Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

Фюрер подчеркнул:

— Не без учета пакта с Советским Союзом Германия сумела так быстро и со славой для своего оружия осуществить операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции…

Гитлер говорил, что готовит последний удар по Англии и нужно подумать о разделе наследства Британской империи. Фюрер предложил Молотову официально присоединиться к Германии, Италии и Японии.

— Советскому Союзу, — говорил Гитлер, — предоставляется право указать те области в Европе, в которых он заинтересован. То же в отношении великого восточноазиатского пространства — Советский Союз должен сам сказать, что его интересует. Я предлагаю Советскому Союзу участвовать как четвертому партнеру в этом пакте.

Принято считать, будто Молотов пропустил эти предложения мимо ушей и призвал Гитлера к ответу по конкретным и более важным вопросам. В реальности все было иначе. Составляя запись беседы Гитлера и Молотова, помощники Вячеслава Михайловича старательно помечали: «Тов. Молотов приветствует это заявление рейхсканцлера… Тов. Молотов считает это заявление правильным… Тов. Молотов выражает с этим свое согласие и считает, что в своей основе мысль рейхсканцлера правильна… Все, что он понял из сделанного сейчас перевода заявления Гитлера, ему кажется правильным и отвечает интересам как СССР, так и Германии».

Гитлер пытался увлечь Молотова перспективами раздела Британской империи, расписывал выгоды движения СССР в сторону Индии и Персидского залива.

Молотов идеи Гитлера не отверг. Он просто хотел еще кое-что выторговать. Нарком отвечал, что они со Сталиным прежде всего хотят получить свободный выход из Балтийского и Черного морей, получить базы в Болгарии, на Босфоре и Дарданеллах, чтобы контролировать черноморские проливы. Если Германия на это согласна, то Москва не против присоединения к трехстороннему пакту фашистских держав.

Понимал ли Молотов, что происходит? После долгой беседы с фюрером около часа ночи Вячеслав Михайлович отправил Сталину шифротелеграмму: «Так как мы засиделись сверх нормы, а подошел уже час назначенного обеда, то уговорились, что завтра, 13 ноября, я у него завтракаю и после этого продолжаем. Большой интерес Гитлера к тому, чтобы договориться и укрепить дружбу с Советским Союзом в сферах влияния налицо».

Утром пришел ответ от Сталина:

«Насчет Черного моря… Это вопрос обороны берегов СССР и обеспечения его безопасности. Обеспечение спокойствия в районе Проливов невозможно без договоренности с Болгарией о пропуске советских войск для защиты входов в Черное море.

Во всем остальном исходи из известных тебе директив, и если результаты дальнейшей беседы покажут, что ты в основном можешь договориться с немцами, а для Москвы останутся окончание и оформление дела, — то тем лучше.

Твое поведение в переговорах считаем правильным».

Через три часа Молотов получил дополнительные указания из Москвы. Очень откровенные:

«Советуем:

Первое. Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии и сказать, что, пожалуй, не будем возражать против предложения немцев.

Второе. Насчет Турции держаться пока в рамках мирного разрешения в духе Риббентропа, но сказать, что мирное разрешение не будет реальным без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию как средства давления на Турцию.

Третье. Если немцы предложат раздел Турции, то в этом случае можно раскрыть наши карты…»

Во второй беседе Гитлер подчеркнул значение совместных действий двух стран:

— Я считаю, что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться между собой.

Молотов подтвердил, что согласен с выводами рейхсканцлера:

— Советский Союз готов участвовать в широких акциях вместе с другими государствами: Германией, Италией и Японией, и я готов приступить к обсуждению этих вопросов… Советский Союз как большая и мощная страна не может стоять в стороне от решения больших вопросов как в Европе, так и в Азии.

Но Молотову не нравилось, что немецкие войска перебрасываются в Финляндию и Румынию. Не потому, что он увидел в этом шаг к нападению на Советский Союз. Молотов выразил недовольство тем, что Гитлер претендует на страны, которые уже включены в сферу влияния Советского Союза.

И, добавил Молотов, они со Сталиным рассчитывают, что Германия признает, что «Финляндия должна быть областью советских интересов». Гитлер не без колебаний согласился с этим.

Молотов уточнил:

— В той же степени, как, например, Эстония и Бессарабия?

К тому времени Бессарабия и Эстония уже стали частью Советского Союза. Иначе говоря, Молотов хотел получить от Гитлера согласие на присоединение Финляндии к Советскому Союзу:

— Финляндия должна быть областью советских интересов. Советский Союз, хотя и не участвовал в большой войне, все же воевал против Польши, против Финляндии и был совсем готов, если бы потребовалось, к войне за Бессарабию.

Гитлер напомнил Молотову, что Германия уже во всем пошла навстречу Советскому Союзу. Москва получила большую часть польской территории, чем договаривались. Германия отказалась от Литвы в пользу Советского Союза. Советский Союз присоединил к себе и Северную Буковину, хотя договаривались, что у Румынии заберут только Бессарабию. Гитлер повторил, что во время войны с Финляндией он занял благожелательный нейтралитет и отказал финнам в поставках материалов военного назначения.

— Но я не хочу войны в Финляндии, — ответил Гитлер. — Кроме того, Германия заинтересована в Финляндии экономически, ибо получает оттуда лес и никель.

— Эта оговорка является новым моментом, — недовольно заметил Молотов. — Прежде советские интересы в Финляндии признавались без оговорок.

— Нет ничего нового, — возразил Гитлер. — Когда вы вели войну с Финляндией, мы сохраняли лояльность. Мы советовали Финляндии согласиться на ваши требования. Но Россия уже получила от Финляндии львиную долю того, что она хотела…

Молотов сразу после беседы телеграфировал Сталину: «Главное время с Гитлером ушло на финский вопрос. Гитлер заявил, что подтверждает прошлогоднее соглашение, но Германия заявляет, что она заинтересована в сохранении мира на Балтийском море. Мое указание, что в прошлом году никаких оговорок не делалось по этому вопросу, не опровергалось, но и не имело влияния… Похвастаться нечем, но по крайней мере выяснил теперешнее настроение Гитлера, с которым придется считаться».

Риббентроп делал все, чтобы переговоры проходили в дружественной атмосфере. Хотя, скажем, имперскому министру народного просвещения и пропаганды Йозефу Геббельсу советские партийные товарищи не понравились. Геббельса фюрер пригласил на завтрак в честь Молотова. Министр пропаганды записал в дневнике:

«Молотов производит впечатление человека умного, хитрого. Лицо восковой желтизны. Из него едва ли что вытянешь. Слушает внимательно и более ничего. Молотов — своего рода форпост Сталина, от того все и зависит…