Ошибка Мефистофеля

– Дельно!
– согласился тренер.- Строго, но справедливо. Ещё есть предложения?

– Чего с ним нянчиться!
– подал голос вратарь.Вкатить ему вынесение без занесения! Условно, конечно. В следующий раз будет знать, как родственников избивать!

– Правильно!
– одобрил тренер.- Мы не посмотрим, что он наш товарищ... Наказывать так наказывать! Я даже думаю, что нам надо пойти ещё дальше. Раз у Хаустова не всё в порядке с морально-волевой подготовкой, нужно обязать его в месячный срок подать заявление в институт.

– В какой ещё институт?
– поднял голову Иван Дмитриевич.

– В торгово-кооперативный.

– Я не хочу в кооперативный,- решительно возразил Хаустов.- С какой стати?

– Ну, тогда подавай в медицинский,- согласился тренер.- Только предупреждаю: там тебе придется труднее. У нас вся команда в кооперативном учится.

– Нет, нет,- испугался Иван Дмитриевич.- только не в медицинский! Меня там знают... м-м... с другой стороны... То есть я хотел сказать... призвания у меня нет. Ни к торговле, ни к медицине... Не справлюсь я.

– Да ладно тебе!
– одёрнул его вратарь.- Ты думаешь, у меня есть призвание? Надо - значит, надо!

– Да ты не бойся,- вступил в разговор капитан.- В кооперативном учиться не трудно. Там ничего особенного делать не заставляют... Справишься.

– Там ведь ещё и стипендию платят,- поддержал беседу центральный защитник.

– И практика - в магазине,- добавил вратарь.Разные вещи дефицитные... Я своей жене импортные сапожки достал...

– Так ведь всё равно я уже опоздал,- вяло отбивался Хаустов.- Уже заявления не принимают.

– Не волнуйся, у тебя примут,- заверил тренер.- Это я беру на себя. Значит, по рукам?

– Ладно,- нехотя согласился Иван Дмитриевич,- по рукам...

– Ну, вот и хорошо,- с удовлетворением произнёс тренер.- Значит, собрание можно считать закрытым. Запишите там в протокол, что коллектив дал принципиальную оценку поведению Хаустова и принял к нарушителю самые суровые меры. А теперь, ребята, можете разойтись...

Экзамен

Футбольный сезон кончился. Побледневшие от холода небеса всё чаще прятались в сырые тучи. Пришло унылое межсезонье со своими несимпатичными спутниками: ветрами, слякотью, экзаменационной сессией в кооперативном институте... Хаустов ходил по неприбранной квартире и сердито бубнил:

– Товары бывают продовольственные и непродовольственные, магазины бывают кооперативные и некооперативные, мыло бывает хозяйственное и туалетное...

– Когда же наконец ты скажешь: "Мгновение, остановись, ты прекрасно"?
– поинтересовался Мефистофель, прочищая ватным тампоном нос Хаустова-младшего.

– Вот как!
– зло возразил Иван Дмитриевич.- Уж не считаешь ли ты учёбу в кооперативном институте пределом моих мечтаний?!

– Ты сам во всём виноват,- перебил Мефистофель, потирая нос.- Не надо было распускать руки! Сила есть ума не надо! Ещё скажи спасибо, что я на тебя в суд не подал! Ребёнка твоего пожалел...

– Ну, я ведь уже просил у тебя прощения,- потупился Иван Дмитриевич.- Сам знаешь, я тогда пьяный из ресторана вернулся, соображал плохо, а ты с нравоучениями полез. Ну и...

– Платон мне друг, но истина в вине!
– усмехнулся чёрт.

– Пора уж забыть об этом,- примирительно сказал Хаустов.- Кто старое помянет, тому глаз долой...

– Или нос,- выдвинул альтернативу Мефистофель.- Ну, да ладно, я привык к катаклизмам. Ничего не поделаешь, работа такая! Не зря мне за вредность надбавку платят... Однако тебе пора. Через полчаса экзамен начнётся. Вернёшься, тогда продолжим разговор. Шпаргалки приготовил?

– Приготовил,- кивнул Иван Дмитриевич.

– Ну, тогда ступай! Я тут тебя ругать буду...

– За что?
– удивился Хаустов.

– Примета такая. Чтоб всё хорошо кончилось.

– Я не суеверный!
– возразил Иван Дмитриевич.- Чем ерундой заниматься, лучше бы сделал так, чтоб меня вообще от экзаменов освободили по состоянию здоровья.

– Поменьше в ресторанах надо сидеть, а побольше заниматься,- проворчал чёрт.- "Пленус вентер нон студет либентер"!

– В каком смысле?
– не понял Хаустов.

– В таком! "Сытое брюхо к учению глухо".

– Ну и не надо!
– обиделся Иван Дмитриевич.- Сам сдам! Подумаешь...

Он рассовал по карманам шпаргалки, сунул под мышку учебник и, демонстративно хлопнув дверью, вышел.

Не прошло и часа, как он уже сидел перед преподавателем и, беззвучно шевеля губами, задумчиво глядел в потолок, словно маляр-частник, прикидывающий стоимость предстоящего ремонта.

– Ну,- спросил экзаменатор,- какой вам достался билет?

– Семнадцатый,- сказал Хаустов.- Дебет и кредит райпотреп... райпотряп... Как нечётко написано!.. Райпотребсоюза...

– Ага,- сосредоточенно произнёс экзаменатор.- Дебет и кредит райнетреб... райнепотреб... Как вы сказали?

– Рай-по-треб-со-ю-за,- прочел Иван Дмитриевич.

– А-а, да-да, это очень интересный вопрос. Ну, рассказывайте...

– Э-э...- замялся Хаустов.- Дебет и кредит рай-потреб-со-ю-за - это... это очень интересный вопрос! Э-э, профессор, простите... что-то мне ваше лицо знакомо...

– Я пока что не профессор,- смутился экзаменатор.

– Ну, доцент, все равно. Где-то я вас раньше видел...

– Может, на этих... как их... на лекциях? предположил экзаменатор.

– Не-е, исключено! На лекциях мы не могли встретиться.

– Тогда не знаю,- пожал плечами экзаменатор.- Ну, давайте про эти самые дебет с кредитом...

– Ладно,- согласился Иван Дмитриевич, мучительно пытаясь сообразить, куда завалилась шпаргалка с ответом на этот дурацкий вопрос.- Дебет и кредит... Дебет и кредит рай-по-треб-со-ю-за играют большую роль. Я бы даже сказал, очень большую... Послушайте, доцент...

– Я пока ещё не доцент...

– А кто?
– удивился Хаустов.

– Старший преподаватель.

– Ну, всё равно. Послушайте... мне кажется... по-моему, тут ошибка...

– Где?
– удивился экзаменатор.

– Вот здесь. "Дебет"... По-моему, буква здесь пропущена. Должно быть, тут хотели написать "Диабет". Есть такая незаразная болезнь...

– Да, действительно,- нахмурился экзаменатор.Похоже, тут какая-то неувязка. То-то, я смотрю, слово какое-то незнакомое. Наверно, машинистка ошиблась. Ну, ладно, рассказывайте тогда про диабет... Хотя... Это ведь, кажется, кооперативный институт?