Ордынский волк. Самаркандский лев
Шрифт:
Стояло испепеляюще жаркое лето 1360 года. Их было совсем немного – чагатаев, решившихся противостоять ненавистным кочевникам-могулам. Большинство эмиров Мавераннахра пряталось в своих разбросанных по Междуречью угодьях, за стенами крепостей. Тимур и Хусейн были из тех смельчаков, что решились воевать. Пусть малыми силами, небольшими стремительными налетами, но – воевать.
Грозной лавиной они должны высыпать из-за укрытия, когда сонный отряд противника, уморенный под раскаленным солнцем, отяжелевший от добычи, станет проходить по этим местам и откроется для удара.
Хусейн оглянулся и поднял руку – отряд остановился. Махнул, и вооруженные люди стали быстро спешиваться. Командиры тоже спрыгнули с лошадей. Тимур был высок, коренаст и широкоплеч, его друг эмир Хусейн тоже был высок, но худощав и до черноты смугл. Глаза Тимура сияли словно изнутри, глаза Хусейна весело и жадно блестели, подобно глазам арабов. Молодые люди были очень разными, и по характеру,
Тимур родился 9 апреля 1336 года в селении Ходжа Ильгар на окраине городка Кеш, еще прозванного Шахризабом, что в переводе означало «зеленый город», стоявшего в тринадцати фарсахах [14] от Самарканда. Отцом Тимура был местный бек Тарагай из старинного рода Барласов, в котором за столетие перемешалась монгольская и тюркская кровь. Барласы были потомственными воинами и когда-то участвовали в походах Чингисхана. Говорили, что в ту ночь, когда родился Тимур, по небу пролетала кровавая комета, которая вдруг разделилась, и в разные части земли посыпался огонь, а мальчик ревел подобно маленькому льву. У местных стариков поинтересовались, что бы это могло значить. Кто-то, самый древний, сказал, что Тимучин, позже ставший Чингисханом, тоже родился грозно ревущим, подобно льву, и с кулачками, полными сгустков крови. Но только Аллаху ведомо будущее! Мудрецы предположили, что, когда мальчик вырастет и станет взрослым мужем, он прольет много крови, но вот кем он будет – разбойником, мясником или полководцем – кто его знает?
14
Один фарсах (персидский термин) равен одному йигачу (тюркский термин) – 6 километров. Персидская мера чаще использовалась в городах.
Но вряд ли звезда на небе предвещает рождение разбойника или мясника!
А еще был сон его отца, Тарагая, но тот до срока не посвящал в него сына – ждал особого дня…
Древние говорили: не дай вам бог родиться в эпоху перемен! Именно в такую эпоху и суждено было увидеть свет Тимуру из рода Барласов. Вернее сказать, эти перемены уже стояли у порога его государства и соседних ему стран, суля величайшие беды многим народам Азии.
После того как Чингисхан завоевал большую часть известного мира, он разделил свою империю на четыре гигантских улуса, покрывших своей властью огромные просторы Евразии. Первым и главным был улус Великого хана со столицей в Каракоруме, он охватывал Восточную Сибирь, Монголию, Китай и много других восточноазиатских земель. Вторым по величине улусом была Золотая Орда, отданная в управление старшему сыну Чингисхана – Джучи, отчего и получила название Джучиев улус. Он охватывал Западную Сибирь и Дашт-и-Кипчак, иначе говоря – Половецкую степь с Поволжьем, а также восточные русские княжества, часть Южной Руси и Северный Кавказ. Третьим улусом было государство Хулагуидов. Основанное внуком Чингисхана Хулагу, оно охватило Ближний Восток – Иран, Ирак, восточную часть Анатолии (Турции. – Авт.) [15] . Последним, четвертым, был Чагатайский улус, распространивший свое влияние на Среднюю Азию и близлежащие земли и состоявший из двух среднеазиатских территорий – Мавераннахра и Могулистана. Первая область была междуречьем Амударьи и Сырдарьи, вторая лежала на востоке от нее, звалась Семиречьем и доходила до Иртыша, захватывая частью исконную территорию монголов. Мавераннахр был землей древнейшей городской цивилизации Востока. Какие тут выросли еще в седой древности города – Самарканд, Бухара, Хива! Правда, их разрушили и ограбили монголы, но они восстановились за столетие и даже процветали. А Могулистан был землей бескрайних степей и кочевий. Могул – означало «монгол». Ничто не связывало их ни культурно, ни этнически, кроме того, что когда-то Чингисхан своей волей объединил их в одно государство и отдал второму сыну от любимой жены Борте – Чагатаю.
15
Государство Хулагуидов в означенных выше границах создавалось уже много позже смерти Чингисхана.
Когда Тимуру было шесть лет от роду, а именно в 1342 году, на трон в Чагатайском улусе сел Казан-хан, из Чингизидов, сменив Мухаммед Пулада. Чагатайский улус к тому времени уже раздирали смуты и междоусобицы. Казан-хан пытался объединить земли под своей властью, прекратить войны, он проводил централизацию государства, но делал это предельно жесткой рукой, а подчас – безжалостно, как и положено суровому правителю, хану. Вот что зафиксировал о нем летописец: «Казан Султан-хан,
сын Йасур Оглана, став ханом в улусе Чагатая, начал творить жестокости и бесчинства, ступив за пределы справедливости и законности. От его дурных деяний народ стал изнывать. Он нагнал такого страху, что ежели он приглашал какого-либо бека, то тот шел к нему, попрощавшись с семьей и детьми и сделав завещание». Надо сказать, что беки тоже были хороши – каждому хотелось свободы и полновластия на своей территории, и подчиняться новому хану никто не желал. Именно так на территории Мавераннахра и созрел заговор знати против законного хана Казана.Оппозицию возглавил самый богатый и воинственный эмир Междуречья – Казаган, правитель обширной провинции и крепости Балх на границе с Афганистаном. Это был один из древнейших городов планеты, некогда оплот арийской цивилизации, столица Бактрии. Его называли «матерью городов». Персы превратили Балх в жемчужину Азии. Как говорило предание, в Балхе родился сам Заратустра, тут он прочитал свою первую проповедь, а после странствий по миру в этом городе упокоился с миром. Город до основания разрушили арабы в седьмом веке, потом его разгромил Чингисхан и перебил половину жителей, но древний город, хоть и утратив былое величие, вновь поднялся из руин и теперь, уже как часть цивилизации тюрков, принадлежал эмиру Казагану.
Договорившись со многими беками и своим народом, в Сали Сарае Казаган собрал войско и двинулся на Казан-хана. А тот, узнав о замыслах противника, пошел на него из Карши, где устроил столицу. В 1346 году в степи у селения Дари Занга, недалеко от Термеза, произошла битва. Эмир Казаган потерял в этом сражении глаз. Войска разошлись – победа не досталась никому. Ранение не охладило пыл эмира Казагана – только усилило рвение. Во втором сражении, уже через год, эмир Казаган убил Казан-хана.
С этого времени Чагатайский улус разделился на две половины. Степной Могулистан стал отдельным государством кочевников-могулов со своим ханом, Туглук-Тимуром из рода Чагатая, а во главе Мавераннахра встал Казаган. Не будучи Чингизидом, он не имел прав на трон, поэтому, ограничившись титулом эмира, Казаган посадил на престол подставного Чингизида – Данишмендча, а когда тот ему надоел, поменял его на другого кукольного хана – Баяна Кули-хана. Традиция есть традиция, и законы Великой Ясы никто не отменял.
Уже несколько лет эмир Казаган правил в Мавераннахре, активно воевал с непокорными соседями, почти всегда побеждал и наконец навел порядок в мятежном краю. Он оказался воистину сильным правителем, и все, кто желал мира родному Мавераннахру, желали и долгих лет жизни эмиру Казагану. Только враги Междуречья могли пожелать ему зла. В притяжение нового правителя попал и клан Барласов, в том числе и Тарагай – отец Тимура.
Однажды Тарагай привез мальчика в Балх. В те дни там собирались все эмиры и беки, твердо стоявшие на стороне правителя Казагана. Когда они с отцом гуляли по дворцу, Тимур услышал деревянный стук – словно кто-то бил палкой о палку. Так оно и было: в одном из зеленых двориков, где журчала в мраморной чаше фонтана вода, бились на кривых деревянных мечах двое – юноша в золотом кафтане и взрослый мужчина, по всему – опытный воин. Тимур, так любивший поединки, вцепился в руку отца и остановил его: зрелище мгновенно увлекло его. Юноша яростно нападал на противника – тот же то и дело отступал, что лишь придавало молодому бойцу смелости и сил.
– Он – хорош, этот юноша, – подметил опытным глазом воин Тарагай. – Ловок и напорист.
Юный боец краем глаза заметил, что за ним наблюдают, и еще с большей решимостью стал нападать на противника. В какой-то момент мужчина занес руку с деревянным мечом для удара, но… не так быстро, как стоило бы во время поединка. И юноша в золотом кафтане со всей силы ударил его деревянным мечом в живот. Мужчина охнул, схватился за мнимую рану, отступил и выпустил меч из рук.
– Во имя Аллаха, ты победил, молодой эмир Хусейн! – воскликнул он. – А я, несчастный, повергнут. – Он поклонился, приложив руку к сердцу.
Так склоняют голову на милость победителя.
– То-то же, – самодовольно усмехнулся юноша в золотом кафтане.
Тимур потянул отца за рукав и горячо прошептал:
– Этот воин поддался ему!
– Конечно, – ответил шепотом Тарагай. – Ведь юноша – внук нашего владыки, эмира Казагана. – Пойдем…
Только тут юноша целиком обратил внимание на двух зрителей. Взрослый мужчина не заинтересовал его, другое дело – сверстник. Молодой боец вложил меч в ножны и кивнул гостям крепости, подзывая их.
Те подошли. Бек Тарагай поклонился по очереди принцу и учителю фехтования. Первый ответил коротким кивком, второй – поклоном бывалому воину.
– Как тебя зовут? – властно спросил у ровесника юноша.
– Тимур-бек, – ответил юный гость.
– Сколько тебе лет?
– Четырнадцать.
– И мне четырнадцать. – Он внимательнее присмотрелся к сверстнику. – Из какого ты рода?
– Я – Тимур из рода Барласов, – гордо произнес юный гость Балха.
Молодой фехтовальщик взглянул на своего учителя, и тот ответил коротким кивком, что означало: это знатный род.