Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)

Исходя из изложенного, можно утверждать: К. Ворошилов выстраивал взаимоотношения своего ведомства с органами ВЧК — ОГПУ исходя из личных пристрастий и в духе своих официальных выступлений о благополучном положении в РККА и на Флоте. Контроль со стороны другого государственного органа за Вооруженными силами он считал, мягко говоря, малоэффективным и мелочным.

При этом не надо забывать и того факта, что К. Ворошилов с января 1926 г. являлся членом Политбюро ЦК ВКП(б), а председатель ОГПУ Ф. Дзержинский и сменивший его В. Менжинский никогда не поднимались на самую высшую ступеньку партийной лестницы.

Все вышесказанное дает основание сделать следующие выводы:

1. Изменение внешней и внутриполитической обстановки после окончания Гражданской войны, сокращение и демобилизация Красной армии, введение новой экономической политики, со всеми вытекающими из этого последствиями, обусловили необходимость изменения игрового положения и статуса органов госбезопасности в целом и их подразделений, работающих в войсках, в частности.

На основе решений IX съезда Совета и партийных инстанций была упразднена ВЧК и на ее основе создано Государственное политическое управление при НКВД.

В ходе реформы предполагалось:

а) ликвидировать внесудебные полномочия органов госбезопасности;

б) ограничить поле их деятельности только политическими преступлениями.

Дальнейший ход событий показал, что реализовать задуманное на практике удалось далеко не во всем. В течение 20-х годов партийно-государственное руководство страны вновь и вновь наделяло ГПУ — ОГПУ дополнительными полномочиями, расширяло круг решаемых им задач. Привычка к управлению с использованием репрессивных мер оказалась достаточно устойчивой.

2. Высший орган государственной власти в лице ВЦИКа, основываясь на решениях Политбюро ЦК РКП(б), утвердил Положение о ГПУ, а в его развитие — соответствующие Положения об особых и транспортных отделах, выделив таким образом ключевые подразделения органов госбезопасности. В основе такого выделения — сферы применения их усилий (Вооруженные силы и транспортная система страны соответственно).

Кроме того, особые отделы отвечали за борьбу со шпионажем и политическую охрану границ, чего не делали другие органы госбезопасности.

3. Вместе с тем Коллегия ГПУ, при личном участии Ф.Дзержинского, в мае 1922 г. приняла решение резко изменить задачи особых отделов, даже не получив формального одобрения законодателя (ВЦИК). В результате выделения из особых отделов линии контрразведки и борьбы с контрреволюционными проявлениями, особые отделы превратились, по сути, в военно-милицейские структуры, занятые борьбой с хозяйственными преступлениями и разного рода недостатками в войсках. Одновременно они лишались права арестов и ведения предварительного следствия.

4. Перепрофилирование особых отделов, ограничение их деятельности лишь рамками воинских частей и учреждений с неизбежностью вело к расширению и углублению конфликтного взаимодействия с командованием, политорганами, военной прокуратурой и трибуналами. Одной из организационных мер, направленных на устранение возникающих противоречий, явилось создание по инициативе Политуправления РВСР постоянно действующих политических совещаний. В них участвовали представители военной прокуратуры, трибуналов, аппаратов.

5. Принятие Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, создание военной прокуратуры, активизация надзора за дознанием, а позднее следствием в особых органах ГПУ способствовало укреплению законности в деятельности последних. Однако «генетическая» память времен Гражданской войны, когда особые отделы функционировали во многом бесконтрольно, применяя методы подавления и репрессий, вплоть до применения высшей меры наказания, сказывалась на взаимоотношениях чекистов с надзирающими структурами. Даже Ф. Дзержинский, не говоря уже о его подчиненных из особых отделов, воспринимал прокурорский надзор как ненужную процедуру. Особенно характерным было такое положение для первой половины 20-х годов. Далее просматривается процесс обоюдного стремления к урегулированию вопросов взаимодействия в правоприменительной практике.

При этом следует отметить, что в основе многих конфликтных ситуаций лежали достаточно расплывчатые определения многих преступлений, включая и контрреволюционные, подчас противоречивые решения высших партийно-государственных органов, слабая правовая подготовка как сотрудников особых отделов, так и части прокурорских работников.

В целом имела место не борьба за законность (пусть и революционную), не защита интересов отдельных военнослужащих, попавших в сферу деятельности органов госбезопасности, а, скорее, межведомственная борьба, стремление расширить и углубить свое влияние за счет других государственных органов.

6. В послевоенный период, когда не стало для Красной армии и Флота реально действующего противника, когда усилилось влияние на Вооруженные силы процессов, происходивших «вне стен казарм», прежде всего внутрипартийной борьбы, «крестьянских настроений» (нажим на село в ходе хлебозаготовок, а потом и коллективизации), партийно-государственное руководство с всевозрастающей настойчивостью использовало особые отделы и другие органы ГПУ — ОГПУ как инструмент контроля за военными. Главное, чего боялись «верхи», — это ситуации, когда Красная армия могла бы из объекта управления превратиться в самостоятельный субъект политического действия и стала бы диктовать свою волю при решении важнейших вопросов. Поэтому, если предельно кратко определить правовое положение и статус органов госбезопасности в войсках, то можно утверждать, что они являлись по сути своей одним из аппаратов контроля за армией и флотом со стороны правящей большевистской партии в лице ее ЦК, Политбюро, а с начала 30-х годов — фактически лично И. Сталина. Руководство ГПУ — ОГПУ лишь транслировало установки высших партийных органов, дополняя и детализируя их, но без права корректировки.

§ 3. Совершенствование системы органов ВЧК — ОГПУ, занятых в сфере обеспечения безопасности войск

К концу Гражданской войны особые отделы подошли достаточно мощной, разветвленной, но строго централизованной системой, способной решать самостоятельно практически любые задачи, стоящие перед ВЧК в целом.

Согласно данным организационного отчета ВЧК, подготовленного и изданного в декабре 1921 г., особые отделы имелись во всех дивизиях, армиях и фронтах, в созданных к тому времени военных округах, в подавляющем большинстве Губернских чрезвычайных комиссий [338] .

338

Отчет ВЧК за четыре года ее деятельности (20 декабря 1917 г. — 20 декабря 1921 г.). М., 1921. С. 230–257.

Единство и жесткая вертикальная подчиненность устанавливались непросто и заняли практически весь 1920 г. Поворотным пунктом на пути к такой системе явился Первый Всероссийский съезд особых отделов фронтов и армий, проходивший в Москве в конце декабря 1919 г.

Решения съезда в декабре 1919 — январе 1920 гг. были реализованы в виде приказов, инструкций, циркулярных писем и типовых штатных расписаний. Всего на местах получили из центра 14 руководящих документов, которые в совокупности составили единую правовую базу, обеспечивающую организацию и функционирование чекистских аппаратов в войсках.