Орёл расправил крылья

Мари отошла к тумбочке, на которой звучал граммофон. Поставила новую пластинку, заиграл Моцарт.

Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в приятных мелочах. Особенно, если зажглась страсть, сводящая на нет все разумные доводы.

Отто прошёл несколько шагов, предвкушая сладкий вечер. Его взгляд не мог оторваться от девушки, продумывая, что будет, когда он снимет с неё платье. Неожиданно глаз уловил новую картину в рамке, подвешенную над столиком с косметикой.

Адольф Гитлер строго взирал на своих граждан, будто сканируя их мысли.

– Откуда это? – Отто не сумел сдержать вопроса. – С каких пор ты стала почитателем фюрера?

– А что такого? – удивилась Мари. – Я никогда и слова плохого о нём не сказала. Если бы не Гитлер мы бы до сих пор сидели в дерьме, голодая и мечтая о том, чтобы прожить очередной день. Он великий политик, тебе ли не знать, любимый.

– Да, но я никогда не считал, что его внешняя политика идёт на пользу Германии, - пожал плечами Вебер. – Он настраивает против себя Европу, заставляя французов и англичан трястись от страха…

– И правильно, им давно пора перестать взирать на нас как на кучку варваров, которых они поставили на колени после войны. Германия стала сильнее, чем когда-либо, и за это мы должны быть благодарны фюреру.

– Ты ведь была убеждённой сторонницей Веймарской республики!

– В последнее время поняла, как ошибалась, Отто. Ни республиканцы, ни коммунисты, ни черта не сделали, чтобы вытащить страну из долговой ямы, безработицы и унижений. Мы были на краю катастрофы, смерч почти поглотил немцев, но Гитлер утихомирил бурю одним движением руки…

– Этим?

Отто поднял руку в нацистском движении.

– Твой сарказм здесь не уместен, - покачала головой Мари. – Садись за стол, еда почти остыла.

– Спасибо, красавица, - кивнул Вебер, накладывая в тарелку гарнир из картофеля. – Но даже это приветствие Гитлер украл у древних римлян.

– Плевать, - фыркнула Мари, наливая вино в бокалы. – Римлян давно нет в живых, вместе с их Империей. У нас теперь новый Юлий Цезарь!

– Скорее Нерон. И это повод начать войну!

– Гитлер на это не пойдёт! Он хочет, чтобы немцы освободились от европейского угнетения.

– Ой, боже, Мари, не будь такой наивной. Я бываю в министерстве целыми днями и знаю какие настроения там ходят. Гитлер наращивает военную мощь не для того, чтобы повысить этим своё мужское достоинство.

– Вспомни, что он обещал нам! Вскоре у каждой немца будет по автомобилю, дешёвому и надёжному. Новые автобаны спасут от безработицы. Жаль, отец не дожил до этого. Он всегда жаждал увидеть рассвет новой Германии.

– Всё это сказки братьев Гримм, - покачал головой Отто. – Гитлеру нужна поддержка народа, поэтому обещает золотые горы. И вспомни, Генрих Пресслер был ярым сторонником Маркса. Хоть и владел скобяным заводом, являясь состоятельным человеком.

– Мой папа просто не видел Гитлера, - не сдавалась Мари. – Отто, разве ты не понимаешь, что теперь всё изменится? Я собираюсь вступить в ряды Национал-Социалистической Партии! А ты? Долго собираешься игнорировать факты?

– Ты… что?

Отто так и замер с вилкой в руках, не успев попробовать утку. Он видел блеск в глазах любимой женщины, а ещё глубокую веру в то, что она поступает правильно. Эта фанатичность настораживала, заставляя тело покрыться мурашками.

– А как же евреи, Мари? – спросил Вебер. – Тебе не жаль? Их лишили не только собственности и денег, но даже человеческих прав!

– Они годами грабили наш народ, что их расцеловать за это?

Щёчки девушки раскраснелись, что верный признак надвигающейся бури. Ссориться с Мари совсем не входило в планы Отто. Вместо ответа он вышел из-за стола и предложил девушке руку. Она молча приняла её, и они закружились по комнате, вальсируя и заставляя мозг забыть спор.

Вебер наслаждался видом красивого лица, проводил пальцами по нежной коже спины. Руки сами собой спускались вниз, к упругим ягодицам…

– Какой ты скорый! – рассмеялась девушка.

Отто распаляло желание, страсть напоминала смерч, что наращивал свою мощь, сметая на пути любые преграды. Но в мозгу шёл мыслительный процесс, подсознание боролось с паникой.

Знала ли Мари о том, что евреев садят в тюрьмы? О строящихся концлагерях, куда отправят всех неугодных Рейху? Изменила бы своё решение стать нацисткой? Нужно переубедить её, постараться ублажить.

А ведь он не может сказать ей правду. О том, что работает на советское правительство, поставляя секретную информацию. Он станет предателем, сволочью поганой. Мари будет легче поверить в инопланетный корабль, чем в то, что Отто поступает правильно, пытаясь спасти её и всех немцев от неминуемой гибели…

Рейху нельзя получить такие технологии, иначе вся планета сгорит в пламени террора!

– Ой, узелки расшнуровались…

Платье соскочило на пол, обнажая округлые прелести девушки. Мысли Вебера растворились, словно кофе в горячей воде. Они едва успели добраться до кровати…

Глава третья

Романа Никоненко пригласили на допрос спустя неделю, как он отослал записку. Довольно вежливо для НКВД: приехали на чёрном автомобиле в шесть утра, постучали в дверь его квартиры на пятом этаже. Дали время, чтобы одеться и привести себя в порядок.

Не зря Роман взял отпуск, почуял, что лучше отсидеться дома. Отец умер, а мать жила на другом конце Москвы. Так что парень ухаживал за собой сам, но так и не обзавёлся молодой женой. За этим дело не станет: спортивный накаченный парень, который скоро добудет офицерские петлицы. Одно правило он усвоил лучше всех: хочешь добиться в жизни успеха, рви других на части, толкай с обрыва, беги к финишу первым.

Но он волновался, более того, страх разливался по венам подобно холодному яду. Чекистов никто не любил, они напоминали волков, что стаей набрасываются на человека, тащат в убежище, где медленно и мучительно убивают. Мало кому удавалось уйти от подручных Ежова.

Роман сел на заднее сидение, а рядом примостился высокий и худощавый чекист в чёрном деловом костюме. Никоненко мог одолеть его одной левой, но чуял, что под пиджаком топорщится какой-то опасный предмет, видимо пистолет. Пришлось терпеть, пытаясь сделать как можно более спокойное и умиротворённое лицо.

В конце концов, им не в чем его обвинить. Наоборот, пусть похвалят, ведь он сдал подельников Тухачевского. Слухи о том, что над маршалом сгущаются тучи давно пронеслись в стенах училища. Оставалось подбросить перца в суп, чтобы обжигающая струя достигла полковника Ноздрёва. Разбираться кто прав, кто виноват, не будут, просто уничтожат начальника училища.