Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

— Но уже не так молод, — Небраа легонько подвинул Мерисид, и та послушно встала. — Никому не говори, пока мы не переселимся в новый дом.

Анукрис отступила от двери, тихо пробралась в свою комнату и села на табурет перед туалетным столиком. Тут же раздался стук, и вошла Самхия.

Чисто вымытый, натертый каким-то приятно пахнущим маслом, с разрисованной физиономией, в парике и с кучей побрякушек на шее Александр чувствовал себя трансвеститом. Но именно на таком виде еще вчера вечером настояла Мерисид.

— Ты идешь приносить жертву Сету, — убеждала она. — Там будет много народа, и ты должен выглядеть прилично.

Пришлось согласиться. Нельзя же совсем игнорировать местные обычаи.

Вчера старшая служанка казалась какой-то озабоченной, но сегодня с самого утра "цвела и пахла как майская роза". Шутила с подчиненными и даже что-то напевала себе под нос.

И Небраа, обычно кривившийся при одном взгляде на нежеланного гостя, вел себя на редкость доброжелательно и даже похвалил макияж Алекса.

— Это Мерисид помогла мне выглядеть так красиво в столь знаменательный день, — резиново улыбнулся юноша.

— Она замечательная женщина! — с энтузиазмом поддержал его первый пророк, весьма удивив собеседника.

В сопровождении слуг они пришли на площадь перед храмовым двором, где их ожидал нервно расхаживавший погонщик и пара горбатых быков с большими рогами и тупо-равнодушными мордами.

Увидев первого пророка, он облегченно вздохнул.

— Будешь смотреть покупку? — поинтересовался у Александра Небраа.

— Нет, — покачал он головой: "Больно надо! Я в них все равно ничего не понимаю".

Он передал погонщику пару широких серебряных браслетов и золотого крокодильчика величиной с мизинец, а тот ему длинную, гибкую хворостину.

— И что я с этим буду делать? — пробормотал юноша ему вслед.

— Гони во двор! — подсказал кто-то из зевак, количество которых стремительно возрастало с каждой минутой. Весть о том, что чужак собирается принести в жертву храму Сета двух быков, стремительно облетела окрестные улицы.

Алекс легонько ударил хворостиной по костлявому заду быка, что не произвело на того никакого впечатления. В толпе послышались смешки и "добрые советы".

— Пошел! — крикнул Александр, чувствуя себя очень неуютно в роли уличного артиста и ударяя чуть сильнее.

Бык тяжко вздохнул и медленно направился в ворота, а второй задрал тощий хвост и навалил кучу остро вонявшего жидкого помета. Так, что юноша еле увернулся от далеко разлетавшихся брызг. Зрители захохотали. Свистнул прут, бык утробно взревел и, опережая товарища, бросился к воротам.

Первая часть церемонии закончилась для жертвователя полным конфузом. Пока храмовые слуги ловили животное, а горожане хохотали, Алекс тихо матерился сквозь зубы. "Ну не имел я дело с крупным рогатым скотом. Все больше ослы попадались да свиньи!"

Перед тем, как продолжить ритуал, он спустился в священный водоем и, скороговоркой пробормотав что-то о чистоте тела и духа, побрызгал себе на лицо. Тем временем одного из быков отвели на задний двор, где он еще какое-то время будет переводить траву в говядину. А возле второго первый пророк, увешанный цацками, провел какую-то малопонятную юноше церемонию, в ходе которой Александр громко заявил, что отдает этот дар богу мудрости за того, о ком ему хорошо известно.

Поле чего животное быстренько забили и стали сноровисто разделывать. Откуда-то пришли четыре танцовщицы в полупрозрачных платьях с серебряными колокольчиками в руках. Юноша вял из рук Небраа чашку с бычьей кровью и стал медленно подниматься по пандусу к дверям храма. Девушки шли по бокам и звонкими, чистыми голосами пели гимн богу мудрости. У дверей процессию встретил жрец и спросил о чистоте тела, духа и души.

— Тело мое пребывает в чистоте, дух стремится к чистоте, а душа пребывает в теле, и не пришло время её судить.

Служитель Сета поклонился. Алекс в одиночестве вошел в полутемный храм и осторожно поставил чашу на алтарь перед каменной статуей широкоплечего мужчины с головой змеи. Постоял немного, вспомнил несчастного Энохсета, окончившего свою жизнь на забытом келлуанскими богами острове. И с чувством выполненного долга покинул святилище.

Мясники еще работали. Рядом стоял какой-то жрец, очевидно ожидая, когда те закончат. Горожане потихоньку возвращались к своим делам: раскладывали привезенные товары и приглядывались к соседским прилавкам. Представление закончилось, а жизнь продолжается. Александр не стал дожидаться конца церемонии, направившись к Дому людей. У него осталось еще одно дело в этом городе.

Возле цитадели келлуанской бюрократии толпились многочисленные правдоискатели, пытающиеся найти управу на местных чиновников у высокого столичного начальства. Трое солдат перекрыли проход во внутренний двор и пускали просителей небольшими партиями.

Алекс не стал тут задерживаться, а сразу направился к задней двери, возле которой стоял его чернокожий знакомый. Увидев, что юноша безоружен, он растянул губы в плотоядной усмешке и гордо выпятил широкую, мускулистую грудь.

"Как надоели эти альфа-самцы! — с тихой тоской думал Александр, заложив руки за спину и разглядывая его, словно ценитель живописи картину Пискассо. — Почему они всегда стараются показать, что у них самая длинная…"

Его глубокомысленные размышления прервал знакомый голос.

— Чужак Алекс? Что ты здесь делаешь?

Парень обернулся. К Дому людей неторопливо приближался писец-стражник в сопровождении простого писца из местных.

— Вот хотел узнать, не уделит ли уважаемый Джедефмоот мне немного времени?

— Он просто стоял и разглядывал меня, как женщина! — оскалил в улыбке крупные ослепительные зубы чернокожий стражник.

— Не замечал у келлуанок склонности к тупорылым бегемотам, — пожал плечами Александр. — Я молчал потому, что хотел разговаривать с человеком, а не с бараном.

Не стерпев такое оскорбление, охранник бросился в драку и спустя секунду поднял облако пыли, грохнувшись под ноги писцам. Те рассмеялись. Стражник взмахнул кулаком. Юноша перехватил его руку и, вывернув под немыслимым углом, заставил встать на колени.

— Ты еще не устал? — спросил он у взбешенного противника.

— Довольно! — веско проговорил писец. — Отпусти его, Алекс. И пойдем со мной. Я узнаю, сможет ли господин тебя принять.

Оставив опозоренного стражника в пыли, они вошли в двери Дома людей.