Осенний мост
Шрифт:
Ты кто? — спросила Кими.
Отрекшийся и паломник, — отозвался неизвестный.
Кими знала, что отрекшийся — это тот, кто ушел от мира. А паломник — это тот, кто странствует в поисках просветления или во искупление какого-то прегрешения. У них в деревне никогда не было ни тех, ни других. У них вообще никого не было, кроме бедных крестьян. Все, что они делали, и сами они принадлежало их господину. Впрочем, бедные крестьяне и не искали просветления, поскольку изможденные люди, постоянно живущие на грани голода, куда больше нуждаются в пище и сне, чем в мудрости. И они не путешествовали во
А от чего ты отказался? — полюбопытствовала Кими.
Почти от всего, — ответил монах.
А где ты путешествовал?
Почти нигде.
Нет, так дело не пойдет. Кими решила спросить что-нибудь попроще.
Как тебя зовут?
Дзенген, — сказал старый монах.
А что значит «Дзенген»?
А что значит любое имя?
Ну, вот мое имя означает «несравненная», — пояснила Кими. — Его зовут Горо, только на самом деле он не Горо. Это мы так сокращаем имя Горосуку, которое означает «мошенник». Уж не знаю, почему его так зовут. Он никогда не мошенничает. А что означает «Дзенген»?
А что значит любое имя? — снова повторил Дзенген.
Я же тебе сказала, что означает мое имя. «Несравненная». — Кими уже засомневалась, то ли этот монах святой, то ли чокнутый. Их частенько трудно было различить, особенно когда дело касалось монахов, исповедующих дзен — а судя по его имени, этот старик был как раз из них. Хотя мог быть и просто сообразительным сумасшедшим.
А что означает «несравненная»?
Ну, я думаю, это означает, что никто не может сравниться со мною.
А что это значит, что никто не может сравниться с тобою?
А что вообще что-нибудь значит? — спросила Кими. — Если ты и дальше будешь задавать вопросы, ты можешь задавать их вечно и так никогда и не получить ответа.
Старый монах сложил руки в гассё, буддийском жесте приветствия, поклонился и сказал:
Добро пожаловать.
Добро пожаловать? Я теперь должна поблагодарить тебя?
Тебе решать, что тебе делать и чего не делать, — отозвался старый монах.
А за что я должна тебя благодарить?
Если ты и дальше будешь задавать вопросы, ты можешь задавать их вечно и так никогда и не получить ответа.
Именно это я тебе только что и сказала.
Спасибо, — сказал Дзенген и снова поклонился.
Кими рассмеялась. Затем она поклонилась в ответ, сложив руки точно так же, как это делал он. Она все еще не поняла, что этот старик, святой или чокнутый, но он был занятный. Никто в их деревне не разговаривал так, как он.
Добро пожаловать.
Здесь был храм, — сказал старый монах.
Да, давным-давно. Еще до того, как я родилась.
Монах улыбнулся.
Да, действительно давно. Ты знаешь, как он назывался?
Мама его называла Му-как-то-там. Наверное, она шутила.
Одно из значений слова «му» было «ничто».
Старик прищурился. Он распутал свои ноги, лежавшие до этого в позе
лотоса, и встал.Возможно ли это? — произнес он.
Он взглянул на стеру, на камни фундамента, затерявшиеся в траве, на упавшую багку главного зала, теперь уже почти сгнившую.
Я нахожусь в княжестве Ямакава.
Да, — подтвердила Кими. — Наш господин — князь Хиромицу. Он — не очень влиятельный князь, но он — союзник…
Князя Киёри, — сказал старый монах.
Да, князя Акаоки, — сказала Кими, — пророка, который видит будущее, и потому никто не сможет победить его в битве. Если, конечно, битвы начнутся снова. Но все говорят, что начнутся.
Я вернулся, — сказал старый монах. — Я был здесь настоятелем… Когда ж это было? Двадцать лет назад? Или все-таки десять? — Он хмыкнул. — Я построил здесь хижину. И даже довольно крепкую. А потом я отсюда исчез — как и она.
Теперь Кими точно знала, что Дзенген — умалишенный. Сколько она помнила, тут всегда были развалины. Правда, конечно, ей всего шесть лет… Так что можнт, оно и так. Но не очень верится.
Я отстрою этот храм, — сказал старый монах, — собственными руками, и на этот раз — как следует.
Я бы на твоем месте не стала этого делать, — сказала ему Кими. — Делать что-нибудь без разрешения — это серьезное оскорбление. Тебе нужно получить разрешение князя Хиромицу, и еще разрешение старшего настоятеля секты, к которой относится этот храм. А я даже толком не знаю, какой секте он принадлежал, и существует ли она до сих пор.
Я получу необходимые дозволения, — сказал старый монах.
Хотя он счастливо улыбался, по щекам его покатились слезы. Кими убедилась, что он и вправду последователь дзенских патриархов: все ведь знают, что последователи этой загадочной религии, в особенности те, кто достиг высот, часто плачут и смеются одновременно. Правда, это еще не значило, что он не может при этом быть умалишенным.
Я столь бесцельно бродил так много лет, — сказал он, — и вот обнаружил, что совершенно ненамеренно вернулся туда, где мне следует находиться. Моя благодарность не знает границ.
Он опустился на колени, обратившись лицом к сгнившей балке, и простерся ниц.
Затем он написал письмо и отдал его Кими, для пересылки в замок князю Хиромицу. Кими доверила письмо Горо, способному пробежать несколько миль без остановки. У Горо было очень скверно развито чувство направления, но замок князя находился недалеко, на конце северной дороги, и даже Горо мог найти дорогу туда без труда. Кими боялась, что письмо Дзенгена повлечет за собою неприятности, и вместо разрешения его постигнет наказание. Но старик настаивал на своем, хоть она его и предупредила. Что еще она могла сделать?
Две недели спустя Кими показалось, что худшие ее страхи начинают сбываться. Приехали конные самураи, отряд из двадцати человек, и потребовал к себе деревенского старосту. Возглавлял отряд свирепого вида мужчина, который, казалось, готов был убить всякого, кто попадется ему на глаза.
_ Где монастырь Мусиндо? — спросил он у рухнувшего ниц старейшины.
Старейшина вытаращил глаза и уронил челюсть. Он снова стукнулся лбом об землю и ничего не сказал.
Командир самураев повернулся к одному из своих людей и велел: