Осенняя мечта

Борислав посмотрел на него с лютой ненавистью, потом взглянул на меня. И жутко растерялся. Полагаю, узнал бы про себя немало нового, не заткни похитители ему рот… И вдруг вскричали шедшие со мной. По дорожкам сада к нам бежали стражники в кольчугах – воины самого дворца… Борислав рванулся, пнул того, кто держал его слева. Его пинком уложили… заорали бегущие к нам воины… Заорали мои воины… Я смотрел на очередную битву и мне казалось, будто провалился в какой-то затянувшийся кошмарный сон… Впрочем, потом, когда наши победили и обшарили дворец, когда заперли слуг в обеденной зале, «во избежание лишней возни», а Борислава закрыли в башне – говорить что-либо о Цветане и Алине он отказался – и мы смогли отправиться к тюрьме…

Небо ещё даже не начало светлеть. Город скверно освещали искусственные камни. Всего несколько часов, а кажется, будто прошло несколько лет... За стеной дворца продолжали оттаскивать неподвижные тела… Уже одетые, хоть и кое-как, связанные пленники проводили нас ненавидящими взглядами. Впрочем, один из них, с раной на лбу, сидел так ровно и неподвижно, словно окаменел. Будто его происходящее не волновало. Полагаю, это был один из лучших отрядов отца, поклявшихся защищать дворцовые земли или же сам дворец… Они были страшны в своих отчаянности и решимости…

Город по-прежнему ощеривался закрытыми ставнями и глухой тишиной. Я и мой поредевший отряд долго шли по молчаливым улицам. О, вот наконец-то и сама тюрьма. О, только бы были живы. Только бы были живы! Я не выдержу, если они возглавят список ушедших за Грань.

Стражники тюрьмы сдались очень быстро. Ко мне, дрожа, вышел их глава. Робко взглянул на меня, но, узнав, как будто ободрился. И, о чудо, сказал, что здесь есть девочка и девушка, похожие на них! Когда я шёл за ним по тускло освещённому коридору, сердце моё стучало как бешенное, словно рвалось туда, где шумели и кричали… Неужели, они? О, только бы целы!

Вот, кажется, последний поворот… нет, не он… ещё один… ещё… этот точно последний? Не он… Этот?.. Этот…

Мои спутники ступили за мной – и свет их факелов выхватил часть темницы.

– Что с Цветаной? – спросил взволнованно.

– Я тут, - робко отозвалась она.

Она выскользнула из мрака и спряталась за Алиной. С ними был ещё парнишка. И, кажется, ещё кто-то шевельнулся в темноте

– Как вы? – тихо спросил я

– Живы и здоровы, - доложила Алина.

– Я рад, - я улыбнулся, - Выходите, - и показал рукой в коридор.

Когда опять натёр мой освещающий камень – как-то в пылу схваток забыл, что он уже погас, а я вижу из-за других источников света – и вдруг разглядел четвёртого пленника, замершего у дальней стены темницы… Он зажмурился от вспыхнувшего света и попытался закрыться рукой. Однако я успел узнать и его лицо, и фамильный браслет на страшной израненной руке.

– Это ты… Славик?! – потрясённо выдохнул я.

Я был в ужасе… Славомир… друг моего младшего брата… в таком страшном виде….Он поднялся… попытался напасть на меня, впрочем, учитывая его состояние, он бы даже против меня бы не выстоял. А ещё мои спутники вмешались… Пришлось заслонить его своим телом…

– Прости… если сможешь… - тихо сказал я. Слова словно острые камни шли по горлу, - Это всё из-за меня: я не доглядел за проклятым Бориславом! Если тебе станет легче – ударь меня. Бей, пока не тебе не станет лучше, - и предупреждающе взглянул на пришедших со мной воинов, - Не вмешивайтесь!

Славомир колебался недолго. Отступил на шаг и как мог, ударил меня по лицу. Он бил меня отчаянно, вкладывая в удары исхудалых ослабевших рук последние силы. И потом осел… я подхватил его, сказал виновато:

– Прости, Славомир, - потому что он был не виноват. Совсем не виноват.

Помог ему встать, придерживал.

– Пойдём, - твёрдо сказал я.

– Куда? – равнодушно спросил он.

– В мой мир. Пока не вернётся отец, Черноречьем управлять буду я. Хватит уже глупостей и зверств Борислава! Мы и без того обессилили из-за многолетней вражды с соседями, - я повернулся к моим воинам, - Принесите мне бумаги о заключённых. Я хочу освободить всех, кто сидит тут из-за клеветы и чьей-то ненависти. А пока, Тихомил, позаботься о том, чтобы пленников хорошо накормили. Если завтра кто-то из них пожалуется на качество сегодняшнего ужина – я велю отрубить тебе голову.

Аристократ растерялся.

– Я не хочу проливать кровь невинных, - добавил я, - Но за невыполнение приказов и издевательство над людьми буду карать жестоко. Если понадобится – самолично отрежу преступникам головы. И плевать, как после казни меня будет мучить совесть!

Аристократ вдруг усмехнулся и радостно сказал:

– Вы наконец-то повзрослели, мой король!

Проворчал:

– Я – не король. Я всего лишь хочу сохранить родную страну и наш народ, пока не вернётся мой отец. И не смейте при мне говорить, что он не вернётся! Я верю, что отец всё ещё жив и однажды придёт домой! И не желаю отбирать у него трон!

У Славомира в глазах зажёгся некоторый интерес. Он даже захотел немного поговорить со мной. И во дворец отправился вместе со мной.

Я подозвал к себе молодого воина. Тот почтительно склонился передо мной.

– Как ведут себя горожане?

– Тихо сидят по домам, - доложил простолюдин, - Но на всякий случай один из наших отрядов патрулирует большую площадь, чтобы не дать там собраться большой группе несогласных. Другой отряд ждёт неподалёку, чтобы проводить вас ко дворцу.

Глубоко вдохнул, шумно выдохнул, и, неумело пряча волненье, спросил:

– А она?

– Она так и не поднялась после того удара, - грустно ответил воин.

– Вы должны были привести к ней лекарей! Вдруг ещё что-то… - голос мой дрогнул, - Вдруг ещё что-то можно было изменить?!

– Похоже, она была у Грани, - голос подчинённого зазвучал тише, - И потом… этот…

– Что потом? – с отчаянием уточнил я.

– Появился какой-то эльф – и унёс её тело. Мы пытались ему помешать, но он дрался так отчаянно, как будто обезумел – и никто не сумел к нему приблизиться, пока он готовил заклинанье. А потом этот остроухий переместился… вместе с ней… - воин виновато потупился, - Я не уберёг её. Вы должны казнить меня, мой принц.

Тяжело вздохнул и уточнил:

– Что было на лице того мага? Безразличие? Ненависть? Волнение?

– Когда он увидел её, распростёртую на мостовой, в луже крови, то на лице его появилось отчаяние и большая тревога, - доложил воин, не решаясь взглянуть мне в глаза, - И поднял он её очень аккуратно.

– Значит, тот остроухий не враг ей.

– Похоже, что эта девушка очень дорога для него, - добавил мужчина и замолчал, виновато потупившись.

Её тело забрал какой-то неизвестный эльф… Быть может, есть надежда?.. Эльфийские лекаря очень хороши, да и он… похоже она ему была дорога. О, как я хочу, чтобы он смог её спасти!