Ошибка 95
Шрифт:
Навигационный план города Айвен отключил, когда перестраивал электронный блок, поэтому он то и дело бросал быстрые взгляды на карту.
Мила смотрела по сторонам, пытаясь понять, где они находятся.
Машина все еще неслась по старой части города. До расширения дороги оставалось несколько километров.
Оторвав вспотевшие ладони от сидения, Мила повернулась к Айвену. Он был сосредоточен, но выглядел спокойным, если не считать плотно сжатых губ и капелек пота, выступивших на лбу. От недосыпания глаза его покраснели, нос и подбородок заострились.
Он вывел
«Шесть-семь километров – меньше двух минут», – подумала Мила, и ей стало жарко.
Айвен прочитал ее мысли и сглотнул, но выражение лица осталось неизменным. Когда полгода назад Мила впервые увидела это лицо, в нем не было такого сплава мужества, воли, пренебрежения невзгодами, как в последние безумные дни, но зато оно излучало подлинную нежность и доброту. Неужели это тот же лоб, брови, ресницы, переносица и губы, которые она целовала сотни раз, ласкала кончиками пальцев, щекотала кончиками локонов?
Айвен Смит помнит все. Каждая минута счастья, пережитая сообща, остается в памяти. Он и сейчас не может забыть их.
Мила почувствовала – не умом и даже не сердцем, – чем-то глубоким, древним, как мир, – чем-то, что открывалось в ней лишь в мгновения любовного экстаза – того человека, который был прежде в Рихарде и остался в Айвене, несмотря на то, что изменились характер и мировоззрение.
Ей захотелось протянуть руку и прикоснуться к его влажной щеке.
(Минута прошла. Осталось совсем мало. И время не остановить).
Его колено вздрогнуло, скорость стала замедляться. Сто восемьдесят, сто семьдесят пять…Что это значит? Хочет оттянуть время? Решил остановить машину и сдаться?
Нет, они вот-вот подъедут к тому месту, где надо выпрыгивать, и он не хочет, чтобы она разбилась.
Что-то (словно холодные руки Астахова) впилось ей в горло.
– Я не смогла остановить это, – неожиданно для себя заговорила Мила; голос стал сиплым от волнения. – То, что ты делаешь – глупо… Глупо и неправильно. Погибнут люди… А потом все равно все восстановят заново. Это дело времени…
Мила закашлялась.
«Эй, Смит?.. – продолжила она мысленно. – Ты думаешь, это послужит уроком… чепуха, люди уже совсем не те, что были раньше, в твои времена… Слышишь? Я знаю, тебя уже не остановить. Я только хочу, чтобы ты понял… Кое-что ты успел сделать. Смит, я тебя любила…»
Скорость упала до восьмидесяти километров в час. Айвен поднес руку к сенсору управления дверьми.
– Я любила тебя, слышишь!.. – крикнула Мила. – Скажи это своей матери… скажи тому майору… скажи своему отцу… там… если встретишь… Да, я любила тогда, когда ты был Рихардом… и сейчас люблю… И не смогу забыть… до тех пор, пока… – Она задохнулась и с трудом выдавила слова: – Пока не отнимут память… но тогда будет все равно…
– Прекрати! – рявкнул он. – Дай докончить начатое. Я должен это сделать.
– Нет! – крикнула Мила. (Пусть слышит! Что бы он ни говорил – нет такого огня, который обжег бы сильнее, чем собственная боль.)
Айвен нажал на сенсор, программа предупредила об опасности.
– Я скажу! – повторила Мила. – Я скажу тебе! В самую последнюю минуту! Ты боишься любви,
Смит! Ты ненавидел мать за то, как она поступила с тобой. Твоя месть – тоже ненависть. Ты сам хотел, чтоб твое сердце очерствело. Почему так?Айвен стукнул кулаком по панели.
«Вы пытаетесь открыть дверь, – предупредила программа. – Вначале остановите автомобиль».
– Нет, ты не виноват, Смит! – Мила едва боролась с истерикой. – Ты мстил за прошлое, ты стал сильным… Да-да! Ты не погиб даже от бактерии. Ты хотел отплатить матери за предательство… Но случилось то, чего ты не ожидал. Судьба посмеялась над тобой. Ты стал добрым и чутким Рихардом. Ведь на самом деле это был ты, понимаешь? Ты любил меня, ты, Айвен Смит! И я благодарна за счастье, которое ты мне подарил!
Внезапно Смит изо всех сил нажал на педаль газа. Милу тряхнуло, она ахнула и схватилась руками за панель.
– Что ты делаешь?!
«Проклятая планета!» – Беззвучный рев обрушился на Милу. Губы Смита оставались плотно сжаты, но на глазах блеснула влага.
Сунув руку в карман, он вытащил зажигалку. Шнур выскользнул из-под бедра, Смит наклонился. Щелчок – и по шнуру заскользил шарик рассыпающихся искр. Пошел обратный отсчет. Мила попыталась прихлопнуть огонек рукой, но прежде чем она сделала это, Айвен отбросил шнур назад в разбитое окно.
– Остановись! – вскрикнула она, хватаясь за руль, но сильный толчок отбросил ее к двери. Мила стукнулась головой, и в глазах потемнело.
Придя в себя, она в ужасе взглянула на спидометр. Скорость приближалась к двумстам километрам.
– Не надо, Айвен…
Тот, кто сидел за рулем, уже не слышал ее. Безумец жал на газ, губы шевелились, шепча проклятия.
На скорости двести двадцать километров в час синтеноловоз пересек линию, которую недавно Смит рисовал пальцем на карте.
«Черт побери! Шнур!» – Мила обернулась. Огонек преодолел больше метра, превратив шнур в труху, которую подхватывал ветер, и взметнулся вверх.
Сколько секунд? Мила вскочила и всем телом бросилась на плечо Смита. Правая рука его оторвалась от руля, голова ткнулась в стекло.
Машину качнуло, и Мила повалилась назад. Смит развернулся к ней, взгляд у него был слегка затуманен.
Неожиданно для себя Мила изо всех сил влепила ему пощечину. В руке вспыхнула боль, Смита отбросило на руль, но его рука рубанула ее по груди, и Мила стала задыхаться. Она не могла и крикнуть от боли, но страх заставил ее броситься на Смита опять. На этот раз она вложила всю силу в удар локтем, и, не дожидаясь ответного удара, бросилась в заднее окно.
Когда Мила наполовину высунулась из кабины, ей, наконец, удалось сделать вдох.
Еще секунд двадцать, не больше!
Машина снова вильнула, и горящий шнур качнулся перед Милой. Она выбросила вперед руку, но не дотянулась до него.
Упершись ногой в сиденье, Мила ринулась вверх, но тут ее потянула назад рука Айвена. В руке этой не было прежней силы, но Мила ослабла настолько, что, стукнувшись о металлический щиток, стала мешком сползать назад.
Собрав остатки сил, она лягнула вслепую, и под ногой что-то хрустнуло.