Осенний мост

После того, как пройдет сто дней, я лично доставлю ее урну вам.

Со времен своего возведения в сан настоятельницы преподобная Суку никогда не покидала храм больше чем на несколько часов. Однако же, страх перед возвращением Хиронобу превозмогал ее нежелание выходить в мир. Чем чаще он будет появляться рядом с Мусиндо, тем больше опасность того, что они с Сидзукэ встретятся снова. Первая встреча, хоть она и заняла всего несколько секунд, казалась настоятельнице чрезвычайно зловещим предзнаменованием.

Благодарю вас за вашу доброту, преподобная настоятельница. Но вам вовсе нет необходимости предпринимать столь трудное путешествие. Я останусь здесь до истечения этого срока.

Господин?

Хиронобу указал на окрестный лес.

Во время моего последнего визита я вдруг ощутил наслаждение от пребывания в подобной нетронутой глуши. Этот лес явно ближе к творению богов, чем подстиженные, лишенные свободы незначительные леса юга. Потому я решил построить здесь небольшую хижину и пожить вдали от мира.

Я всегда полагала, что горные леса Сикоку — одни из самых диких и глухих во всей стране, — сказала настоятельница. — Разве не в них случалось бесследно сгинуть целым армиям завоевателей? Разве сравнятся с ними здешние холмы и редкие леса?

Она говорила совершенно спокойно, вопреки полному отстуствию спокойствия в душе. Нет, не сосны, горные ручьи и долины завладели вниманием Хиронобу. Во время их беседы князь не поглядывал на ворота. Он вообще ни разу не взглянул в ту сторону. Чтобы столь последовательно избегать этого, ему нужно было непрестанно об этом думать, и никак иначе. И это уже само по себе служило для настоятельницы доказательством его истинных желаний.

Рассказы изрядно преувеличивают дикость лесов Сикоку, — сказал Хиронобу.

А как же ваше княжество? Не воспользуются ли ваши враги столь долгим вашим отсутствием?

Нет, пока Го на страже. Никто не посмеет.

А как насчет самого Го?

Он защищал и опекал меня, словно второй отец, с самых ранних лет моей жизни. Если я не могу полагаться на него, значит, я не могу полагаться на то что солнце и луна останутся в небе, а земля — у меня под ногами.

Эту землю часто сотрясают землетрясения, — сказала настоятельница. — Возможно, это следует воспринять как урок.

Хиронобу рассмеялся.

Очевидно, я не поэт. Мне не хватает воображения выразить то, что я имею в виду.

Поскольку Хиронобу не собирался уезжать, настоятельница сделала единственное, что ей оставалось. Она приставила монахинь непрестанно охранять ворота монастыря и тропу, ведущую к келье Сидзукэ. Сидзукэ никуда не пускали одну. На ночь ее запирали в келье.

Дни сменялись днями безо всяких происшествий, а недели — неделями. В храме беспрестанно звучали сутры. Настоятельница даже начала было думать, что ее подозрения были излишни.

Она встречалась с Хиронобу раз в неделю за стенами монастыря. Они говорили исключительно о госпоже Киёми. Казалось, Хиронобу чувствует себя легко и свободно. Возможно, здешние леса и вправду стояли ближе к замыслу творения, чем более густонаселенные части страны. Возможно, благословение богов защитит их всех.

Однажды ночью, проснувшись, настоятельница обнаружила, что сидит на постели. Одежды ее промокли от ледяного пота. Тело горело в лихорадочном жару. Настоятельница не помнила явившегося ей кошмара — от него осталось лишь непреходящее ощущение ужаса. Она быстро поднялась и, даже не переодевшись, кинулась к келье Сидзукэ. Холод осенней ночи забирался под влажное кимоно и пронизывал тело до костей.

Монахиня, охраняющая келью, сидела в позе лотоса. Но голова ее склонилась набок, и вдохи и выдохи сопровождались тихим похрапыванием.

Дверь кельи была приоткрыта.

Сидзукэ исчезла.

Настоятельница пробежала через двор монастыря, выскочила за ворота и помчалась прямиком к хижине Хиронобу, построенной в самой глухой части леса между монастырем и зимним ручьем, который в это время года представлял из себя лишь каменистое русло.

Хиронобу в хижине не было. Равно как и Сидзукэ. И никого из самураев князя.

Настоятельница осмотрела все вокруг. Она не нашла никаких следов, которые свидетельствовали бы, что здесь за последнее время кто-то проходил. В отчаяньи она запрокинула голову и устремила взгляд в небо.

Тусклый серпик молодой луны слал ей с небес жутковатый свет.

Настоятельница ничего не говорила. Она слышала вокруг себя множество голосов.

Она умрет! — всхлипнул кто-то. — И что тогда будет с нами?

Мы будем продолжать идти по пути Будды.

Что ты такое говоришь? Без преподобной настоятельницы Суку никакого Пути не будет. Князь Хиронобу и господин Бандан оставят нас.

Она права. Мусиндо находится далеко от их владений. Они проявляют интерес к такому удаленному месту только ради преподобной настоятельницы.

Настоятельница помнила, как бежала в ночи. Она открыла глаза. Оказалось, что она лежит в своей комнате, а вокруг ее постели столпились монахини. Многие плакали.

Преподобная настоятельница!

Сидзукэ, — сказала настоятельница.

Сейчас ночь, преподобная настоятельница. Она у себя в келье.

Покажите мне. — Настоятельница попыталась встать и обнаружила, что у нее не хватает на это сил. Две монахини практически отнесли ее из ее комнаты к Сидзукэ. Монахиня, которая перед этим спала, теперь бодрствовала.

Дайте мне взглянуть.

Монахини приподняли настоятельницу, чтобы она могла заглянуть в маленькое окошко. Сидзукэ спала на боку, лицом к стене.

Кто принес меня ко мне в комнату?

Преподобная настоятельница?

Из леса. Кто принес меня обратно в монастырь?

Монахини переглянулись.

Преподобная настоятельница, мы услышали крик в вашей комнате и прибежали туда. Вы лежали в горячке, между бодрствованием и сном, и не могли окончательно перейти ни в то, ни в другое состояние. Мы просидели рядом с вами много часов.

Здесь был какой-то обман. Обман, мучение и хитрость. Монахини ни в чем не виноваты. Они не участвуют в этом обмане. Они сами обмануты. Хиронобу, должно быть, околдован. Сидзукэ воспользовалась своими новообретенными темными силами, чтобы бежать из этого святого места и творить злодеяния в миру. Но настоятельницу она не одурачила. Суку знала, что была в лесу. Она это не придумала. Хиронобу, находящийся под заклятием Сидзукэ, отнес настоятельницу обратно. Ведьма сделалал их невидимыми, и их никто не заметил. Потому-то настоятельница, прийдя к хижине Хиронобу, не увидела там ни его, ни Сидзукэ. Их тоже скрывало заклинание.