Осень 1943 года

Опубликовано сообщение и о том, что в дни войны органы здравоохранения РСФСР в городах Российской Федерации открыли 1450 новых детских яслей. Количество мест в постоянных яслях увеличилось на 126 тыс. мест. Более 2 млн. детей в 1943 г. обеспечено яслями в колхозах. В освобожденные от оккупации районы РСФСР направлено 2200 врачей и отгружено 100 вагонов медикаментов и медицинского оборудования.

Вспомним как это было…

СЕРДЦЕ НЕ ЗАБЫВАЕТ

Наш штаб был готов уже сняться с места, когда начальник разведки Петрушенко положил передо мною свернутую бумажку. Развернув трубочку, я прочёл:

«Словаки рады вашему появлению на нашем горизонте. Словаки в партизан не стреляют. При первой возможности подам свой голос. Репкин».

Невольно переглядываюсь с Петрушенко. Он коротко роняет:

– Письмо принесла неизвестная девушка. Назвалась Катей из Василевичей. Кто дал письмо, не знает. Просто передала записку и ушла. Известно, что в Василевичах стоит словацкий полк, входящий в словацкую дивизию, брошенную гитлеровским командованием на борьбу с партизанами.

Пробиваясь на Житомирщину, мы до сих пор действовали в обстановке, где диспозиция была ясна: с одной стороны – фашисты, наши заклятые враги, с другой стороны – наши люди, попавшие в оккупацию. Здесь на арену борьбы вступила новая сила – словацкая дивизия, сформированная в тисовской Словакии. И настораживало то, что окружающие словацкие гарнизоны проявляли непонятное безразличие и даже не пытались нас атаковать.

В тот же день партизаны отряда Ревы привели словацкого солдата-перебежчика.

…Дом полон народу. Останавливаюсь на пороге. Разговор ведут двое: один голос, незнакомый, принадлежит солдату-перебежчику, другой – Реве.

Когда толпа немного раздвинулась, я увидел словацкого солдата в разорванной гимнастерке.

– Сильно ранили?

– О! То есть ничего. Доктора ваши медикамент заложили, перевязали, укол сделали, накормили добре, вином угостили… Хорошо чувствую…

– А коммунисты у вас есть? – спросил я.

– Кто их ведает, – последовал ответ. – Гестапо ищет какого-то Репкина. Только если кто и знает про него, всё равно не скажет. – И солдат потянулся к цигарке, которую кто-то из партизан услужливо ему завернул…

Когда изба опустела и остались одни командиры, Рудольф (солдат-перебежчик) рассказал, что он из 101-го чехословацкого полка, где командиром полковник Чани, а начальником штаба капитан Налепка. При этом Рудольф добавил, что Чани – старый человек и полком, по существу, командует Налепка, человек строгий, пользующийся у начальства большим авторитетом.

…Через час мы уже в Аврамовской. И там, в исковерканном взрывом бомбы станционном здании, произошел удивительный телефонный разговор.

– Вхожу в аппаратную, – рассказывает мне Петрушенко, – слышу звонок. Спрашивают начальника станции. Говорю: начальник станции слушает. Требуют к телефону командира взвода словацкого полка. Отвечаю: комвзвода отсюда далеко. Отлучиться не могу: один. И тогда, представляете себе… Нет, это просто невероятно… Он рекомендуется начальником штаба 101-го словацкого полка капитаном Налепкой и сообщает, что сейчас в Василевичах грузится и скоро будет к нам в Аврамовскую двумя эшелонами полк СС. Просит обеспечить встречу. Я обещал. Вот и всё…

Мы прибыли в деревню Ремезы. Когда я пришёл к условленному дому, там уже находились Петрушенко, Рева и Галя. В комнате меня встретил словацкий офицер. Бросались в глаза резкие черты лица, небольшая заострённая бородка, большие очки в тёмной оправе. Он был небольшого роста. Это, очевидно, и был Налепка.

– Я хотел бы, чтобы мои признания не показались вам нескромными, – взволнованно заговорил Ян Налепка. – Мы, словацкие воины, можем ошибаться, но не подводить. Может, мы делаем меньше, чем коммунисты, но не расходимся с ними. Всё, что я делал до сих пор, было почти примитивно, наша первая малая помощь вам. Мы имели связь с партизанами Белоруссии. Я имел встречи с Василием Ивановичем Козловым. А потом нас перебросили в Ельск, и мы потеряли связь. Хорошо, что мы с вами встретились. Думаю, будет новый контакт, чтобы между нами нигде и никогда не пролилась кровь. Позвольте мне отныне считать себя и моих друзей членами вашей большой партизанской семьи.

Коротким было наше первое свидание с Яном Налепкой, но вечной оказалась дружба с этим замечательным чехословацким патриотом…

Ян Налепка разработал план перехода 101-го полка к нам. Но в ночь, когда полк собирался выступить из Ельска, он оказался окруженным гитлеровцами. Всему личному составу полка гитлеровское командование срочно предоставило «внеочередной» отпуск на родину. Полк сдал оружие, солдат посадили в эшелон и увезли… в Италию, где заключили в концлагерь.

Уйти из Ельска в лес сумела лишь небольшая группа офицеров во главе с Яном Налепкой, и на танке сумел бежать сержант Мартин Корбеля. Танк гитлеровцы накрыли артиллерийским огнем, он застрял в болоте, но Мартин успел спастись и пришёл к нам в штаб.

Это было в мае 1943 года. К тому времени у нас в соединении насчитывалось уже несколько десятков словацких солдат, с оружием перешедших к партизанам. Когда пришёл Налепка, мы создали чехословацкий партизанский отряд и командиром его стал Ян…

Капитан Ян Налепка (Репкин) геройски погиб при освобождении партизанами города Овруч, что на Житомирщине. Погиб коммунистом. Жизнь и смерть этого горячего сердцем и верного до последней капли крови сына чехословацкого народа стала символом нашей нерушимой дружбы.

Прошли годы. И вот я опять в Овруче. Был жаркий летний день. Парк заполнила многотысячная толпа людей. Торжествовала радуга транспарантов и цветов. Из Чехословакии приехали два старых человека – родители Яна Налепки-Мария и Михаил Налепковы. По случаю их приезда состоялся митинг.

Душевным чувством боевого братства были охвачены участники митинга. Ораторы сменяли друг друга и с трудносдерживаемым волнением еще и еще раз припоминали подробности боев за город. Я внимательно слушал своих товарищей. Их воспоминания были нашей жизнью в суровую пору Великой Отечественной войны.

И об этом тихо, совсем тихо повела речь наша гостья из Чехословакии. На трибуне появилась маленькая, худенькая, пожилая женщина в черной одежде. Она приехала издалека, чтобы побывать на овручской земле, где нашел свой последний приют ее сын Ян, наш партизанский побратим, посмертно удостоенный за свой подвиг звания Героя Советского Союза…