Ошибка в объекте

— Если найдем — востребуем, — заверил Демин. — Значит, вы этого парня никогда раньше не видели?

— Никогда, — твердо ответила Сухова. — У нас ведь в доме гостей, можно сказать, и не бывает. Я помню всех, кто был за последние пять лет, могу даже сказать, когда и по какому поводу, — она улыбнулась. — Веселого здесь мало, но так уж мы живем. В основном мои из деревни приезжают городских радостей похлебать.

— Понятно. Как ваш муж называл своего знакомого?

— Николаем называл.

— Без отчества, без фамилии?

— Да, Николай, и все тут.

— Больше у меня вопросов нет, — сказал Демин. — Спасибо, что пришли. Вам нужно повестку на работу предъявить? А то я отмечу…

— Да нет, выходной у меня сегодня… Скажите, если не секрет — что моему светит? Посадят или просто пожурят?

— Трудный вопрос, Екатерина Васильевна. Я вам полегче задавал, — улыбнулся Демин.

— Да, конечно, — согласилась Сухова. — Вы уж извиняйте… Но только честно вам скажу — курам мне приходится голову рубить. Женя не может. Плохо ему бывает. Представляете? Из дому уходит, когда я собираюсь курицу оприходовать.

— Даже так? — удивился Демин. — Интересно. Хотя, в общем-то, этого можно было ожидать. Распишитесь вот здесь под своими показаниями.

— До свидания, — Сухова улыбнулась и уже у самой двери чуть поклонилась.

Со стариком разговора не получилось. Тот отвечал односложно, оглядывался по сторонам, будто боялся увидеть в кабинете еще кого-то. Сжав колени, сцепив пальцы рук, старик уставился Демину в глаза и, кажется, даже моргнуть боялся, чтобы, не дай бог, не произошло чего-то, пока у него глаза будут закрыты. Единственное, что удалось из него вытянуть, так это подтверждение, что Николай у них в доме был, ночевал, наутро ушел и больше не появлялся. Поняв, что может идти, старик сразу расслабился, освобожденно вздохнул и, смахнув пот со лба, засеменил к выходу. И уже выйдя, закрыв за собой дверь, неожиданно вернулся.

— И то… Не забыть бы… Дружок-то Женькин… спер двести рублей.

— А ваш сын говорит, что он сам отдал Николаю эти деньги.

— Коли нож к горлу приставят — отдашь! — выкрикнул старик и захлопнул дверь, словно опасаясь, что его опять затащат в кабинет.

— Позовите Ивашкина! — успел крикнуть Демин.

— Что?! — опять заглянул старик.

— Соседа вашего позовите… Пусть войдет.

— А! Конечно, спасибо! — опять ожил старик. — Всех вам благ, спасибо!

Ивашкин вошел с подчеркнутой независимостью, поздоровался и остался стоять у двери, сжав в руках кепку.

— Проходите, присаживайтесь. — Демин показал на стул. — Чего там стоять-то?

— Ничего, я постою. — Ивашкин не сдвинулся с места, глядя на следователя красноватыми, воспаленными глазами.

— Нет, так не пойдет. — Демин поднялся, подошел к Ивашкину, взял его за рукав, подтащил к стулу и усадил. — Вот так-то лучше. Я смотрю, вам не часто приходится бывать в нашей конторе?

— Первый раз.

— Ну и как? Ничего?

— Ничего, — Ивашкин несмело улыбнулся. — Жить можно, — он обвел взглядом кабинет.

— Я тоже так думаю, — согласился Демин. — Потолки, правда, низковаты, но это не страшно, можно привыкнуть. Я вот почему вас пригласил… С соседом вашим, с Суховым, история неприятная вышла…

— Да уж куда неприятнее… Можно сказать, хуже не бывает.

— Сухов описал все свои похождения — где он был, с кем, что делал и так далее, — Демин поднял и снова бросил на стол тоненькую папку уголовного дела. — Он утверждает, что в тот самый вечер встретил вас у водопроводной колонки, это верно?

— Точно. Встретил.

— Вы разговаривали с ним?

— Да так… Здоров — здоров, пока — пока… Обычный разговор.

— А потом он домой пошел?

— Ну да, куда ж ему с ведрами-то полными идти? Домой и пошел.

— И никуда не сворачивал, не заходил?

— Так с ведрами же он был! — воскликнул Ивашкин, удивляясь непонятливости следователя. — Он, то есть Сухов, мужик, между нами, не больно силен, жидковат мужичонка-то, он под этими ведрами изогнулся, как удочка, жалко смотреть — хребет наружу выпирает…

— И пока он шел, вы все время его видели? Не сворачивал ли он куда?

— Говорю же — вслед смотрел! Жалел еще его! Подумал, лучше бы уж Катька сама по воду ходила, а он бы по хозяйству возился…

— И к Сухову за это время никто не подходил?

— Нет, — раздумчиво протянул Ивашкин. — Как сейчас помню — подошел он к калитке, пнул ее ногой и, пока она не захлопнулась, успел проскочить во двор.

— Сухов говорит, что, пока вы стояли у колонки, вспыхнул фонарь на столбе, это верно?

— Точно! — обрадовался Ивашкин. — Так и было. Мы стоим, темнеть начало, я на часы посмотрел, потому как… Ну, дело такое — когда меня долго нет, мои тут же искать начинают, все боятся… Ну, это, боятся, что я с ребятами стаканчик-другой пропущу… Мне это, после лечения от этого самого… нельзя пить, говорят, помереть можно, если хоть глоток выпьешь. Вот мои и боятся. Как меня полчаса нет, тут же начинают по улице, по друзьям шастать…

— Значит, вы посмотрели на часы? — напомнил Демин.

— Да, посмотрел на часы, а стрелок все никак различить не могу. Тут фонарь и вспыхнул.

— Сколько же часы показывали?

— Сейчас скажу… Может, мои часы и не очень точно идут, туда-сюда пять минут… Но показывали начало десятого. Так что-то… И только фонарь вспыхнул, Сухов заторопился, схватил свои ведра и по тропинке засеменил, вода ему на штанины плескается, а он вроде и не видит…

— Что же это он, всю жизнь воду ведрами носит, да так и не научился? — усмехнулся Демин.

— Да вот и я думаю — пора бы научиться! А вообще-то он умеет, — вдруг задумался Ивашкин. — Конечно, умеет… Мы еще спорили как-то, можно ли ведро, с верхом налитое, пронести и штанины не забрызгать… И Сухов смог. Чуть ли не победителем оказался. Ноги в разные стороны прогибаются, а ведро не колыхнется.

— Он не показался вам странным в тот вечер?

— Знаете, что-то было… Вроде все время головой вертел, по сторонам оглядывался. Я уж уходить собрался, а он остановил меня, разговор затеял… А когда фонарь вспыхнул — за ведра и к дому!

* * *

Демин задержался в кабинете, перечитывая показания, составляя для Сухова новый вопросник — авось удастся извлечь из его памяти еще какие-нибудь подробности. Его отвлек телефонный звонок. Демин с удивлением поднял трубку — он не представлял, кто может звонить в такое время.