Оружие Вёльвы

Потом она почувствовала, как кто-то берет ее за руку и мягко уводит за собой – по голубой тропе, похожей на твердую воду, и эта тропа вела вниз. Солнечное мерцание перед глазами гасло, сменяясь мягкой тенью.

– Открой глаза, Снефрид, – раздался мягкий голос, вроде бы незнакомый, но с его звуками Снефрид снова ощутила под ногами твердую землю. – Ты вернулась.

С трудом подняв тяжелые веки, Снефрид обнаружила себя на кургане Хравна, а перед нею, держа ее руки, стояла Хравнхильд.

– Ну вот, – тетка выглядела воодушевленной, но усталой. – Теперь мне будет спокойнее за тебя – отныне ты знаешь дорогу к Великой Дисе. А слезу Фрейи, – она кивнула на янтарный пряслень, – лучше все время носи при себе.

* * *

До Середины Лета оставалось три недели, как однажды Коль позвал Снефрид: дескать, едут к нам какие-то двое верхом, один вроде Оттар с того хутора, а другой незнакомый.

Снефрид со вздохом встала и пошла в женский покой одеться. Настроение у нее было подавленное. Невольно думалось: наверное, это третий из владельцев проклятого ларца. Тот, у кого ключ. Двое других уже здесь побывали, остался только этот. Снефрид была так измучена тревогами и болезнью отца, что готова была отдать ларец – если ей дадут взамен сотню серебра. И пусть сын Алов сам справляется с войском оживших мертвецов – она, одинокая женщина с больным отцом на руках, не в силах за него сражаться с безумными викингами. Тем более что за эти два месяца побратимы покойного Стюра не напоминали о себе и ей уже казалось, что все это была лишь страшная и недостоверная сага.

Когда, надев зеленый хенгерок из тонкой шерсти и голубой шелковый чепчик, Снефрид вышла во двор, гости как раз въезжали в ворота. Один был Оттар, а второй – незнакомый мужчина лет тридцати или несколько меньше, довольно рослый и плотный. Соскочив с коня, он сразу направился к ней, широко улыбаясь. Бросив на него один взгляд, Снефрид было уверилась в своих подозрениях: этот человек чем-то сильно отличался от жителей округи, только она еще не поняла чем. На его лошади она мельком заметила два увесистых тюка. Уж не торговец ли это?

– Салам! – удивительным образом приветствовал ее незнакомец. – Привет и здоровья тебе, Снефрид!

– Здравствуй, Снефрид! – Оттар тоже сошел с коня. – Я привез к тебе гостя. Он искал тебя у нас, и я решил его проводить. На всякий случай.

По его взгляду Снефрид поняла: Оттар опасался, что сам гость может быть опасен для Снефрид. Что если это один из тех свидетелей для тяжбы, кого искали Кальв и Фроди и кто может ее погубить?

– Искал меня? – Снефрид насторожилась.

Прибывавшие ранее незваные гости искали на Южном Склоне Ульвара.

– Да, именно тебя или твоего отца. Он прибыл из Бьёрко, его зовут Рандвер, – Оттар оглянулся на гостя, – он так сказал.

– Да, я – Рандвер Кабан! – подтвердил гость, по-прежнему радостно улыбаясь Снефрид. – Рад тебя видеть, хозяйка! Живой, здоровой и благополучной!

И подмигнул ей, будто у них имелась общая тайна.

– Не помню, чтобы мы ранее встречались! – Снефрид с трудом скрывала растерянность.

– Мы не встречались. Раньше я бродил далековато, но теперь все может измениться! Края у вас приятные, мне здесь нравится!

– У тебя ко мне какое-то дело?

– Еще какое дело! – Рандвер опять ей подмигнул. – Но только мы должны о нем поговорить наедине.

Снефрид удивленно раскрыла глаза.

– Есть у меня для тебя новости, – добавил Рандвер. – Но я дал клятву, что от меня их услышишь ты одна и больше ни один шайтан!

– Какие странные слова ты говоришь!

– Да уж прицепилось ко мне всякого, там, где я побывал! Выслушай меня, хозяйка, не пожалеешь!

– Пойдемте в дом, – Снефрид указала им на дверь. – Ты, Оттар, можешь пока повидаться с отцом.

– Как он сегодня? – Оттар озабоченно нахмурился.

– Сегодня получше, он будет рад поговорить с тобой.

Войдя в теплый покой – ради летнего тепла дверь туда стояла широко открытой, чтобы к больному свободно входил свет и душистый свежий воздух, – Оттар поздоровался с Асбрандом и присел на помост возле него. Рандвера Снефрид знаком пригласила следовать за нею в женский покой. Мьёлль дома не было: она вместе с двумя работниками была на покосе, ворошила свежее сено.

Они сели. Снефрид рассматривала гостя со все возрастающим удивлением. У него были светлые волосы, подвязанные за затылке, чтобы не лезли в глаза, и такая же светлая бородка; лицо с крупными чертами и близко посаженными серыми глазами очень смуглое, сильно загорелое. Сам густой оттенок этого загара говорил, что приобретен он не под здешним солнцем, а под более жарким. Не красавец, Рандвер мог бы выглядеть приятно, если бы не мешал очень заметный кривой шрам: он начинался на середине носа, спускался вниз, огибал рот и заканчивался на подбородке ниже левого угла губ. Шрам был не свежим, но и не слишком старым: судя по розовому цвету с легким сизым отливом, примерно годичной давности. Зато в левом ухе у гостя висела золотая серьга в виде длинной капли с жемчужиной – Снефрид вгляделась и убедилась: да, не медная, золотая! Выкрашенная в светло-красный цвет льняная рубаха была обшита узорным шелком в какой-то крупный красно-сине-белый узор, который на узких полосках отделки не удавалось рассмотреть.

Рандвер не мешал ей, с тем же любопытством рассматривая ее. Когда Снефрид наконец, опомнившись, взглянула ему в глаза, то встретила взгляд сосредоточенный, пытливый, одобрительный и какой-то многозначительный, как будто ему есть до нее особое дело. Снефрид беспокоилась все сильнее. Этот человек был весьма похож на третьего из владельцев ларца. Правда, он не назвался никаким из имен Одина, но…

– Рад тебя видеть, Снефрид! – повторил Рандвер. – У меня для тебя есть хорошие новости.

– Вот как? – Снефрид попыталась улыбнуться, но невозмутимость давалась ей нелегко. – За последнее время я отвыкла от хороших новостей. В чем же они заключаются?

Рандвер еще миг помедлил, наслаждаясь ее напряженным внимание, а потом сказал:

– Незадолго до начала минувшей зимы я видел твоего мужа, Ульвара Любимца Норн.

– Ах! – Снефрид вскрикнула от неожиданности, а Рандвер с довольным видом засмеялся.

– Это так. В ту пору, как гуси летели на юг. Туда, откуда мы прибыли.

– Где ты его видел? – Снефрид подалась к нему. – И он был жив? Свободен?

– Жив и свободен! – Рандвер накрыл ее руку своей широкой ладонью, но Снефрид отдернула свою. – Мы все, и я, и он, и еще две с лишним тысячи человек, вернулись из сарацинских стран, с Хазарского моря.

– Куда вернулись? – От избытка чувств Снефрид не могла сидеть и встала.

Рандвер властно взял ее за руку и снова усадил:

– Сиди. Никуда бежать не надо, он сейчас очень далеко. Это мы с парнями прибыли в Бьёрко – так рано, как только море оттаяло, чтобы отплыть из Альдейгьи, – а Ульвар остался на востоке.

Снефрид покорно села на прежнее место. У нее горела голова, сильно билось сердце, кровь шумела в ушах. Все вокруг немного плыло, и она боялась, что не сумеет расслышать и понять все, что он ей говорит.

– Как далеко? У сарацин?

– Нет, поближе. Знаешь ли ты такую страну – Мерямаа?

– Нет.

– Гарды знаешь?

– Слышала.

– Если идти по Восточному пути, то море кончается близ Альдейгьи. От нее большая река Волхов ведет на юг, к Хольмгарду, там сидит Олав конунг. Его жена Сванхейд – внучка нашего конунга, старика Бьёрна. От Хольмгарда речные пути ведут далеко на восток. И если ехать по ним целый месяц, то будет Мерямаа. Это лесная страна, там густые леса, почти нет городов, а какие есть, те маленькие. Живет там народ, что называет себя «мере», их язык совсем не похож на наш. Но там есть одно место, вроде округа, оно называется Бьюрланд – Страна Бобров. Там три селения, а в них несколько поколений живут наши люди, потомки свеев и аландцев, и до сих пор говорят на северном языке. У них даже есть свое святилище, в нем годи, а у него настоящее «кольцо клятв». Их главный город – Силверволл, Серебряные Поля. Говорят, один старый конунг, дед Олава, что ли, зарыл там огромный клад из тысяч шелягов. Все они платят дань Олаву из Хольмгарда. И вот там, в Силверволле, теперь живет Ульвар.