Орлы Екатерины в любви и сражениях
Шрифт:
«…15 марта следует новое пожалование: Потёмкин назначается подполковником в лейб-гвардии Преображенский полк.
Жена фельдмаршала Румянцева графиня Екатерина Михайловна (супруги жили врозь; графиня, занимая должность обер-гофмейстерины при малом дворе, была в курсе придворных течений) спешит поделиться с мужем поразительной новостью:
“Подполковничество гвардии их (то есть Орловых и их сторонников. – В. Л.) с ног срезало и доказывает, что он преодолел, потому что Алексей Григорьевич здеся и в бытность его при нём определяется в другой полк… Граф Чернышёв весьма смутен, ходит и твердит, что в Ярополец жить поедет… Я теперь считаю, что ежели Потёмкин не отбоярит пяти братов, так опять им быть великим. Правда, что он умён и может взяться такою манерою, только для него один пункт тяжёл, что
Из этих писем следует, что Екатерина Михайловна спешила сообщать последние дворцовые новости, чтобы хоть как-то сохранять общение в письмах. Но Румянцеву это не требовалось. Всё, что нужно было ему знать, он знал от своей сестры Прасковьи Александровны Брюс, близкой подруги императрицы.
А Екатерина Михайловна старалась удержать ниточку переписки, понимая, что только одними упрёками дело не поправишь. Надежда оставалась, надежда жила в её сердце. И она описывала супругу последние события, рассказывала о возвышении Потёмкина, о впечатлении, которое производит его славный воспитанник:
2.II.1776 года она писала:
«Григорий Александрович по наружности так велик, велик, что захочет, то сделают. Третьего дня, ввечеру уже это было, на братнином дежурстве, чтобы Конную гвардию отдали в команду, что как полк весь этот опустился. Это поутру, что дала приказ писать, а там остановили. Опять ввечеру послали, а многие уверяют, что горячность уже прошла та, которая была; и он совсем другую жизнь ведёт, вечера у себя в карты не играет, а всегда та прослуживает. У нас уже на половине (у наследника престола. – В. Л.) такие атенции в угодность делает, особливо в полку, что даже на покупку лошадей денег своих прислал 4000 рублей и ходит с представлениями, как мундиры переменять и как делать и все на апробацию. Вы бы его не узнали, как он нонеча учтив передо всеми. Весёлым всегда и говорливым делается. Видно, что сие притворное только. Со всем тем, чего бы он ни хотел и ни просил, то, конечно, не откажут».
Упоминание о «братином дежурстве» – это о родном брате Екатерины Михайловны Александре Михайловиче Голицыне, генерал-фельдмаршале и генерал-адъютанте.
В 1775 году в Москве широко и торжественно отмечалась победа над турками и заключение Кючук-Кайнарджийского мирного договора.
В честь этого события Екатерине Михайловне 12 июля 1775 года был пожалован орден Святой Екатерины малого креста.
Петра Александровича с восторгом встречала Москва. Была среди встречающих и его супруга. Ей оказывали особое внимание, особые почести.
Далеко не все знали, каковы отношения в семье блистательного полководца.
И снова он удостоил жену лишь короткого и сухого общения.
Екатерина Михайловна, выросшая в военной семье и умевшая ценить военные заслуги, не могла не гордиться супругом, но к этой гордости за его необыкновенные заслуги примешивалась грусть, порой, переходившая в отчаяние.
Её супруг! Да не её… Статный красавец, любимец женщин… Мы привыкли видеть портреты генерал-фельдмаршала Петра Александровича Румянцева, с которых смотрит на нас уже пожилой человек. Но есть портреты и другие, на которых изображён бравый молодой генерал. Таким впервые увидела его Екатерина Михайловна, увидела даже не генерала ещё, а молодого полковника, таким она его полюбила, и любовь к нему пронесла через всю свою недолгую жизнь…
А годы шли… И вот уже двадцать лет продолжался этот странный брачный союз, который не приносил счастья ни Петру Александровичу, ни Екатерине Михайловне. Все заботы семейные, все заботы хозяйственные на ней и только на ней. И самая главная забота – забота о детях, об их образовании и воспитании.
Биограф писал о ней:
«Полная любви к мужу, она больше двадцати лет живёт в разлуке с ним и, несмотря на это, всегда стремится сберечь время и силы своего мужа: озабочена финансовой стороной жизни, она – охранительница богатства Румянцевых и этим в значительной степени даёт графу возможность сосредоточить все своё внимание на делах государственных. Наконец, что всего важнее, графиня – воспитательница детей и в числе их славного Николая Петровича Румянцева. Эти три заслуги Екатерины Михайловны ставят её в ряд замечательных русских женщин. С одной стороны, – в судьбе этой энергичной женщины отразилось много раз повторяющееся
положение: оборотная сторона медали не то, что лицевая; за великими подвигами скрыто много слез и страданий, и велико бремя, налагаемое знаменитыми людьми на близких своих; – с другой стороны, графиня – женщина своего века. Сама она не уяснила себе, что (помимо мужниного величия) самый способ заключения браков по расчёту без доброго чувства, без общей симпатии и искреннего влечения – одна из причин всего горя и мучений, что тяготясь над людьми, устроившими свою судьбу так, как случилось это с Екатериною Михайловною».«При принцессе состоять супруге Румянцева»
Она ещё успела исполнить важное поручение императрицы – в июне 1776 года выезжала со свитой в Мемель, где встретила Софию-Марию-Доротею-Августу-Луизу Вюртембергскую – будущую великую княгиню Марию Фёдоровну, вторую супругу Павла Петровича.
Первая его супруга, при венчании с которой Павла она присутствовала, умерла при родах.
Великий князь Павел Петрович выбрал именно графиню Екатерину Михайловну Румянцеву в наставницы для своей будущей супруги. Была даже составлена специальная инструкция, в которой записано:
«При принцессе будет состоять супруга фельдмаршала Румянцева, дама известная своими достоинствами и честностью, которая употребит всё своё старание, чтобы приобрести доверие принцессы. Принцесса может положиться на то, что она не употребит её доверия во зло; было бы хорошо, если бы принцесса по пути в Россию посоветовалась с нею о некоторых вещах. Но я должен, вместе с тем, предупредить принцессу, чтобы она не позволяла с собой никакой фамильярности иначе, как в те моменты, когда она сама того пожелает; это будет всегда хорошо, в особенности в том случае, если бы фельдмаршальша Румянцева сделала что-либо, не заслужившее одобрения принцессы, так как это дало бы ей достаточный авторитет и право высказывать, хотя в мягких выражениях, все то, что могло бы ей не понравиться. Я советую принцессе предоставить фельдмаршальше Румянцевой полную свободу относительно прислуги и других мелких домашних распоряжений, даже относительно гардероба, и никогда не допускать, чтобы ей жаловались на фельдмаршальшу Румянцеву. В противном случае я советую ей действовать таким образом: если бы принцесса случилась быть недовольной каким-либо из её слуг, то было бы лучше всего заявить о том фельдмаршальше Румянцевой, не обращаясь никогда к кому-либо постороннему».
Всё поначалу складывалось хорошо. Принцесса привязалась к Екатерине Михайловне, делилась с ней даже самыми сокровенными своими мыслями. Но возникли обстоятельства, которые встревожили Екатерину Михайловну.
Они связаны с сыном её Николаем Петровичем. Двадцатидвухлетний камер-юнкер граф Николай Петрович Румянцев оказался в обществе, образовавшемся при малом дворе. Он был привлекателен, образован, хорошо воспитан, и молодая великая княгиня Мария Фёдоровна стала оказывать ему знаки внимания. И не случайно. Николай Румянцев выделялся среди остальных молодых людей, окруживших великокняжескую чету. Мария Фёдоровна своих симпатий не скрывала, а Павел Петрович просто подружился с ним.
Екатерина Михайловна места себе не находила. Она помнила, что произошло совсем недавно, когда была жива первая жена великого князя.
Придворный Александр Михайлович Тургенев писал о Наталье Алексеевне:
«Великая княгиня умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят… Она даже смогла извернуться из практически безвыходного положения. Согласно законам двора невеста наследника должна была пройти осмотр врачей на предмет целомудрия – это была обычная процедура. Но в этот раз ситуация оказалась беспрецедентной: немецкая принцесса рыдала и всячески пыталась скрыть своё естество – определить целомудрие, естественно, не удалось».
Многие подозревали, что у Натальи Алексеевны была связь с Андреем Разумовским. Причём связь ещё до брака. Павел же был настолько влюблён и настолько неопытен, что поверил в «чистоту» супруги с её слов. Не обращал он внимания и на намёки, которые делали ему впоследствии. Даже императрица-мать не смогла убедить его в том, что слишком уж вольны отношения Натальи Алексеевны и Андрея Разумовского. Правда, Павел всё же переживал некоторое время, но супруга, узнав причину его огорчений, закатила скандал, упрекала в том, что не верит ей, и клялась в том, что оклеветана. Она рыдала, падала в обморок, и Павел поверил ей.