Оружие возмездия. Баллистические ракеты Третьего рейха – британская и немецкая точки зрения

«Очень маловероятно, – предупредили Черчилля 25 апреля, – что французы когда-либо согласятся на уничтожение этих объектов, а возможность решить проблему в одностороннем порядке с каждым днем становится все менее реальной». Не будет ли более разумным для Британии при данных обстоятельствах провести операцию самостоятельно, а уже затем обсудить ее с генералом де Голлем?

Мистер Черчилль согласился. 30 апреля он принял решение как можно скорее взорвать Мимойек.

«Было бы совершенно неприемлемо, – заявил мистер Черчилль, – если бы французы продолжали настаивать на сохранении этого объекта, представляющего для нас прямую угрозу, после того как мы пролили столько крови во имя освобождения их страны».

В течение следующих десяти дней бетонированный бункер в Мимойеке оставался нетронутым. Инженер, ответственный за уничтожение этого объекта, был дезориентирован потоком противоречащих друг другу телеграмм от кабинета министров и из министерства иностранных дел. Тем временем война с Германией завершилась.

Наконец, 9 мая подрывники подорвали 10 тонн взрывчатки, заложенной в туннелях бункера. Своды туннелей не рухнули.

Пять дней спустя у обоих выходов главного туннеля было сложено 25 тонн ТНТ. В результате последовавшего взрыва выходы были блокированы, но основные подземные сооружения остались нетронутыми.

Эта обширная сеть подземных туннелей и галерей, с ее стальными конструкциями, железнодорожными путями и скоростными подъемниками, появившаяся на свет в результате реализации фантастического проекта Гитлера, остается нетронутой и по сей день. Вне всякого сомнения, в один прекрасный день она поразит воображение археологов будущего.

7

Однажды утром, вскоре после первой массированной атаки самолетов-снарядов, представитель военной разведки зашел к доктору Р.В. Джонсу, чтобы обсудить с ним сложившуюся критическую ситуацию. От агентов, нанятых МИ-5 для снабжения дезинформацией германской шпионской сети, они узнали, что Германия потребовала представить детальный отчет о результатах обстрела Лондона самолетами-снарядами. Вполне объяснимый запрос противника поставил МИ-5 в чрезвычайно затруднительное положение: если агенты передадут немцам точную информацию, это поможет неприятелю скорректировать огонь. Однако если они направят заведомо ложные сведения, аэрофотосъемка наглядно докажет, что агенты солгали и на них нельзя более полагаться.

Джонс предложил агентам составить отчет, указав местоположение реальных «эпизодов», включив, однако, в их число только те, в которых самолеты-снаряды пролетели дальше цели – Центрального Лондона, и снабдить эти «эпизоды» координатами снарядов, что легли с недолетом. Это было отличное решение проблемы. Во-первых, только с помощью аэрофотосъемки никак нельзя было доказать, что агенты предоставили неверную информацию, во-вторых, немцы могли предпринять шаги по сокращению дальности полета тех снарядов, которые и без того легли с недолетом.

Дункан Сэндис с энтузиазмом одобрил этот план, который был немедленно принят к действию, хотя и без одобрения кабинета министров.

В результате в донесениях, которые немцы получали от лондонских агентов, произошли странные изменения: в то время как 18 июня «очень надежный» агент докладывал о том, что в результате обстрела был нанесен существенный ущерб всему Лондону – Уайтхоллу, Лаймхаусу, Гринвичу, Клэпему, Эрлс-Корту и Кройдону, а также районам южнее Лондона – Гилдфорду, Ферхему, Рейгейту и Саутгемптону, то уже к 22 июня картина существенно изменилась. Четыре из семи полученных донесений сообщали о том, что южнее Темзы не упал ни один снаряд. На самом деле более трех четвертей самолетов-снарядов упали к югу от реки.

Второй план по дезинформации немцев также был воплощен в жизнь задолго до того, как получил официальное одобрение. Германские «источники» в Лондоне сообщили, что самолеты-снаряды «нанесли Саутгемптону значительный ущерб». В 65-м корпусе воцарилось недоумение, поскольку целью обстрела был только Лондон. Поломав голову над этой загадкой, коллеги посоветовали Вахтелю приписать этот ущерб обычному воздушному налету. Однако вскоре у них возникла мысль проверить эту идею. Зная, что Гитлера уговорить на это будет чрезвычайно трудно, рассказывал потом полковник Вальтер, в корпусе решили втайне провести обстрел Саутгемптона, а потом, в случае если атака пройдет успешно, информировать обо всем Гитлера. 26 июня Вахтель приказал своему полку открыть огонь по Саутгемптону. Как только об этом узнал фон Рундштедт, он тут же приказал корпусу прекратить огонь. На следующий день это распоряжение было подкреплено приказом самого Гитлера, который распорядился обстреливать только Лондон, и к тому же с максимальной скорострельностью.

Вахтелю пришлось подчиниться приказу. Он увеличил количество ежедневно запускаемых снарядов до 200. Кроме того, с одобрения Гитлера несколько самолетов-снарядов были заполнены алитированной взрывчаткой (триаленом), мощность которой была в два раза больше, чем у обычной взрывчатки. Половина снарядов были также снабжены острым «оперением», предназначенным для того, чтобы рвать оболочку дирижаблей, преграждающих им путь на Лондон [17] .

Порты на южном побережье Англии все еще представлялись 65-му корпусу весьма заманчивыми целями. 3 июля «агент» сообщил, что недавний тайный обстрел Саутгемптона заставил базировавшуюся там эскадрилью истребителей переместиться на другой аэродром. Не в силах больше ждать, корпус поспешил убедить нового главнокомандующего Западным фронтом фон Клюге в необходимости скорейшей атаки и, не принимая во внимание возражения ВВС, 7 июля отправил на Саутгемптон эскадрилью бомбардировщиков с запускаемыми в воздухе самолетами-снарядами.

17

К началу сентября 1944 года было потеряно не менее 630 дирижаблей.

Они не причинили практически никакого ущерба. В действительности лорд Черуэлл решил, что их целью является Портсмут. Однако из этой атаки на порты южного побережья Англии Черуэлл сделал некоторые выводы, и в его голове зародилась интересная идея. 14 июля он предложил министру внутренних дел свой план: следует поощрять немцев в их стремлении бомбить порты. «Я считаю целесообразным, – писал лорд Черуэлл мистеру Моррисону, – рассмотреть возможность «выразить соболезнования» какому-нибудь городу на южном побережье «в связи с тяжелыми потерями» или же каким-то другим способом дать понять немцам, что их атака была успешной. Каждую неделю это может спасать жизни тысяч лондонцев за счет всего нескольких жизней в подвергаемых атакам портах».

Герберт Моррисон был не на шутку встревожен предложением профессора. Три дня спустя он написал ответ: «С политической точки зрения это было бы чрезвычайно опасно». Этот неожиданный ответ основывался на следующих аргументах: подобное официальное заявление не будет соответствовать истине. Более того, «вскоре станет известно, что это заявление далеко от действительности, и тогда все последующие заявления британского правительства будут подвергаться сомнению».

Сам Моррисон был сторонником прямых методов в вопросе нейтрализации угрозы плана «Арбалет». Он не уставал твердить о необходимости скорейшей высадки десанта в Па-де-Кале.

Профессор решил, что Моррисон не понял сути его предложения. В личной беседе он объяснил министру, что его единственным желанием было, чтобы атаки на Портсмут не «замалчивались» официальными лицами. Моррисон остался при своем мнении. Решение этого вопроса на некоторое время было отложено.

Обстрелы Лондона не прекращались. В начале июля мистер Сэндис потребовал увеличения количества истребителей, защищавших город, до шестнадцати эскадрилий. Однако высокая скорость самолета-снаряда сделала его перехват практически невозможным. Сэндис одобрил решение провести атаку на восемь баз, на которых, как он теперь знал, могли содержаться запасы перекиси водорода для самолетов-снарядов [18] . Комитет гражданской обороны заключил контракты на поставку еще 100 000 «убежищ Моррисона».

18

Во время проведения расследования по обоим видам секретного оружия перекись водорода превратилась для британской разведки в настоящую навязчивую идею. И Исаак Луббок, и доктор Джонс были убеждены, что двигатель самолета-снаряда работает на перекиси водорода, так как в результате изучения фотоснимков «лыжных» площадок были обнаружены сооружения, которые, по всей вероятности, служили хранилищами перекиси, в то время как никаких сооружений для хранения иного топлива на площадках замечено не было. В середине апреля лорд Черуэлл также отметил, что «вероятное» использование относительно дефицитной перекиси водорода само по себе ограничивало и использование самолетов-снарядов. Только в июне 1944 года начальники штабов узнали: изучение обломков двух самолетов-снарядов показало, что их двигатели работали на низкооктановом топливе и снаряды прибывали на стартовые площадки уже заправленными. Перекись водорода предназначалась для катапульт.

Оставалось только предпринять ответные меры. Начальник штаба военно-воздушных сил маршал Теддер настаивал на проведении тотальной бомбежки всей сети стартовых площадок с параллельной атакой на транспортные системы и системы снабжения. Однако ни Эйзенхауэр, ни руководители ВВС не согласились бы на это пусть временное, но крупномасштабное отвлечение всего состава бомбардировщиков от поддержки наземных сражений и подготовки стратегического воздушного наступления.

Лорд Черуэлл кровожадно предложил «выжечь» немцев с площадок, затопив их бутаном и другими зажигательными химическими веществами. В штабе ВВС были уверены, что не стоит прибегать к крайним мерам и что достаточно будет с большой высоты сбросить на площадку тяжелые бомбы.