Ошейник для целителя

Лоуренс больше ничего не сказал, просто принялся за завтрак и ждал, что Кхяра сделает или скажет что-нибудь. Он догадывался, что этот долгий пристальный взгляд стал реакцией на его позицию против запретных техник. Должно быть, её это беспокоило.

Къяра покончила с едой и посмотрела на Лоуренса, даже не зная, как затронуть тему своей ненависти к псионикам-отступникам – с учётом, что Лоуренс был одним из них. И да, она была удивлена, что он так яростно настроен против себе подобных, тем более что все псионики, которых она знала – и это в основном были сотрудники «Прогресса» - рано или поздно высасывали чью-то жизнь, чтобы стать сильнее.

– Итак, я не знаю, как задать этот вопрос, поэтому спрошу прямо. Почему ты так настроен против тауматургии? У меня много причин её ненавидеть, но ты действительно скорее отдашь бушующей толпе члена нашей команды, чем используешь её силу для спасения своей жизни?

Лоуренс посмотрел Къяре прямо в глаза, потому что хотел, чтобы она точно знала, почему он так сильно это ненавидит.

– Къяра, я говорю тебе это, потому что ты должна понять, как я на самом деле сильно ненавижу людей, которые используют чужую жизнь как топливо для своих сил. Я псионик, но те, кто использует свою силу во зло, у меня вызывают отвращение едва ли не большее, чем сотрудники Корпуса. Итак, ты хочешь знать почему?

Къяра просто ждала продолжения, удивлённая силой, струящейся через их связь, а также едва сдерживаемой яростью, скрывавшейся под его кажущимся самообладанием.

– Как ты, возможно, знаешь, псионика - генетический фактор. Её проявления связаны с наличием в нашей наследственности мутировавших представителей первой волны колонизации. И это значит, что хотя она может отдыхать на детях, скорее всего в семье будет не один псионик.

Он глубоко вздохнул.

– У меня был дядя-псионик, который вполне мог бы занять почётное место в «Прогрессе». Он ненавидел неодарённых с пугающим рвением. Он презирал моего отца за то, что тот не был псиоником. Он был слишком взволнован, когда мои родители узнали, что я – псионик. Он не понимал, что я его боюсь. Я видел, как он высасывал людей, когда я был ребёнком, когда он думал, что я ничего не понимаю. Быть может, не до смерти, но это не меняет дела. Но в целом он никогда ни от кого не скрывал, что умеет это делать. Он делал и другие вещи, например, поднимал из мёртвых крыс и котят. Он думал, что это произведёт на меня впечатление и заставит захотеть пойти по его стопам.

Он побарабанил пальцами по столу и продолжил:

– На планете, где я рос, не часто встречались агенты Корпуса, так как это была небольшая колония. Если там и рождались псионики, они обычно попадали в Корпус без особого шума, и их семьи старались не привлекать к этому внимания, чтобы не навлечь на себя слишком много неприятностей из-за того, что в их кровной линии есть пси-файтор. Мой дядя каким-то образом избегал вербовки в течение многих лет. Он был высокомерен и думал, что его невозможно остановить. За год до того, как меня отправили на Керену, его наконец поймали. Пси-агенты решили сделать из него показательный пример, чтобы другие псионики не думали, что им сойдут с рук те зверства, которые он так долго совершал. Нас всех вывели на площадь, чтобы мы могли увидеть настоящего тауматурга. Я ожидал, что это будет он, но я не ожидал, что он ткнёт в меня пальцем и раскроет, что мы родственники. Позволь сказать откровенно, после этого у меня не появилось новых друзей.

Глава бригады пси-контроля хотел казнить меня на месте, хотя по закону он должен был просто забрать меня в Корпус. Я просил и умолял. Единственный способ, которым мне позволили заслужить прощение – это доказать, что я не тауматург. Мои навыки в тот момент сводились к исцелению и ни к чему больше.

Он насмехался надо мной, Къяра. Я был его племянником и едва начал бриться, я был до смерти напуган тем, что присоединюсь к нему у расстрельной стенки. Они вынудили нас к дуэли, он использовал формулы, о которых я вообще никогда не слышал, а я в основном бегал от него и уклонялся от его атак. И он не постеснялся прибегнуть к тауматургии, попытался высосать меня, несмотря на то, что кругом стояло шестеро агентов Пси-контроля.

Тот факт, что он почти убил меня, а я ничего не сделал, только стоял там как парализованный, убедил наконец офицера, что у меня нет склонностей к тауматургии. Они казнили его и оставили меня валяться на земле и пытаться исцелить себя, но я никогда не прощу ему этого. Я никогда не прощу ни одного псионика, который использует свою силу, чтобы установить власть над людьми.

Къяра была откровенно выбита из колеи, она никак не ожидала услышать такое от псионика. Она ненавидела тауматургов потому, что её куратор был тауматургом, он был жестоким ублюдком и использовал свои силы когда и как хотел, не считаясь ни с чем.

И она просто не знала, что ответить. Она не знала, как утешить Луренса и захочет ли он принять утешение от неё. Всё, что она могла сделать – это попытаться извиниться, и она знала, что эти извинения будут пустыми словами для его ушей.

– Я… Мне жаль, Лоуренс. Я знаю, что на самом деле это только слова, но я не могу придумать, что ещё могу сделать после твоего рассказа. Пойдём. Давай побыстрее разберёмся с нашим визитом к безумной женщине-дереву. И если уж на то пошло, мы могли бы поискать и других опытных псиоников на станции, возможно они смогут больше сказать о том, как работает твой ошейник.

Они оба поднялись в спальню, чтобы переодеться в уличную одежду. Оба были погружены в свои мысли, пока не покинули гостиницу.

Лоуренс обнаружил, что не может выйти из двери раньше Къяры, и Къяра, выругавшись себе под нос, вывела его наружу и закрыла за ними дверь. Она была в странном настроении и была уверена, что визит к дриаде не сделает это настроение лучше.

Они покинули стандартный портовый сектор и поднялись на лифте на уровень, где обитали «особые» расы, избегающие слишком пристального внимания людей. Оба были немало взволнованы тем пристальным вниманием, которое привлекал к ним ошейник Лоуренса. На Станции было полно рабов, и Къяра плохо понимала, в чём отличие, но Лоуренс явно не чувствовал себя уютнее под всеми этими пристальными взглядами.

Он держался чуть позади Къяры и последовал за ней к отелю, который назвал Керит, чтобы обнаружить, что их соратник сидит за столом в пустом холе и с подозрением наблюдает за всеми входящими.

– Не обращай на меня внимания, я просто решил составить Нае кампанию сегодня за завтраком.

Керит отвернулся и взяв в руки стоявший возле стола дробовик принялся полировать его мягкой тряпочкой, но взгляд его при этом оставался устремлён на двух друзей.

7

Къяра закатила глаза и повернулась к Нае.

– Керит сказал, что ты хочешь помочь. Что, по-твоему, можно сделать?

Ная взволновано протянула руки к рукам Лоуренса, чтобы осмотреть ошейник и наручники, как это уже делала Кайли. Она заметно подрагивала под двумя напряжёнными пристальными взглядами. Керит не преувеличивал, когда описывал ей, насколько остро Къяра и Лоуренс отреагировали на идею того, чтобы лечить одно зло при помощи другого, и вообще подпускать к Лоуренсу кого-то, практикующего тауматургию.

– Я не собираюсь стрелять тебе в голову только за то, что ты прикоснулась к нему, дрэва, - мрачно произнесла Къяра. – Ты можешь что-нибудь для него сделать?

– Следи за своим языком, Къяра. Только то, что тебя обучали в «Прогрессе», не делает тебя лучше меня. Трудно сохранять спокойствие, когда вы оба смотрите на меня так, словно убьёте, как только я потянусь к своей силе. А теперь отойдите, я не собираюсь ничего делать не спросив заранее. Лоуренс, если ты не перестанешь сверлить меня взглядом, твоё лицо останется косоглазым. Итак. Теперь покажи мне ошейник.