Ошимское колесо

Внезапное движение привлекло внимание.

– Язык мне нравится больше всего, – сказала Мина.

– А мозг просто божественен, – объявил шейх аль Хамид во главе стола. – Мои девочки перемололи его с финиками, петрушкой и перцем, а потом вернули в череп. – Он поцеловал кончики пальцев.

Пока он привлекал внимание своих детей, я быстро отрезал язык и яростно распилил его на шесть частей, если не больше.

– Умение прекрасно готовить это большое преимущество для жены, не правда ли, принц Ялан? Даже если ей никогда не придётся готовить, хорошо, если она знает, какие указания дать прислуге. – Шейх снова посмотрел на меня.

– Да. – Я перемешал кусочки языка с рисом и навалил на них ещё риса. – Несомненно.

Похоже, шейху это понравилось.

– Дайте бедняге поесть! Пустыня разожгла его аппетит.

Несколько минут мы ели в относительной тишине. Все путешественники наслаждались пищей после долгих недель скудного рациона. Я налегал на рис по краям своего захоронения, не желая подносить ко рту испорченную баранину. Рядом со мной прелестная Тарелль раскрыла свою баранью голову и принялась вычерпывать мозги в свой ротик, который внезапно стал куда менее желанным. Ложка неприятно царапала по внутренней поверхности черепа.

Я знал, в чём дело. В мёртвых землях ключ Локи был невидим для Мёртвого Короля. Возможно, это шутка Локи – что ключ можно обнаружить лишь вне досягаемости. Какой бы ни была причина, мы могли путешествовать по мёртвым землям, куда меньше опасаясь Мёртвого Короля, чем за весь год до этого в мире живых. Конечно, там хватало опасностей от прочих тварюг, но это уже другое дело. А теперь, когда ключ снова оказался среди живых, любая мёртвая тварь могла охотиться за ним ради Мёртвого Короля.

Я почти не сомневался, что бараны девушек повернули выпученные глаза в мою сторону, и не осмеливался соскрести рис со своего, поскольку боялся, что тварь уставится на меня. Постоянно накладывая из тарелок в центре, мне удалось съесть огромное количество еды, при этом увеличивая гору на моей тарелке. После стольких месяцев в мёртвых землях потребовалось бы нечто большее, чем отрубленная голова на моей тарелке, чтобы отбить у меня аппетит. Я выпил из своего кубка не меньше галлона, постоянно наполняя его из ближайшего кувшина – к сожалению, всего лишь вода, но после мёртвых земель нужна была небольшая река, чтобы утолить мою жажду, и пустыня её лишь усиливала.

– Та опасность, о которой, по твоим словам, ты явился нас предупредить. – Махуд оттолкнул свою тарелку. – В чём она заключается? – Он сложил руки на животе. Он был стройным, как его отец, но выше, с резкими чертами, рябой, и мог лёгким движением лица сменить дружелюбие на враждебность.

– Катастрофа. – Я воспользовался возможностью оттолкнуть свою тарелку. Если не можешь доесть со своей тарелки, то это воспринимается как комплимент щедрости ливанского хозяина. Я надеялся, что мою тарелку просто посчитают большим комплиментом, чем обычно. – Не знаю, какую форму она примет. Молюсь лишь, что мы будем достаточно далеко от неё.

– И Бог послал неверного доставить это предупреждение?

– Божественное послание священно, на чём бы оно ни было начертано. – За эту жемчужину мне стоило бы поблагодарить епископа Джеймса. Если уж не смысл, то по крайней мере эти слова он вбил мне в голову, после того, как я украсил стену уборной пассажем из библии о том, кто к кому прилепится. – И, разумеется, нельзя винить посланника! Этот закон старше цивилизации. – Я выдохнул от облегчения, когда мою тарелку унесли без лишних слов.

– А теперь десерт! – Шейх хлопнул в ладоши. – Поистине пустынный десерт!

Я с нетерпением посмотрел на слуг, которые вернулись с расставленными по рукам квадратными тарелками поменьше, и почти ожидал, что увижу блюдо песка. Я бы предпочёл блюдо песка.

– Это скорпион, – сказал я.

– А у вас острый глаз, принц Ялан. – Махуд бросил на меня мрачный взгляд поверх своего кубка с водой.

– Засахаренный скорпион, принц Ялан! Как ты мог жить в Либе и не попробовать его? – Шейх выглядел смущённым.

– Это величайший деликатес. – Колено Тарелль ударилось в моё.

– Уверен, мне он понравится. – Проговорил я сквозь стиснутые зубы. Зубы, которые и не думали раскрываться, чтобы впустить тварь. Я таращился на скорпиона – чудище длиной в девять дюймов от изгиба хвоста, нависавшего над его спиной, до громадных одинаковых клешней. Арахнид был слегка прозрачным, а его панцирь – оранжевым и блестел от какой-то сахарной глазури. Будь этот скорпион чуть больше, и его можно было бы спутать с лобстером.

– Есть скорпиона – утончённое искусство, принц Ялан, – сказал шейх, привлекая наше внимание. – Во-первых, не вздумай съесть жало. Насчёт остального обычаи разнятся, но у меня на родине мы начинаем с нижней части клешни, вот так. – Он взялся за верхнюю часть и вставил нож между двумя половинками. – От небольшого поворота хрустнет…

Уголком глаза я заметил, как скорпион на моей тарелке дёрнулся в мою сторону на негнущихся ногах, шесть глазированных конечностей скребли по серебру. Я изо всех сил врезал кубком по спине твари, раздавив её – ноги разлетелись вдребезги, осколки полетели во все стороны, мутный сироп потёк из разломанного тела.

Все девять аль Хамидов в изумлении уставились на меня, раскрыв рты.

– А-а… это… – Я попытался сочинить какое-нибудь объяснение. – Вот как делаем мы там, откуда я родом!

Тишина натягивалась, быстро превращаясь из неловкой в неуютную, но наконец, шейх, громко рассмеявшись, обрушил кубок на своего скорпиона.

– Не изысканно, зато эффективно. Мне нравится! – Двое из его дочерей и один сын последовали его примеру. Махуд и Джамин смотрели на меня прищуренными глазами, разрезая свой десерт кусочек за кусочком в строгом соответствии с традицией.

Я посмотрел на покрытое сиропом месиво фрагментов на своей тарелке. От скорпиона сохранились лишь клешни и жало. Мне по-прежнему не хотелось его пробовать. Напротив меня Мина сунула в свой прелестный ротик липкий ломоть разломанного скорпиона, не прекращая улыбаться.

Я взял кусок – острый и сочащийся гноем – надеясь как-то отвлечь внимание всех, чтобы я мог выбросить эту штуку. Жаль, что язычники так не любят собак. Гончая на пиру всегда поможет избавиться от нежеланной еды. Со вздохом я направил фрагмент в сторону своих губ…

Когда внимание всех, наконец, отвлеклось, я и сам слишком отвлёкся, чтобы воспользоваться возможностью. В один миг мы сидели, освещённые дрожащим светом дюжины масляных ламп, а в следующий мир снаружи засиял ярче пустынного полудня, слепя даже сквозь стены шатра. Я видел на ткани резкие тени верёвок и очертания пробегавшего слуги. Яркость света росла от невероятной до невозможной, и снаружи послышались крики. Меня окатила волна жара, словно я вышел из тени на солнце. Едва я успел встать, как сияние исчезло, так же быстро, как появилось. Казалось, в шатре внезапно стало темно. Не в силах разглядеть, что происходит вокруг, я запнулся за Тарелль.