Орел девятого легиона

Маркипур принес путешественникам вина, и когда оно было разлито по кубкам, молодые люди, оставив старших одних, отошли в сторонку, к окну, через которое вливался солнечный свет. Какое-то время они вели незначащую вежливую беседу, но чем дальше, тем с большим трудом Марк находил темы, трибун же, казалось, скучающим вышел уже из утробы матери. Наконец Марк, совершенно выдохшийся, сделал еще одно усилие:

– Ты возвращаешься с легатом в Рим или только сопровождаешь его до Регна?

– В Рим, в Рим! Слава Бахусу, через два дня я взойду на галеру и с Британией будет покончено раз и навсегда.

– Стало быть, Британия не пришлась тебе по вкусу?

Тот пожал плечами и сделал глоток вина.

– Девушки недурны, охота тоже. Но все остальное! Roma Dea [18] ! Я легко переживу разлуку с этой страной! – На лице его вдруг мелькнуло сомнение. – Уж не уроженец ли ты, случайно, сей отсталой провинции?

– Нет, – ответил Марк, – не уроженец. – И, почувствовав, что был излишне краток, добавил: – Собственно, я покинул родину всего три года назад.

– А зачем тебе вообще понадобилось покидать ее? Долгий путь для тебя, вероятно, был очень тяжел?

18

Богиня Рима (покровительница Рима).

В словах его не было ничего особенного, но тон заставил Марка, который и так нервничал из-за Волчка, выставить иголки.

– Я покинул Рим, чтобы присоединиться к моему легиону, – холодно ответил он.

– Вот как! – Плацид был слегка обескуражен. – Значит, это ранение?

– Да.

– Я не уверен, что встречал тебя в нашем клубе трибунов на родине.

– Неудивительно. Я был всего лишь центурионом когорты. – Марк улыбнулся, но за его вежливым тоном проглядывало все презрение профессионального военного к аристократу, который в течение года играет роль военного.

Плацид немного покраснел.

– Право? Никогда бы сам не догадался. – Он не остался в долгу, колкость заключалась во вкрадчивом намеке на то, что Марк выглядел почти цивильным. – Вижу ли я перед собой собрата – члена Победоносного? Или твой знак Козерог или атакующий Вепрь?

Прежде чем Марк успел ответить, послышался тихий смешок легата, стоявшего к ним спиной.

– Для того, кто считает себя – и не без оснований – опытным охотником, ты удивительно ненаблюдателен, мой милый Плацид. – Легат повернулся к ним лицом. – Ведь я уже говорил тебе, кто он такой. Ты найдешь значок легиона на его левом запястье, – и он вернулся к разговору с дядей Аквилой.

При этих словах в голове у Марка все разом встало на свои места, и в ту минуту, когда взгляд трибуна обратился на его тяжелый золотой браслет, он вспомнил: «Гладкий, как девушка, но охотник умелый», – сказал Эска. И звали его Плацид. Во рту у Марка пересохло от острой неприязни. Замешательство, мелькнувшее на лице трибуна, – и да, нечто вроде зависти! – доставило Марку мимолетное удовлетворение скорее из-за Эски, чем из-за самого себя.

Впрочем, Плацид тут же оправился от смущения и принял обычный, слегка высокомерный вид.

– Что значит служить под началом легата, который умеет ценить своих младших командиров, – процедил он. – Мой дорогой Марк, я поздравляю тебя… – Неожиданно глаза его расширились, и вкрадчивый ленивый тон сменился живой интонацией: – Roma Dea! Волк!

Марк молниеносно обернулся: в дверях, ведущих с галереи, стоял пятнистый зверь, большая косматая голова была настороженно поднята, глаза с недоверием обращены на незнакомцев, чей чужой запах остановил его на пороге.

– Волчок! – позвал Марк. – Волчок!

И пятнистый зверь прыжком кинулся ему на грудь. Он ласкался, в груди у него что-то клокотало, как в горшке на огне. Бока у него ходили ходуном, он совсем забегался, разыскивая хозяина, и сейчас неистово просил прощения за то, что потерял его. Марк обхватил ладонями громадную голову и потер большими пальцами впадины за ушами.

– Все-таки вернулся, братец, вернулся!

– Волк, самый настоящий, а ведет себя, точно щенок! – недоверчиво и с некоторой брезгливостью произнес Плацид.

– Кажется, мы оказались свидетелями воссоединения. Мы определенно попали сюда в добрый час, – заметил легат.

Марк высвободился из объятий Волчка.

– Воссоединение… да, пожалуй, это именно то слово, – сказал он.

И тут Волчок сделал то, чего никогда еще не делал. Он уткнулся опущенной головой в колени Марка и застыл. Так стоит иногда собака, когда она кому-то всецело доверяет. Волк стоял с довольным видом в той единственной позе, в которой он был абсолютно беспомощен, полностью во власти хозяина.

И пока он стоял, медленно виляя хвостом, Марк достал из-за пазухи ошейник с бронзовыми бляхами и, наклонившись, застегнул его на шее волка.

– И давно он у тебя? – Плацид с пробудившимся интересом наблюдал, как молодой волк с силой встряхнулся и, высунув язык и полузакрыв глаза, сел и привалился к ноге хозяина.

– Я получил его больше года назад, совсем маленьким. – Марк погладил подергивающееся ухо Волчка.

– В таком случае, если не ошибаюсь, я видел, как его забрали из логова после того, как убили волчицу. Его взял татуированный варвар, он хвалился тем, что он – личный раб Марка Аквилы. Теперь вспоминаю.

– Ты не ошибаешься, – спокойно проговорил Марк. – Татуированный варвар рассказал мне про это.

К счастью, в дверях показался Стефанос, и дядя Аквила забрал у легата его пустой кубок.

– Вам, наверное, хочется смыть дорожную пыль, – сказал он. – Хотя мы и живем на краю света, но вода в ванне у нас такая же горячая, как в Риме. Рабы будут ждать в ваших покоях, так ведь, Стефанос? Ну, вот. Встретимся за обедом.

ГЛАВА 10 ПРИКАЗ К ВЫСТУПЛЕНИЮ.

Гости помылись и переоделись, и все четверо снова сошлись вместе в столовой – небольшом, типа ниши, помещении, примыкавшем к атрию. Столовая отличалась такой же аскетичностью, что и остальные комнаты в доме. На беленых стенах никаких украшений, кроме бронзового кавалерийского щита на перекрещенных копьях; четыре ложа вокруг стола покрыты превосходно выделанными оленьими шкурами вместо обычных вышитых и стеганых накидок. Блюда, которые в обычные дни подавали Марку с дядей, в простоте не уступали обстановке. Но сегодня, ради праздника, Сасстикка постаралась угостить собравшихся достойным случая обедом.

Для Марка, благодаря возвращению Волчка, все вокруг казалось праздничным, начиная с самой комнаты, наполненной мягким желтым светом ламп на пальмовом масле, стоящих на столе. Будущее и поиски средств к существованию могли немного обождать. Он чувствовал приятную усталость после долгих часов, проведенных на воздухе; он принял холодную ванну и надел вместо грубошерстной тунику из белой мягкой шерсти. Он готов был даже заключить перемирие с Плацидом, поскольку Эска, узнав о его приезде, только посмеялся.