Ошибка Архагора

Рохан присел на ступень трапа и с многочисленными паузами повёл свой рассказ. Так много он никогда в жизни не говорил:

— Это было давно. В заливе Эр-Гади, на юге того континента, — он кивнул в сторону океана, — я захватил галеру эмира. Добыча была богатой. Но главным трофеем для меня стала дочь эмира Зурна. Правда, весь флот эмира бросился в погоню за мной, но куда им до меня… Первый и последний раз в жизни, я испытал чувство, которое глупое человечество называет любовью. Эта девушка была действительно прекрасна. Много красивых пленниц уложил я под себя, но эту долго не позволял себе тронуть. Её неистовая ненависть ко мне лишь разжигала огонь желания. Сломить её мне так и не удалось. Отчаявшись получить её любовь, я дал волю своей похоти и наслаждался ею как только мог. Она несколько раз пыталась наложить на себя руки, но я не позволил ей умереть. А когда родила тебя, мне она надоела, и я продал её работорговцам, предупредив, что за неё можно получить огромный выкуп от эмира. Что стало с ней дальше, я не знаю. Но я вижу, ты впитал красоту и гордый нрав матери, хоть и вскормила тебя чёрная рабыня. От меня же тебе досталось лишь сильное выносливое тело.

Может и правильно, что тебя выкупили жрецы. А возможно, ты бы стал знаменитейшим пиратом, превзойдя даже меня. Хотя… видишь, как я кончил. После того как я доставил вас в столицу, Архагор сполна рассчитался со мной и с командой. Часть этих ублюдков сразу же сбежало от меня. А оставшихся не хватило чтобы справиться со страшным штормом, который тогда налетел так внезапно. Это небывалое явление в этих тихих местах. Мой корабль выбросило здесь на скалы, а сам я свалился в жуткой лихорадке. Это ваш Архагор, наверняка, наслал на меня болезнь. Остатки моей команды испугались заразы, и сбежали как крысы с корабля. А несколько оставшихся, передохли, заразившись от меня. Меня же смерть пощадила, но болезнь превратила меня в кровавый кусок мяса. По ночам я вою от боли. Алкоголь уже не заглушает её, и лишь дурманящий порошок из листьев ракала слегка притупляет страдания. Я много раз пробовал покончить с собой, но в последнее мгновение руки опускались. Смерть действительно отказывается наградить меня. Возможно, я бы подох от голода, но нашлись жадные люди, которые рискуя, продают мне пищу за моё золото, им до сих пор набиты трюмы этого корабля. Даже вместо балласта в киль заложены золотые слитки. Они оставляют еду на поляне, а я бросаю в костёр горсть монет. Так и мучаюсь я все пятнадцать лет в этом проклятом месте. Никто не избавит меня от страданий: ни ты, ни я сам, ни кто-либо другой. Хотя, местные жители и пытались сжечь меня вместе с кораблём, но смоляной состав, которым пропитано дерево моего корабля, не горит. Это секрет моего рода. Мой род проклят народом рохов, что живут на узкой полоске Рохановых утёсов вдоль северо-западного побережья того континента. Наверное, уже никто, кроме меня, не знает секрет приготовления негорючей смолы. Тебе, по наследству, достанется много моих секретов. Всё, что я знаю, записано на негорючей бумаге и спрятано в сундуке, под настилом гальюна. Мне больше некому всё это оставить. Ты единственный наследник. Подожди, не возражай! Чем бы ты ни занимался, какую бы ты веру ни исповедовал, всё это может тебе пригодиться. Бери, я не держу на тебя зла. Но и не жду от тебя прощения, — закончил исповедь капитан.

— Золото — лишь металл, а знания и опыт — есть истинное богатство человека. И только за это я говорю тебе "Спасибо". Сундук я возьму, а всё остальное пусть останется при тебе. Прощай.

*

Вот уже тринадцать лет нет на континенте места, где бы люди могли жить, не вздрагивая от малейшего шороха. Тринадцать лет льётся кровь, тринадцать лет властители всех государств не могут найти путь к согласию. Рыдают без родителей сироты, родители оплакивают погибших детей. Жёны стенают над трупами убитых мужей. Мужчины рвут волосы и воют от бессилия, хороня тела своих любимых. Зачем эта бессмысленная война? За что гибнут лучшие сыны народов? Как осушить реки слёз и крови? Вопросы эти не находят ответа вот уже тринадцать лет.

Кто мог подумать тогда, четырнадцать лет назад, что в стенах столичного храма Солнца, в зале Магического Ока, нельзя говорить откровенно и правдиво? Оказалось, что и здесь есть вражеские уши. Кто бы мог подумать?

Через год после того, как на трон взошла новая верховная жрица и правительница Солнечных Гор Светозара, в столицу Туртелиакан прибыли послы всех соседних государств. Они от имени своих государей заявили, что истекло тридцать лет, как в Солнечных Горах нет правительницы и верховной жрицы, ибо Светозара не является таковой по праву. Она, якобы, не та, за кого её выдают. Никакие уверения в ошибочности таких заявлений действия не возымели. Послы требовали предъявить доказательства подлинности Дитя Солнца. Но как предъявить их? Ведь их действительно не было. Внешность девочки не убедила послов. Солнечный меч в её слабой руке лишь светился белым пламенем, но не имел мощного поражающего воздействия. А "Ковчег" вовсе её не слушался. Как можно доказать им, что слабое несмышлёное дитя не в силах совладать ещё с мощью всевышних артефактов? Но и не это оказалось главным. Основным аргументом недоверия послужило отсутствие на теле Светозары божественного клейма.

И что бы ни говорили жрецы и правительство Солнечных Гор, ни один аргумент не воспринимался протестующей стороной. Они твердили лишь одно: если по истечении тридцати лет на трон не взошла истинная верховная жрица, пророчество считается утратившим силу. А по сему, эра главенства Солнечных Гор над всем континентом закончилась. Ничто теперь не сдерживает правителей соседних государств от предъявления ей накопившихся претензий. А претензии носили в основном территориальный характер. Кому-то нужны были плодородные долины. Кто-то требовал богатые рудники в горах. Другие требовали выплаты дани, в возмещение мифического ущерба, причинённого за время главенства государства Солнечных Гор. Все хотели урвать жирный кусок от тела богатого соседа, и спешно собирали войска, зная, что мирным путём удовлетворить свои требования не удастся. И через год война пылала уже на всех границах. В рядах агрессоров тоже не было согласия, и они перегрызлись между собой. Немногочисленные войска Солнечных Гор не могли противостоять натиску хорошо подготовленных и несметных полчищ захватчиков. Они отступали с боями, отдавая врагу одну провинцию за другой. Меньше года понадобилось нападавшим для захвата большей части территории огромного государства. Врагов удалось остановить только ценой неимоверных усилий. Кровью переполнились реки. Воздух почернел от дыма пожарищ. Тысячами трупов завалены многочисленные поля сражений. Дикое зверьё одурело от обжорства человеческим мясом. В руках защитников Солнечных Гор осталась только одна столичная провинция с несколькими горными селениями и Храмовый город в заоблачных высотах неприступных гор.

Казалось бы на этом можно закончить войну, но она полыхала повсюду. Каждый воевал с каждым. Все словно посходили с ума от запаха крови и жажды наживы. Через пять лет ужасной бойни население на континенте сократилось втрое. Всеобщая война приобрела характер вялотекущего конфликта. Никто не хотел уступать и первым предложить мир противнику. Будто какая-то неведомая зловещая сила сталкивала народы в беспощадной бессмысленной войне. Но ни у кого уже не осталось сил на решающее сражение, которое могло бы уничтожить противника или заставить его капитулировать. Мелкие стычки небольших отрядов вспыхивали повсеместно. И уже трудно было разобрать, чьи войска нападают, и на кого нападают. Любой мог быть врагом.

Обнищание и разорение царило на некогда процветавших территориях. Торговля и ремёсла зачахли. Страх и подозрительность воцарились в душах людей. Эпидемии ужасных болезней косили мирное население, и неоткуда было ждать помощи. Казалось, не будет конца бесчисленным смертям, а война затихнет только тогда, когда воевать уже будет некому.

Таракан вырос на этой войне. После того как его приняли в ученики, ему дали новое имя — Стеналь. Что на местном наречии означало "Железный". Получалось, что именем ему стало прозвище, полученное в Мураване. Все эти годы он учился и воевал. Только его война проходила не в армейских колоннах с оружием в руках, не в кровавых битвах. Его готовили как и прежде выполнять тайные поручения. Жрецы Солнца вообще не принимали участия в открытых боевых операциях на полях сражений. Они всё время пытались найти выход из создавшейся труднейшей ситуации. Тайные переговоры, разведка, подкупы и тому подобные акции были их уделом. Стеналь не раз пробирался по вражеской территории, выполняя тайные поручения. С возрастом приходил бесценный опыт, а потому и задания становились всё труднее и опаснее. Своей безупречной службой и успехами в учёбе Стеналь заслужил право перейти из учеников в касту жрецов. Но не зря было затрачено столько сил и нервов, пролиты реки пота и крови. Не все жрецы возвращались назад. На руках молодого жреца умер от ран его наставник и старший друг Масар. Второй учитель Даруг, совершив немало подвигов, перешёл в ранг высших жрецов. Но и его тело страдало от многочисленных ран.

И вот теперь стали заметны успехи многолетней деятельности самоотверженных и незаметных служителей верховного божества. Некоторые военачальники согласились не возобновлять набегов на соседей. Двух правителей удалось склонить на свою сторону и заключить союз. Южные спарги заявили о своём нейтралитете и вышли из войны. Но если с противниками ещё и можно было договориться, ведь они тоже устали от войны, то с многочисленными разбойничьими шайками договориться было почти невозможно. Власти плохо контролировали свои территории, и этим успешно пользовались грабители. Как и в любое смутное время просыпаются и вылезают из своих вонючих нор самые мерзкие и отчаянные человеческие твари. Они не подчиняются никому. Нападают на всех, кто слабее их. И пусть недолговечны их разбойничьи банды; на их место приходят новые, пополняемые негодяями всех мастей или просто отчаявшимися людьми из разорённых войной селений, потерявшие всякую надежду на иную жизнь, кроме преступной.

Три года назад, когда надежда на окончание войны стала реальной, Архагор сложил с себя полномочия старшего жреца Солнца и отправился за океан, дав обет исправить свою роковую ошибку, отыскав истинное Дитя Солнца. Тяжесть собственного греха лежала на нём непомерным грузом, и он любым путём желал искупить свою вину. Но начавшаяся война и Высший Совет не позволили ему отправиться в путешествие раньше. А теперь он бродил по далёким странам как простой паломник.

Архагор разыскивал девочку с божественным клеймом, а в это же время узурпатор власти в Славии, царь-самозванец Антиох, узнав, что дочь Всеволода и его племянница жива, повелел своим людям тайно отыскать законную наследницу престола. Лишь она одна осталась в живых после гибели царской семьи. И только она мешала ему править государством на законных основаниях. Ведь если не останется в живых никого из детей прежнего царя, трон должен занять его младший брат. Поиски девочки, имени которой никто не знал, начались недавно. Раньше этому мешала война с кочевниками и разразившаяся вслед за ней междоусобица славских князей.

*

Уголёк плавно скользил по белой штукатурке стены, выводя чёткую выверено-изогнутую линию. Блестящие детские глаза с восхищением следили за каждым движением руки монастырского художника. Каким божественным даром нужно обладать, чтобы создавать эти прекрасные картины? Такой вопрос задавала она себе не раз, наблюдая как рождались сначала неясные контуры, а потом стена расцветала чудесными красками. Сердце замирало от радости, когда волшебные кисти и рука старого мастера рождали изображения райских птиц, благородных крылатых коней, строгие, но ласковые лики святых. Ах, как бы и ей хотелось уметь рисовать так же красиво, как он. Но пока из-под нетвёрдой детской руки выходили каракули, вычерченные палочкой на песке, лишь отдалённо напоминавшие птиц и животных. А пока она всё время, свободное от уроков, тайком наблюдала за волшебством монастырского живописца. Тайком — это она так думала, а острый глаз отца Филония давно примечал в тёмных углах блеск двух прекрасных сапфиров. Старчески ухмылялся в реденькие седые усы, но делал вид, что ничего не замечает. И он в детстве так же восхищался работой живописца. Долгие годы прошли в упорном учении прежде чем ему было доверено расписывать фресками божьи храмы и писать лики святых на досках драгоценного алебастрового дерева. Пусть смотрит, пусть учится. И даже если ничего у неё не получится, видения прекрасных картин заронят в младую душу живительные зёрна добра. Ребёнок умеющий восхищаться и понимать красоту, не сможет вырасти злым и алчным человеком.

Так думал старый художник. Но не все разделяли его мнения. Одноклассники и учителя считали её не от мира сего. Сторонилась она шумных детских забав, не играла с подружками в куклы, не выказывала особого рвения в учёбе. Лишь учитель каллиграфии не мог нахвалиться своей ученицей. Лучше всех выводила она буквицы, ровнее и аккуратнее всех ложились на восковую дощечку её строчки.

А впрочем, думали многие учителя, зачем девочке науки? Подрастёт, выйдет замуж, нарожает детей, и забудет всё, чему учили. Зачем женщине география и арифметика? Читать, и то не обязательно. Но раз уж было указано взять её в монастырское обучение, так тому и быть. Тем более что сам настоятель указал обучать сиротку наряду с другими детьми.