Орел пустыни

– Оставь его в покое, Одноглазый, – сказал Джон. – Идем, Кролик, нам нужно поставить палатки.

И, нарочито громко топая, он ушел под издевательские крики и смех. Кролик поплелся рядом.

– Что я такого сказал? – спросил Кролик.

– Ничего. Просто старайся рядом с ними держать рот на замке.

Джон сбросил на землю свой мешок и начал ставить палатку на самой границе лагеря. Оглянувшись, он обнаружил, что вся компания продолжает громко хохотать, а Одноглазый наклонился, выставив задницу, и с глубокомысленным выражением лица выкрикнул: «Это что, кусок мыла, сакс?»

Джон поморщился, подумав, что чем скорее они вступят в сражение с сарацинами, тем будет лучше.

* * *

Джон вонзил лопату в песчаную почву, наклонился и, распрямившись, выбросил землю из канавы трех футов глубиной, в которой стоял. Июньское солнце безжалостно палило с безоблачного неба, и он на мгновение выпрямился, чтобы убрать влажные светлые волосы с лица. Когда он только приехал в Акру, два месяца назад, он бы и часа не продержался на такой жаре, но сейчас после нескольких недель тяжелого физического труда загорел и стал намного сильнее, и, хотя был довольно худым, у него появились упругие крепкие мускулы.

Он уже два часа работал без рубашки на солнце, копая новую яму для отхожего места, поскольку их лагерь становился все больше. Сразу за отрядом Джона прибыли германцы во главе с императором Священной Римской империи Конрадом, которые пополнили ряды крестоносцев. Только за прошлую неделю в лагере за воротами Акры появились сотни людей: Раймунд Антиохский со своими рыцарями; король Франции Людовик с двумя сотнями конных воинов; множество тамплиеров и госпитальеров со всех уголков Иерусалимского королевства.

– Давай, работай, банщик, – крикнул Одноглазый, сидевший на земле в тени белого куска ткани, натянутого рядом с ямой.

Джон снова вонзил лопату в землю, но на этот раз, когда он выбрасывал землю наружу, она попала прямехонько в лицо Одноглазому.

– Ты за это заплатишь, сакс, – взорвался Одноглазый и с поднятыми кулаками вскочил на ноги, но уже в следующее мгновение замер на месте.

Джон повернулся, пытаясь понять, куда он смотрит, и увидел группу конных рыцарей во главе с Рейнальдом, скакавших по голой равнине в густых тучах пыли, которую поднимали копыта лошадей. Когда они подъехали к границе лагеря, оттуда послышались радостные крики. Джон прищурился, но сумел разглядеть лишь, что в центре группы находятся четверо мужчин с более темной кожей и в белых тюрбанах. Руки у них были связаны впереди, и они неуклюже сидели на лошадях. Пленники.

– Оставайся тут и копай, – приказал Одноглазый. – Если ты не выроешь яму до моего возвращения, придется тебе иметь дело с Эрнаутом.

– Ублюдок, – пробормотал Джон, когда Одноглазый отошел.

Через некоторое время радостные крики в лагере смолкли, но Одноглазый не вернулся. Солнце продолжало свой путь по небу и уже находилось в зените, когда Джон почти закончил копать яму и тут услышал, как его зовет Кролик.

– Джон. – Кролик резко остановился на краю ямы. – Идем! И возьми доспехи!

Джон уронил лопату.

– Доспехи? На нас напали?

– Нет, не в этом дело, – ответил Кролик, глаза которого от возбуждения превратились в два громадных блюдца. – Лорд Рейнальд захватил пленных. Будет турнир!

– Господи, какая жара, – пробормотал Джон и поморщился, когда его рука скользнула по обжигающим доспехам.

Он отправился вслед за Кроликом к месту в тени городских ворот, где на пыльной земле был выгорожен круг. Посередине на табурете стояли большие песочные часы, чтобы отмечать время для ставок. Люди Рейнальда, переступая с ноги на ногу в горячих доспехах, выстроились по периметру круга. Джон и Кролик протолкались вперед и оказались прямо напротив Рейнальда и Эрнаута. Новость о турнире быстро облетела лагерь, и здесь уже начали появляться госпитальеры, тамплиеры, франки и германцы. В результате образовалась огромная толпа, и те, кто оказался сзади, вставали на свои шлемы, чтобы лучше видеть происходящее. Другие забрались на ближнюю стену, откуда открывался отличный вид на поле.

Когда Рейнальд решил, что зрителей собралось достаточно, он вышел в центр круга.

– Сегодня, когда мы отправились на охоту, я и мои люди наткнулись на дюжину шпионов из Дамаска, посланных сюда эмиром Унуром с приказом оценить наши силы. Их присутствие на этих землях является возмутительным нарушением договора с эмиром, и они, увидев нас, попытались спастись бегством. Мы бросились в погоню, и трое погибли от наших мечей. Но, благодарение Всевышнему, четверых нам удалось захватить в плен! – По толпе пронесся громкий вопль ликования. – Среди вас ходят слухи о храбрости, военном мастерстве и безжалостности нашего врага, – продолжал Рейнальд. – Я слышал, как кое-кто говорил, будто они чудовища и дикие животные. – Он медленно озирал ряды, глядя в глаза своим воинам. – Сегодня вы увидите, что сарацины никакие не чудовища, что они люди из плоти и крови и умирают, как все остальные! – Он вскинул голову и крикнул: – Приведите пленных!

Толпа, все как один, повернулась, когда появилось четыре пленника. С них сняли почти всю одежду, и они остались в узких набедренных повязках. Хотя они были без оружия, но Рейнальд не собирался рисковать, и сарацинов сопровождал солдат с мечом в руке, и еще двое с копьями шли сзади.

Когда сарацины подошли ближе, собравшиеся принялись радостно вопить и выкрикивать в их адрес самые разные оскорбления. Первый пленник был высоким, с оливковой кожей и длинными черными волосами, доходившими до самой спины. Второй – ниже ростом, худой, но крепкий на вид, старше, с проседью в бороде. Он заметно хромал, видимо, из-за какой-то старой раны. Третий сарацин был громадным, на целую голову выше Джона, с грудью, похожей на пивной бочонок, большим животом и предплечьями толщиной с ноги Джона, а от его бритой головы отражались лучи солнца. Последний пленник, темнокожий, могучего телосложения, с мускулистыми руками и широкой грудью с множеством шрамов, единственный среди них шел с прямой спиной и высоко поднятой головой.

Когда пленники вошли в круг, их поставили в линию перед Рейнальдом, который, мгновенно изучив их, встал перед громадным сарацином. Остальных отвели в сторону, где они стояли, переступая с ноги на ногу и глядя на угрожающего вида толпу вокруг. Тем временем Рейнальд взял меч, лежащий у края круга, и швырнул его к ногам великана сарацина, который осторожно его поднял, будто опасался какого-то подвоха.

– Эй, Эрнаут, волосатый болван! – крикнул Рейнальд. – Этот вонючий урод твой.

Эрнаут надел шлем и вышел вперед, чтобы сразиться с сарацином. Когда он вытащил меч, Рейнальд перевернул песочные часы, и по толпе пронеслась волна возбужденных голосов, зрители начали делать ставки, как быстро Эрнаут прикончит сарацина. Несколько человек даже решили рискнуть и поставили на сарацина. В то время как у мусульманина не было ничего, кроме меча, Эрнаут держал в руке щит и был в полных доспехах, прикрывавших ноги и грудь.

– Два медяка за то, что Эрнаут сделает его до окончания первого раунда! – крикнул Кролик и помахал в воздухе монетами.

– Принимаю, – ответил мужчина у него за спиной.

– А ты разве не будешь делать ставку? – спросил Кролик у Джона.

Тот молча покачал головой. Честный поединок – это одно, но подобные кровавые игрища ему совсем не нравились. Он приехал в Святую землю ради искупления грехов, а вовсе не за этим.

Эрнаут вышел в центр, и толпа принялась свистеть и улюлюкать, когда сарацин отступил на несколько шагов. Стоявшие вокруг солдаты вытащили мечи и наставили их на сарацина, чтобы тот вернулся в круг, где его поджидал Эрнаут. Когда сарацин начал медленно двигаться к центру, Эрнаут пошел в наступление, собираясь проткнуть незащищенный живот громадного дикаря. Однако тот оказался быстрее, чем можно было подумать с первого взгляда, отбил меч, повернулся и атаковал Эрнаута, который едва успел поднять щит, чтобы отразить удар. Толпа взревела, когда противники разошлись на безопасное расстояние, а Джон посмотрел на часы – половина песка уже просыпалась в нижнюю часть.

– Убей его! – выкрикнул кто-то.

Те, кто сделал ставки на быстрое окончание боя, его поддержали. Издав боевой клич, Эрнаут поднял над головой меч, бросился вперед, и его клинок начал опускаться по смертоносной дуге. В последнюю секунду сарацин сделал шаг в сторону и с победным криком атаковал незащищенный бок Эрнаута. Удар должен был убить рыцаря, но клинок отскочил от кольчуги, Эрнаут развернулся и вонзил меч в шею сарацина. Тот выронил оружие и упал на колени, кровь громко забулькала у него в горле, а в следующее мгновение он рухнул лицом вниз и остался лежать на окрашенной алым пыльной земле. В толпе слышались крики ликования и проклятья, слышался звон монет. Рейнальд схватил Эрнаута за руку и поднял ее высоко вверх.