Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

Все трое направились в город.

Служанка повесила на канат влажную рубаху Тусета и нерешительно посмотрела на свою тунику.

— Надень новое платье, — посоветовал ей жрец. — А это постирай. В порту есть вода. Она не очень хорошая, но все же лучше чем морская.

— Я тебе помогу воду таскать, — предложил Алекс девочке, когда жрец величественно удалился в каюту. — А ты поделишься со мной мылом.

— Тоже хочешь постирать? — спросила Айри.

Юноша кивнул.

Они вдвоем натаскали воды, которая била из глиняной трубы рядом с причалом. И устроили прачечную, не обращая внимания на подколки матросов. Когда из каюты выбрался отдохнувший Тусет, на морском ветерке весело полоскались выстиранные рубахи, платье и пара трусов.

Раздевшись по пояс, Александр вновь зашивал разошедшуюся по шву куртку.

"Слабовата одежонка оказалась, — с грустью думал он, орудуя иглой. — Скоро ей тоже придется эпитафию сочинять". Вспомнив произведение Треплоса, тихо засмеялся.

— Что тебя так позабавило? — спросил жрец. Он встал у борта и стал смотреть на город. — То, что остался в живых? Или то, что разбойников на нас натравили такие милые женщины?

— Нет, — ответил юноша, перекусывая нитку. — Это-то как раз и не смешно. Обычное дело. Есть бандиты, но свои, и есть — чужаки, которые сделали глупость, выйдя за городские стены.

— Чему же ты тогда улыбаешься?

— Смешно, что этот парень называет себя поэтом.

Тусет улыбнулся тонкими сухими губами.

— Ты так не считаешь?

Саша Дрейк никогда не понимала поэзии и не считала себя её знатоком. Но то, что читал Треплос, так мало походило на стихи, что Александр решительно ответил:

— Если все его стихи такие, то из него поэт, как из меня… жрец!

Старик звонко засмеялся, привлекая к себе всеобщее внимание. Айри, оттиравшая в сторонке котел от остатков каши, с удивлением подняла голову.

— Ты разбираешься в поэзии? — спросил Тусет, вытирая заслезившиеся глаза.

— Разве для того, чтобы понять вкус блюда, надо быть поваром? — вопросом на вопрос ответил Алекс, вспомнив фразу из какого-то фильма.

Тусет удивленно вскинул брови.

— Тогда, может, прочтешь какое-нибудь настоящее стихотворение?

Александр стушевался. Читать что-то из школьной программы, одновременно переводя Пушкина или Есенина на келлуанский, показалось ему немного кощунственным. Нет у него ни способностей, ни таланта для этого. Вот только оставлять за жрецом последнее словно не хотелось. Внезапно он вспомнил одно стихотворение, что читала Сайо хозяйке змеиного острова. Переложить его с тонганского оказалось совсем не просто. Но он попытался.

О синий ручей, текущий в зеленых горах!

Не гордись, что струишься легко!

Однажды в море попав,

Обратно выбраться трудно.

— Больше похоже на философский трактат, — помолчав, сказал Тусет.

— По-моему это лучше тех, которые читал Треплос, — Алекс накинул куртку и встал. — Хотя у нас говорят, что о вкусах не спорят.

Глава II. Города и море

Для Геда, никогда не опускавшегося со своей Горы, порт был местом, внушающим одновременно страх и восхищение.

Урсула ЛЕ ГУИН

Волшебник Земноморья

Плохой попался Нарону собутыльник. Мальтус что-то гундел о семье и детях, просил поторопиться с отплытием. Они быстро договорились о цене за перевозку. Вот только серебра у приказчика не оказалось совсем.

— Все на шерсть ушло да на лекарей, — пьяно вздыхал он, пряча глаза.

— Что же мне твои тюки даром возить?! — возмутился мореход, намереваясь встать и уйти.

Но Мальтус успел схватить его за пояс.

— Сядь. Как только придем в Нидос, хозяин за все заплатит.

— А если он у других успел купить? — нахмурился Нарон.

— У Тувия Секра большие мастерские, — стал убеждать его приказчик. — Там всегда шерсть нужна.

Капитан задумался. Выпитое вино нисколько не замутило его разум. Только чуть шумело в голове, да улучшилось настроение. Он знал, что айханская шерсть по праву считается одной из лучших. Именно из нее получается самое тонкое полотно.

— Тогда решим так! — он положил ладони на засыпанный крошками стол. — Пока твой хозяин не заплатит, груз останется на борту!

— Само собой! — обрадовался Мальтус. — Я возьму только один тюк, чтобы показать ему товар, а остальные заберу, когда привезу деньги.

— Договорились! — охотно согласился Нарон и наполнил бронзовые чаши.

Приказчик брызнул каплю на пол и, пробормотав что-то, залпом выпил. Мореход разлил по второй, но тут к ним подсел надоедливый поэт.

— Договорились, уважаемый Нарон? — спросил он, улыбаясь.

— Ну, куда ты лезешь? — поморщился тот. — Не видишь, купцы гуляют, и мальчишки нам тут не нужны. Правильно, господин Мальтус?

Приказчик кивнул, но тут Треплос что-то пробормотал ему на ухо, и приказчик поморщился, как будто вместо вина хватанул стакан уксуса.

— Прости, уважаемый Нарон, только мне пора, — сказал он, со вздохом поднимаясь из-за стола. — Я совсем забыл, мне же еще с возчиками договариваться надо.

— Мы же только начали?! — обиделся капитан.

— Извини, — Мальтус затряс головой. — Видят боги, некогда. Сегодня к вечеру надо шерсть на корабль переправить.

— Тогда давай по последней, — махнул рукой мореход.

— Давай! — охотно согласился приказчик.

Одним махом опрокинув бокал неразведенного вина, приказчик взял с блюда копченую рыбину и покинул заведение вместе с поэтом.

Оставшись в одиночестве, капитан малость заскучал несмотря на хорошее вино и вкусные пирожки с осьминогами. К счастью Треплос скоро вернулся. Нарон рассудил, что такая компания лучше, чем вообще никакой, и веселье продолжилось.

Подняв вверх наполненную чашу, поэт звучным голосом продекламировал:

К чему раздумьем сердце мрачить, друзья?

Предотвратим ли думой грядущее?

Вино — из всех лекарств лекарство

Против унынья, напьемся же пьяны!

(античный поэт Алкей. Прим. автора)

— Это ты сам сочинил? — спросил Нарон, вытирая залитую вином бороду.

— Конечно! — важно ответил Треплос, отправляя в рот сочную виноградину.

— Молодец! — похвалил его мореход. — Теперь я вижу, ты настоящий этот…

Он замялся, вспоминая слово.

— Поэт, — подсказал юноша.

— Во, во! — обрадовался капитан. — Пи…поэт! А ты не знаешь, где здесь можно найти молодых, красивых и не очень дорогих женщин?