Осень

"А ведь он наглец, этот папаша, в костюме, при галстуке, с рабочими руками и головой мещанина. Как он смеет оскорблять учителей? Сам, наверное, пока все в порядке, в школу и не заглянет".

– Кого из учителей сына вы знаете ближе?

Замешательство. Посетитель мнется, отводит в сторону глаза.

"Так и есть. Назвал бы хоть кого-нибудь, хоть из приличия. Нет".

Разговор мог обернуться неприятно, но вмешалась Надежда Романовна. Она умела не возмутиться в самых опасных ситуациях, соблюсти хладнокровие и какими-то ласковыми словечками, улыбками, обещаниями погасить нависавший конфликт.

– Не волнуйтесь, товарищ, свяжемся со школой, мобилизуем учителей, мальчика не бросим, будьте спокойны.

На этот раз Анна Георгиевна была недовольна ее дипломатией и в душе бранила себя, что поддалась обыкновению старшего инспектора любыми способами отводить неприятность: "Тише, тише. Сора не выносить из избы".

Отец ушел, не согнав с лица хмурь, но удовлетворенный. "Проучили вас малость, а то, ишь, как рабочий, так нос воротить".

Ушел победителем. А напрасно... Нахалам нельзя уступать.

Затем в кабинет завгороно буквально ворвался хорошо ей известный учитель физики, великолепный знаток предмета, умевший влюблять ребят в свою науку, преподававший ее много шире изложенного в учебнике, и притом вздорный склочник, отравлявший существование себе, всему коллективу, всему гороно.

Больше часа обсуждалась очередная война физика с кем-то, кто за его таланты копает ему яму.

– Надежда Романовна, - уже усталым голосом от никчемности и пустоты разговора распорядилась завгороно.
– Сходите завтра к ним в школу, разберитесь, что там.

Словом, весь день был занят разбором различных малых и немалых, иногда серьезных, но чаще мелких событий и случаев.

– Ну и денек!
– вздохнула Анна Георгиевна.

Но денек продолжался, и под конец вовсе нехорошая узналась история, сильно расстроившая и рассердившая Анну Георгиевну. Она говорила о ней по телефону, когда вошел Артем.

– Тёма! Здравствуйте, Тёма!
– дружески приветствовала Надежда Романовна, знавшая его по приездам домой на праздники и каникулы.

– Здрасьте!
– холодно бросил он и не сел, будто не заметил приглашения.

Стоял, опершись на спинку стула, и не глядел на нее.

– Что с вами, Тёма?
– обеспокоилась она.

Поглощенная трудным телефонным разговором, мать поначалу не заметила странной угрюмости сына, так не свойственной его открытой и простодушной натуре.

– История!
– кладя телефонную трубку, вздохнула она.
– Тёма, хорошо, что зашел. Надежда Романовна, трудно поверить! Принимают девочку в комсомол, отличницу, во всех смыслах чудесная девочка! Вызвали на бюро и подумайте, какая бессовестность!
– томят у двери комитета, в коридоре, час, полтора. Потом секретарь, школьник же, девятиклассник (не старше шестнадцати, а уже бюрократ) вышел к девчонке: "Ступай домой, сегодня не успеем, вызовем после".

Девочка на людях сдержалась, а дома в слезы. А после из-за экзаменов отложили прием до осени. Теперь зовут на бюро, а она ни в какую. Волновалась, готовилась как на праздник... А теперь ни в какую. Вот формализм так формализм. А учителя были где? А мы? Вот о чем, товарищ спецкор газеты, надо писать бы.

Артем молча, исподлобья глядел на мать. Только теперь она заметила его недружелюбие.

– Тёма, что-то случилось?

– Мне надо поговорить с тобой наедине.

Его тон и ответ показались ей грубыми и обидными для Надежды Романовны.

– Если о деле, можешь говорить сейчас, обычно мы сообща решаем дела.

– Наедине.

Мать удивленно, не понимая, смотрела на сына. Он молчал.

– Тогда ступай домой. Кончу работу, поговорим дома.

Он повернулся уйти.

– Артем!
– все более удивляясь, окликнула мать.
– Ты не простился с Надеждой Романовной.

Он оглянулся через плечо, кивнул. Как кивнул! Мать похолодела от его кивка.

– Боже мой, что с ним такое?
– испуганным полушепотом спросила старший инспектор после ухода спецкора газеты.

– Извините, - растерянно ответила мать.
– Что-то, должно быть, его огорчило. Извините, Надежда Романовна.

13

Не укладывается в голове! Хорошую учительницу вынуждают уйти на пенсию, вместо нее назначают другого учителя, знакомого зав. гороно, Анны Георгиевны Зориной, матери Артема. Так прямо спецкору и сказали: по рекомендации завгороно.

До сего дня Артем о матери знал: справедлива. Именно это качество он уважал в ней более всего.

Второе - добра.

Когда в областном центре мама работала методистом Дома учителя, учителя толпами валили в ее кабинет и сплошь и рядом домой, без боязни выкладывая неудачи, заботы и нужды. Мама если и не знала что посоветовать, то хоть выслушает, хоть посочувствует.

Отец сердился.

– Покоя нет! Когда это кончится? Анна, ты превращаешь дом в учреждение. Мало тебе службы?

– Игорек, - мягко возражала она. Учителя такой народ, что нельзя быть с ними формалистом. И так уж обюрократили школу. Планы, планы, отчеты, бумаги.

– Не на войну ли с бюрократизмом поднялась?

– Что смогу.

– Что ты сможешь на своей тихой должности, Анна?

Мать старалась переменить тему.

– Игорек, раздобыла тебе важную книгу "Некоторые вопросы психотерапии". Новинка.

– Спасибо. К твоим способностям да побольше бы житейской хватки, Анюта. Никто твой идеализм не оценит, - так обычно заключал споры отец.

Однако оценили. Назначили Анну Георгиевну заведовать гороно, правда, в районном, но довольно большом городе с перспективами роста. Это уже работа ответственная.

– Смотрите, пожалуйста, выходит в руководители наша мать, - шутил и удивлялся отец.
– Егоровна, справишься?

Она улыбнулась:

– Боишься?

– Как-то не представляю тебя чиновником, женушка.

– А непременно надо быть чиновником?

– Богиня Афина, спустись с Олимпа, оглянись на нашу грешную землю.

Она шутливо грозила пальцем:

– Давай-ка без аллегорий.

У каждой семьи свое лицо, своя обстановка. Речь не о сервантах, полотерах, сервизах, вазах чешского стекла - речь о нравственной обстановке. Посторонний взгляд не сразу ее уловит, но поведение отцов и детей в обществе решительно направляется ею. В хорошей семье плохие дети редки. Они могут вырасти не очень умелыми, не очень волевыми и сильными, и, конечно, эти свойства характера с отрицательной частицей "не" крупными достоинствами не назовешь, - но они, дети умной, честной семьи, не вырастут плохими людьми. Как нужны нашему обществу хорошие люди! Потребуют обстоятельства, хороший человек сумеет стать и сильным и смелым.