Осенние озера (Вторая книга стихов)

Как странно в голосе твоем мой слышен голос, Моею нежностью твои глаза горят, И мой чернеется, густой когда-то, волос В кудрях томительных, что делит скромный ряд. Молчим условленно о том, что мнится раем, Любовью связаны и дружбой к одному, Глядим, как в зеркало, и в нем друг друга знаем, И что-то сбудется, как быть должно тому.

4 Не правда ль, мальчик, то был сон

Не правда ль, мальчик, то был сон, Когда вскричал ты со слезами: «Твой друг убит! вот нож, вот он!» — И зорко поводил глазами, А я сидел у ног прикован, Ночною речью околдован? Не правда ль, мальчик, то был сон, Когда в горячке пламенея, Ты клял неведомый закон И клял небывшего злодея? То ночи полное светило Тебя мечтами посетило. Не правда ль, мальчик, то был сон? Мой друг живет, и ты проснешься, И ранним утром освежен, Забудешь ночь и улыбнешься. Зачем же днем повсюду с нами — Твой страх, рожденный злыми снами?

5 Уезжал я средь мрака

Уезжал я средь мрака… Провожали меня Только друг да собака. Паровозы свистели… Так же ль верен ты мне? И мечты наши те ли? Надвигались туманы… Неужели во тьме Только ложь и обманы?.. Только друг да собака Пожалели меня И исчезли средь мрака.

6 Не вешних дней мы ждем с тобою

Не вешних дней мы ждем с тобою, А ждем осенних, ясных дней, Когда опять свиданье с ней Нас свяжет радостью тройною. Очищен позднею грозою, Свежей свод неба и синей, Не вешних дней мы ждем с тобою, А ждем осенних, ясных дней. Полюбим осенью златою Еще нежней, еще сильней. Скорее, солнце, спламеней И кроткой засветись порою! Не вешних дней мы ждем с тобою.

7 Когда душа твоя немела

Je crains de lui parler la nuit.

Gretry, «Richard Coeur de Lion» [2]

Когда душа твоя немела, Не ты ли пела: «С ним ночью страшно говорить»? Звучал твой голос так несмело, — Ты разумела, Чем может нас судьба дарить. Кто сердца трепет торопливый, Любви пугливой И страх, и шепот, страсть и крик, И сладость нежности счастливой, Упрек стыдливый, — Кто вас подслушал, кто постиг? Слова, вы тучкою летучей, Струей певучей Скользнули в воздухе пустом, Но что же, времени могучей (Оставь, не мучай!), Коснулось нас своим перстом? Волшебник странный и прелестный, Какой чудесной Ты связью вяжешь нас, Гретри? Какой дорогой неизвестной (Земной, небесной?) Ты нас ведешь, считая: «Три!»? И в цепь одну связало пенье Тройные звенья, В одно пожатье три руки, И вижу, как сквозь сон иль тень я — Одно волненье Волнует разных три реки. Пусть я жилец другого края, Ту песнь играя, Слезу замечу на щеке. И знаю я, что, вспоминая, Душа иная Меня услышит вдалеке.

2

Я боюсь говорить с ним ночью. Гретри, «Ричард Львиное Сердце» (фр.). — Ред.

8 Казалось нам: одежда мая

Казалось нам: одежда мая Сквозные скрасила кусты, И ветер, веток не ломая, Слетит из синей высоты, Проглянут пестрые цветы, Засвищут иволги певучи, — Зачем же радость простоты Темнится тенью темной тучи? Деревья нежно разнимая, Кто вышел к нам из темноты? Его улыбка — речь немая, Движенья быстры и просты. Куда от вольной красоты Ведет он нас тропой колючей? А дали, искрасна-желты, Темнятся тенью темной тучи. Шесть дней идем, заря седьмая Осветит дальние кресты, — И вождь, — «не слабая тесьма — я; Сковались крепко он и ты, И третья есть, вы все — чисты, Желанья — нежны и не жгучи, И лишь пройденные мосты Темнятся тенью темной тучи». О вождь, мы слабы, как листы, Веди нас На любые кручи! Ведь только дни, что прожиты, Темнятся тенью темной тучи.

Июль-август 1909

VIII 175–182. ЛИСТКИ РАЗРОЗНЕННЫХ ПОВЕСТЕЙ

1 Молчим мы оба, и владеем тайной

Молчим мы оба, и владеем тайной, И говорим: «Ведь это — не любовь». Улыбка, взгляд, приподнятая бровь — Все кажется приметой не случайной. Мы говорим о посторонних лицах: «А. любит Б., Б. любит H., H. — А.», — Не замечая в трепаных страницах, Что в руки «Азбука любви» дана.

Октябрь 1907

2 Кому есть выбор, выбирает

Кому есть выбор, выбирает; Кто в путь собрался — пусть идет; Следи за картой, кто играет, Лети скорей, кому — полет. Ах, выбор вольный иль невольный Всегда отрадней трех дорог! Путь без тревоги, путь безбольный, — Тот путь, куда ведет нас рок, Зачем пленяться дерзкой сшибкой? Ты — мирный путник, не боец. Ошибку думаешь ошибкой Поправить ты, смешной слепец? Все, что прошло, как груз ненужный, Оставь у входа навсегда. Иди без дум росой жемчужной, Пока горит твоя звезда. Летают низко голубята, Орел на солнце взор вперил. Все, что случается, то свято; Кого полюбишь, тот и мил.

Ноябрь 1907

3 Светлые кудри да светлые открытые глаза

Светлые кудри да светлые открытые глаза… В воздухе сонном чуется гроза. Нежные руки с усильем на весла налегли. Темные тени от берега пошли. Алым румянцем покрылося знакомое лицо. Видно сквозь ливень шаткое крыльцо. Рядом мы сели так близко за некрашеный за стол. В окна виднелся за рекою дол. Памятна будет та летняя веселая гроза, Светлые кудри да светлые глаза!

[1904]

4 Тихие воды прудов фабричных

Тихие воды прудов фабричных, Полные раны запруженных рек, Плотно плотины прервали ваш бег, Слышится шум машин ритмичных. Запах известки сквозь запах серы — Вместо покинутых рощ и трав. Мирно вбирается яд отрав, Ясны и просты колес размеры. Хлынули воды, трепещут шлюзы, Пеной и струями блещет скат! Мимо — постройки, флигель, сад! Вольно расторгнуты все союзы! Снова прибрежности миром полны: Шум — за горой, и умолк свисток… Кроток по-прежнему прежний ток; Ядом отравлены — мирны волны.

Июнь 1907

5 С каждым мерным поворотом

С каждым мерным поворотом Приближаюсь к милой цели. Эти тучки пролетели И скользнули легким летом На стене ли? на лице ли? За окошком запотелым Чащи леса реже, реже… И, как встарь, надежды свежи: Вот увидишь, тело с телом, Что любовь и ласки — те же. Сплю, и ты встаешь мечтаньем, Наяву все ты же в сердце. Истомлен я ожиданьем: Скоро ль сладостным свиданьем Запоет знакомо дверца И прерву твой сон лобзаньем.