ничего не было мне известно. А судя по тому, что для обустройства подземелья она позволила разорить лишь одну свою комнату — в другие просто не пустила любопытным друзей — она скрывала интересные тайны.

После долгих обсуждений, когда всё было устроено, а мое горло более-менее восстановилось (чего не скажешь обо всем остальном), мы решили, что прежде чем дальше еще раз пробовать обращаться в зомби, я должен узнать из своих снов, как это делать безопасно. Ведь Ормар тоже поначалу не мог контролировать свое сознание, но дальше это получалось у него всё лучше и лучше, хоть пока и не до конца.

Вера была по-настоящему напугана моим превращением. Ее больше напугал не сам зомби — к мертвякам в Ломокне все были привычны с детства — а то, что обычный парнишка превращается в чудовище и исчадье ада. Одно дело практически по расписанию выбирающиеся из реки мертвяки, и другое — вот это. Еще она напугалась за меня, когда я долго не мог вернуться обратно.

Священнику и бабе Нюре нужно было уходить, и нас оставили в подземелье: меня приходить в себя, а друзей — чтобы не оставлять недозомби одного. Ваське Старцеву были вручены ключи от подземелья и калитки в заборе. Когда взрослые ушли, я почувствовал что-то важное и торжественное оттого, как мы здесь, в свете факелов расселись за круглым столом на старинных стульях с резными выгнутыми ножками с мягкими седушками.

— Чиппендейловские, — пояснила старуха, но понятней от этого не стало.

Мы попивали сбитень и обсуждали все произошедшие события. Для Шамона и Барышни я вновь рассказывал, с комментариями Генки, про свои сны. Это нужно было и мне самому, чтобы лучше уложить всё в голове. Рассказал и свой новый сон про славного короля Зигрида, сражение на Поле мертвых и всё остальное, что было в том сне. Оказалось, что запомнил я далеко на всё, особенно конкретные имена и названия. Решили, что мне нужно записывать сны сразу, как только я просыпаюсь.

Историю, особенно других стран, из нас никто особо не знал. Поэтому из обрывочных сведений про пятьсот пятый год и Основание Твердыни, Зигрида и его королевство Армир нам не удалось сделать каких-то однозначных выводов. И про войну с целыми полчищами нечисти тоже никто не слышал. Решили всем поискать учебники и книги по истории, чтобы разобраться со всем этим.

Обсуждали всё на свете, и я впервые после смерти ощутил себя в безопасности, несмотря на то, что чуть не погиб сегодня, растворившись в зомби. Нас и раньше связывала с друзьями дружба, но то было, казалось, в какой-то другой жизни. Это было в том, навсегда прошедшем мире, где были живы родители, где мы с сестрой жили в родном доме на Ломокненской улице, где не было «великой загадки калиток» (как шутливо обозвал ее Заморыш), где зомби выходили из реки во время Мертвой седмицы, а «первенца» сжигали на празднике, освобождая его душу из цепких лап дьявола.

Этого мира больше не было, но было это тайное подземелье с горящими факелами, старинной мебелью и оружием, со смеющимися над незамысловатыми шутками друзьями, с замотанным в бинты мной, попивающим горячий сбитень, и наблюдающим за сотаинниками. Мне чудилось, что тени, отбрасываемые в полумраке подвала, превращали сидящих друзей в легендарных героев кровопролитных битв, а наш скромный стол с пастилой, пирогами и сбитнем — в богатый пир. Я ощущал, что среди этих мальчишек и Барышни Веры обретаю то, чего у меня никогда не было, и что так было необходимо мне сейчас, когда мы с сестрой стали сиротами.

Похоже, не только мной овладело это странное настроение. Все стали говорить тише, а потом разговор и вовсе прекратился, но в молчании не было скуки или неловкости. В наступившей тишине, нарушаемой лишь потрескиванием факелов, Илья Шамонкин спросил:

— Как, ты говоришь, назывался тот орден, или что там было?

— Братство Орма, — ответил я, — также называется Северным братством или орденом.

— Орден Змей в переводе, вроде как, — добавил Генка.

— И того мальчишку тоже Ормом зовут, — задумчиво произнесла Вера.

— Ормаром, — поправил я.

— Как думаете, — обратился ко всем Васька Старик, — что если попросить пускать нас сюда, чтобы тренироваться с оружием?

— Раз уж пустили и даже одних оставили, то почему бы и нет, — заметил Генка.

— А кто нас будет учить? — задала важный вопрос Барышня.

Все уставились на меня.

— Я, конечно, вижу сны, как тренируют Ормара, но там этим занимаются опытные наставники. Вряд ли я смогу что-то правильно показывать и исправлять ошибки, — в сомнении рассуждал я.