Орлы или вороны
Шрифт:
Виктор молчал, не перебивая, и Николас продолжил:
— Это долгая история, но ты должен её знать.
Это было в 1986 году. В Советском Союзе тогда началась перестройка, появилось много возможностей для предпринимательства. Я тогда был управляющим на одном заводе, в Англии, в городе Dartford. Слышал про такой?
— Нет, — ответил Виктор.
— Я приехал в СССР заключать договора на поставку леса. Оказался в Вологодской области. Вернее, я приезжал и раньше, ещё в 1984 и 1985 годах. Это была уже моя третья поездка. Мне в России очень понравилось. Я даже задумывался, не переехать ли сюда навсегда. Я тогда был молод, энергичен и горяч. Потом из Англии приехали ещё двое моих коллег. В России тогда было всё кувырком. Уже начинался передел собственности. Задача была поставлена контролировать отгрузку кругляка, контроль качества и транспортировку до порта в Ленинграде. Рентабельность и так была колоссальная, но мы пошли дальше. Я уговорил инвесторов не гнать круглый лес, а пилить его прямо там, на месте, и везти уже готовые пиломатериалы. Так мы сокращали транспортные расходы и ещё увеличивали прибыль.
Мы построили распиловочный цех, оснастили самым новым оборудованием и начали отправлять доску, брус, вагонку. Я был так горд собой, мне так нравилось рулить всем этим процессом, что я потерял всякий страх и забыл, что я здесь не хозяин, а всего лишь гость. Как оказалось, мы не только многим перешли дорогу, но и благодаря нам обанкротились несколько местных царьков. На нас стали косо смотреть, потом намекнули, что мы слишком много на себя взяли. Затем началась настоящая война.
В общем, местные лесные олигархи нам дали понять, чтобы мы убирались в свою Англию. Я тогда уже неплохо изучил местные порядки, был сильный физически, и, если я говорил нет, это означало нет. Наши партнёры тогда стали сворачивать свой бизнес. Либо продавали за гроши, либо просто бросали и уезжали. Я решил стоять до конца. Не столько из-за денег, наверное, больше из-за упрямства. Нас постоянно звали на какие-то стрелки. Мы часто дрались, и несколько раз доходило до стрельбы. Один раз местные милиционеры сказали мне, что наша компания настолько чётко себя поставила, что вроде с нами уже никакие бандиты не хотят связываться. Скажу честно, в тридцать лет мне было лестно слышать такое. Мы с Настей решили пожениться. Я сделал ей предложение, она сказала да. Я был самый счастливый человек на свете, — Николас вздохнул, сделав паузу. — На следующий день её застрелили. Потом говорили, что это была случайность, что нас хотели просто припугнуть. Как было на самом деле, уже никто не мог узнать. Позже сам момент убийства я увидел своими глазами, хоть меня там и не было.
— Вы видели?! Но как?! — Виктор в изумлении посмотрел на Николаса.
— Расскажу обязательно, но всё по порядку. Думаю, что убийство Насти — это была просто месть. И они били по самому больному. Для меня тогда в один миг перевернулось всё. Что в жизни было дорого и ценно, просто потеряло смысл. Похоронили её, где она и родилась, в соседней деревне. Её отец сказал мне, что не винит меня, но я ему не поверил. Я бросил всё как есть: компанию, неисполненные договора. Была полнейшая апатия ко всему на свете. И тогда я ушёл в лес. Там, далеко в глуши, был старый дом лесника. Никто точно не знал, где этот дом и когда был построен. Местные поговаривали, что в нём жили призраки, и поэтому никто туда уже давно не ходил. Боялись. Это был хутор на отшибе. Чтобы до него добраться, надо было идти через лес километров тридцать или больше. Теперь ты и сам его видел. Тогда я взял с собой рюкзак еды и ушёл один. Я не знал, что там буду делать. Я просто ушёл. Меня словно что-то манило туда.
Он замолчал, посмотрел на Виктора, но тот ничего не сказал.
— Каким-то чудесным образом я нашёл это странное место. Когдапришёл в этот лесной дом, то обнаружил там старого корейца. Он жил в этой глуши уже много лет. Было непонятно, на что он существовал, чем питался. Я пришёл туда как зомби, а он был старый и больной. С виду ему было больше ста лет, хотя на самом деле гораздо меньше. Звали его Хан Хюн Ки. Видел, наверное, фотки на стенах?
Виктор кивнул:
— А я подумал, это китайцы на фотках.
— Корейцы, — уточнил Николас, — хотя, да, китайцы там тоже есть. Так вот, этот Хан Хюн Ки родился в корейском Сеуле в 1902 году. Потом его, ещё маленького, увезли в Китай. Там у них были какие-то тёрки, и родители у него погибли. Воспитывался он в одном из монастырей Тибета. Человек он был умный, идеально говорил на нескольких языках, в том числе и на русском. Хан Хюн Ки в совершенстве владел восточными единоборствами. В общем такой супермен, из голливудского боевика. В конце пятидесятых, уже после Корейской войны, он решил съездить на родину. Корея к тому времени была поделена на две, и так получилось, что его родной город Сеул находился в Южной Корее. Его духовный наставник и смотритель монастыря умирал. Перед смертью он позвал Хан Хюн Ки к себе, приказал оставить их одних и отдал ему Нуо. Он рассказал, что это такое и что с ним надо делать. Хотя никто точно не знает, как им управлять и можно ли вообще им управлять.
Хан Хюн Ки не сказал мне имени того человека, но он всегда называл его Лама. Так вот этот Лама ему сказал, что на Земле существует несколько Нуо. Никто не знает, сколько их и где они находятся. Они переходят из рук в руки. Когда ты теряешь связь с Нуо, ты всё равно продолжаешь его хранить, пока он спит. Потом ты получаешь знак, кому его передать. Ты физически не сможешь никому рассказать про него. Думаю, что даже если захочешь, то что-то тебе помешает это сделать. Да и кто
в такое поверит.— Так значит, эта встреча в поезде не была случайной? — спросил Виктор.
— Нет однозначного ответа, — сказал Николас. — Вариантов встретиться с тобой было множество. Поэтому в какой-то степени можно назвать случайной. Пути Господни неисповедимы.
— Ну и что было дальше? Тогда, когда вам отдали этот, как его? Нуо? — спросил Виктор.
— О, это было что-то невообразимое. Хотя на меня он подействовал не сразу. Сначала я что-то почувствовал. Какие-то мелочи, просто изменения в психике. Потом каждый день я стал открывать новые возможности в своём организме. Я совсем не чувствовал усталости. Я бегал быстрее лани, поднимал такие тяжести, что непонятно, как выдерживали мои суставы. Память, зрение, слух — все было идеальное. Целый месяц я жил в лесу, познавая новый для себя мир. Хан Хюн Ки хоть и не подавал вида, держался всегда бодро, но он знал, что жить ему оставалось совсем немного. Видимо, это было как-то связано с Нуо. Он рассказал мне свою историю.
В монастыре в Тибете Лама дал ему камень. Тогда Хан Хюн Ки исполнилось уже пятьдесят пять лет. Нуо не сразу принял своего нового хозяина. Знакомство тянулось больше пяти лет. Медленно, шаг за шагом Хан Хюн Ки познавал свои новые возможности. Его терпение, добрый характер и мудрость в конце концов увенчались успехом. Нуо открылся ему полностью. Хан Хюн Ки переехал в Сеул и начал заниматься благотворительностью. Он знал, что надо действовать осторожно, иначе можно было всё потерять. Работая на пределе своих возможностей, он развивал сразу несколько направлений. Медицину, лёгкую промышленность, машиностроение. Благодаря ему был построен крупнейший в Сеуле медицинский центр, несколько университетов и колледжей. Как он ни старался быть таким серым кардиналом, но однажды попал в поле зрения Пак Чон Хи, тогдашнего президента Кореи. Они встретились, и Хан Хюн Ки стал негласным экономическим советником президента. Экономика Кореи тогда шла вперёд семимильными шагами. Весь мир смотрел на них и не мог понять как. Никто тогда не знал основной причины небывалого экономического роста. А Хан Хюн Ки знал. Но не всё шло так гладко. Сильные мира сего: президенты, генералы и управляющие крупными корпорациями — во имя глобальных целей часто приносят в жертву простых людей. Хан Хюн Ки не мог такого себе позволить, и в какой-то момент возник конфликт интересов. Через какое-то время он уже не мог контролировать ситуацию. А может, просто расслабился. Я не знаю подробностей, но… — Николас остановился, пытаясь подобрать нужные слова. — Хан Хюн Ки всегда говорил загадками, как будто чего-то недоговаривал. Не всё в его речи можно было разобрать, и приходилось самому домысливать. Он говорил, что на него были покушения и ему не раз приходилось использовать всю силу Нуо, чтобы выжить. В общем, что-то там произошло, и я думаю, не обошлось без убийства. Он не сказал об этом прямо, но я и так понял. Нуо моментально закрылся. А может, он просто посчитал, что и так уже достаточно сделал, и убийство, если оно было, стало просто финальной чертой. Это так и осталось тайной. После он был объявлен в розыск. Я думаю, искали его больше для того, чтобы разобраться в его удивительных способностях, хотя официальная версия была поиск подозреваемого в убийстве человека. Однако ему удалось бежать: сначала на Филлипины, потом, совершенно случайно, в Советский Союз. По иронии судьбы человек, которому надо было поставить памятник ещё при жизни, оказался в изгнании.
— Так сложно во всё это поверить, — тихо сказал Виктор и добавил: — Я полагаю, что догадываюсь, как и вы потеряли свой дар.
Николас кивнул и с грустью продолжил:
— Мой Нуо с каждым днём становился всё доступнее и послушнее. Когда я немного разобрался в своих ощущениях, то заглянул в тот день, когда убили Настю. И всё увидел. Всё в мельчайших подробностях. Это было какое-то умопомрачение. — Он сделал паузу, затем глубоко вздохнул и тихо сказал: — Да, я убил их всех. Всех причастных, — он поднял руки, показывая их Виктору, — вот этими руками. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы убить всех пятерых. На каждого по одному удару. Пришлёпнул, как комаров.
Он помолчал немного и уже спокойным голосом сказал:
— Но что сделано, то сделано. Жалею ли я об этом? Да, жалею. Надо было сдержаться. В тот же день Нуо закрылся от меня. К тому времени мои коллеги по бизнесу уже уехали домой, оставив мою долю у Василича. Когда я пришёл к нему, он отдал мне всё, не взяв себе ни цента, как я его ни уговаривал. Он сказал, что это грязные деньги и он не хочет иметь к ним никакого отношения. Когда я вернулся в лесной дом, Хан Хюн Ки уже почти не вставал с кровати. Он показал мне, где у него лежал целый ящик золота. Не знаю, откуда у него было столько слитков, я не спрашивал. А он так и не сказал. Попросил только, чтобы я потратил всё это на добрые дела. Через две недели Хан Хюн Ки умер, и я его похоронил — прямо около его дома. Перед смертью он сказал, что, так как я потерял связь с Нуо, его надо будет спрятать, а потом, через несколько лет, передать другому человеку. Я спросил, как я узнаю кому и когда, он сказал, что мне будет дан знак. Но он уже тогда знал кому. Твоё имя — это было последнее слово, которое он произнёс перед смертью. Я же взял себе денег столько, сколько можно было унести в наличке, остальное ты нашёл в погребе.
Он вздохнул:
— Это, собственно, всё, если вкратце. Потом я уехал из страны. В Советском Союзе меня объявили в розыск, поэтому оставаться дольше я не мог. К слову сказать, какие-то возможности у меня ещё остались. Приятные мелочи, я бы так сказал. И с тех пор я не был в России, — улыбнувшись, добавил Николас.
— Как не был?! — округлил глаза Виктор.
— Так не был, — мягким тоном сказал Николас. — Мы не встречались с тобой в поезде. Это были твои иллюзии. Мираж. Голограмма, если хочешь.