Ошибка
Шрифт:
– Ау! – Ян дернул Никиту за рукав. – Летишь мимо, чуть с ног меня не сбил.
– Извини, – улыбнулся Никита и протянул руку для приветствия, – задумался.
– Меньше думай, бери от жизни все, что можно! – Ян по-дружески похлопал по плечу. – Я уже обо всем позаботился!
– И мне купил?
– А как же! Дружба превыше всего.
– Идем уже, философ, – нетерпеливо сказал Никита.
…Никите было весело, как никогда прежде. После бесцельно проведенного дня с гнетущим настроением и бесполезных раскопок в своей душе все вдруг встало на свои места. Мир вокруг заиграл множеством новых красок, запахов, ощущений, так наполнил душу эмоциями, что они то выплескивались наружу в виде зажигательного эротичного танца среди прекрасных девушек, то выражались в безудержном смехе. Хотелось двигаться в такт с громкой, почти оглушительной
– Ты была непревзойденной, – прошептал Никита.
– Ты тоже зверь, – ответил ему прерывистый от тяжелого дыхания женский голос.
– Ты очень красивая.
– Здесь ничего не видно.
– Не важно. Красоту видно и в темноте. Ты пойдешь танцевать? – спросил Никита, застегивая брюки.
– Идем вместе, – ответила партнерша, – только не забудь снять презерватив.
– Черт!
Только теперь Никита сообразил, что надел трусы и брюки, забыв о презервативе. Ему стало смешно. Он так хохотал, что на глаза навернулись слезы, он их вытирал, смеялся, а слезы опять текли из глаз. Было так весело и смешно! А эта девчонка такая потешная! И вообще, она куда-то убежала, а он даже не успел рассмотреть ее лицо. Не успел или забыл? Разве это важно?! Жизнь прекрасна. Вокруг все веселятся, но никто не знает, что он оделся, забыв снять презерватив. Если бы знали, то смеялись бы, как он сейчас. Кстати, почти готовая загадка!
– Ян! – Никита, засеменив, подбежал к приятелю. – Отгадай загадку.
– Не сейчас! – отмахнулся от него Ян.
– Нет, сейчас! Ну очень смешная загадка! – сказал Никита, продолжая одновременно танцевать и смеяться. – Что нужно снять, чтобы надеть брюки?
– Носки! – сказал Ян, тиская худую девушку на голову выше его.
Никита посмотрел на эту несуразную пару и рассмеялся. Он долго не мог успокоиться от увиденного и услышанного.
– Носки! – смеялся он, вытирая слезы и пот с лица. – Ну и сказал!
Никита пошел к барной стойке, купил стакан сока. Холодный напиток немного остудил его, и он перестал заливаться смехом. Надо же, он придумал загадку! Пусть смешную, но придумал! А если написать книгу? А почему бы и нет?! Он не глупее других! Но начать надо сейчас, а не завтра. Никита схватил в раздевалке джинсовую курточку, побежал к машине, на крыше которой светились цифры, назвал адрес. Вскоре он был дома. Родители уже спали, и Никита, пытаясь не шуметь, юркнул в свою комнату, но там налетел на стул, зацепился и упал. На шум из спальни вышла мать.
– Что случилось? – спросила она и прищурилась от света. – Никита включил настольную лампу.
– Все нормально, мама, – бросил он растерянно, роясь в ящике стола.
– Ты пьян? – спросила Вероника, увидев перевернутый стул.
– Мама… – Никита подошел к матери, легонько повернул ее к выходу. – Ты же знаешь, что я не пью. Иди спать, не мешай мне.
Он закрыл за матерью дверь, сел за рабочий стол. В новой тетради он написал заглавие большими печатными буквами: «СИЛА ЖИЗНИ И СМЕРТИ». Подумав немного, он поставил вопросительный знак на этой строке, а на новой старательно вывел «Жизнь и смерть». Поколебавшись, поставил в конце этой фразы вопросительный знак. Надо еще подумать над названием, но в том, что в его работе будет идти речь о жизни и смерти, сомнений не было. И рассмотрит он эти вопросы не с профессиональной точки зрения, а в необычном ракурсе. Он попробует увидеть жизнь и смерть глазами животных и даже растений. Это будет ново, необыкновенно, эксклюзивно. Никита не колеблясь разделил чистую страницу пополам. Слева он написал «Жизнь», а правую назвал «Смерть». Он наклонился над тетрадью и размашистым почерком начал писать…
Глава 28
Кира
проснулась от звонка будильника. Как она ненавидела этот звук! И почему именно после его звонка приходит ощущение, будто ночи не было и ужасно хочется спать? Какие-то умники подсчитали, что человек во сне проводит тридцать процентов своей драгоценной жизни. А кто-нибудь высчитал, сколько процентов человек мечтает от души выспаться?Кира призвала всю свою волю, чтобы сбросить с себя такое желанное одеяло и оторвать тяжелую голову от подушки. Чтобы хорошо зарабатывать, ей приходилось рано вставать и бегать по объектам продажи до поздней ночи. «Больше натопаешь – больше нахлопаешь», – любил повторять ее директор. И она топает, правда, и нахлопывает неплохо.
А утро у нее начинается одинаково – с топанья на кухню. Кира включает электрочайник. Тот издает легкое шипение, оповещая кухню и домочадцев о том, что утро нового дня началось. По дороге в комнату дочки Кира включает душ. Все движения продуманы до мелочей. Пока она разбудит Наташу, закипит чайник и в ванной сбежит холодная вода.
– Наташа, доченька, – хрипловатым после сна голосом протяжно, на одной ноте тянет Кира. На этот звук чадо никак не реагирует. Кира прекрасно ее понимает; дочка, как и она, «сова», ложится поздно и утренний подъем для нее подобен пыткам. – Время в школу! – громче говорит Кира. Она знает, что эти фразы надо повторить много раз подряд, поэтому не уходит из комнаты, а продолжает петь: – Наташа, уже пора! Ты опоздаешь! Вставай!
Одеяло зашевелилось и снова замерло.
– Как хочешь, но я иду за кружкой холодной воды!
Магические слова! Одеяло улетает в сторону, и из постели с мученическим выражением лица и взъерошенными волосами выскальзывает девушка.
– Мама, роди меня обратно! – произносит она и, забыв надеть тапочки, шлепает в ванную. – Я первая! – сообщает она из коридора.
Кира берет дневник, чтобы посмотреть расписание и собрать дочке тетради и учебники. Сколько она пытается приучить ее к порядку – безрезультатно. На столе хаос, словно здесь промчался торнадо. Кира открывает дневник и видит запись, сделанную красной ручкой: «Ваша дочь опять прогуляла два урока математики! Прошу Вас принять меры!» В конце восклицательный знак. Это уже не просьба, а приказ. И какие она должна принять меры? Не давать карманных денег? Уже сделала. Велеть не прогуливать уроки? Не действует. Запретить гулять с друзьями? Все равно пойдет, когда останется одна. Поговорить по душам? Было, причем не раз.
Кира сложила аккуратной стопкой тетради и книги согласно расписанию, устало села на стул. День начался неудачно. И почему у нее такая непутевая дочь? Вроде бы и симпатичная, и не глупая, и не злая, а вот эти прогулы, нежелание учиться… Зато есть желание выделяться из толпы, быть не такой, как все. С этим Кира могла смириться, но вот что делать с учебой?
– Уже прочитала послание Гипотенузы? – спросила Наташа, вытирая волосы полотенцем. Кира кивнула. – И что ты скажешь?
– А ты ничего не хочешь мне сказать? – Кира посмотрела прямо в глаза дочке – ни капельки раскаяния.
– Она меня не любит, потому что я пользуюсь косметикой. Понимаешь, мама, Гипотенуза – это сгусток эпохи развитого социализма. «Девочка должна иметь натуральную красоту!» А если мне Бог ее не дал? Мне надо ходить уродиной?
– Ну что ты на себя наговариваешь?! Нормальная у тебя внешность.
– Не буду я ходить как монашка!
Наташа бросила полотенце на кровать.
– Она меня ненавидит, и это взаимно!
– Доченька, я же не прошу тебя ее любить, – сказала Кира, заправляя кровать дочери. – Я прошу тебя посещать ее уроки и получать знания, для того чтобы ты хоть в техникум поступила. Пойми, она работала и будет дальше работать. Если ей все равно, какая у тебя оценка, то мне не безразлично, что у тебя вот здесь! – Кира постучала пальцем по голове.
– Если я даже пойду на ее урок, то все равно получу плохую оценку. Ты это понимаешь?!
– Хорошо. Я постараюсь найти время и схожу в школу. А ты не прогуливай, прошу тебя.
– Идея посетить Гипотенузу мне нравится, – улыбнулась Наталья.
– Почему ты так говоришь? Мой визит может что-либо изменить?
– Конечно! Отнеси ей подарок, и на какое-то время в моем дневнике появятся сносные оценки.
– Но в голове у тебя ничего не прибавится, – вздохнула Кира. – Собирайся в школу, поговорим вечером, а то я опоздаю на пятиминутку.