Оскал Фортуны. Трилогия

Мождей остановился у узких ворот и громко постучал в калитку. Долго никто не отвечал. Страж удивленно пожал плечами и принялся колотить рукояткой плети.

– Кто там шумит? – раздался дребезжащий старческий голос. Открылось маленькое окошечко. Увидев мождея, стоявший за дверью смущенно крякнул.

– Открывай! – гаркнул стражник. – Тут слуги господина Тусета!

– У нас все дома, – возразил невидимый собеседник.

– Письмо, – негромко подсказал Александр.

– Да! – обрадовался мождей. – Здесь письмо к господину Небраа и госпоже Нефернут.

– Подожди, – дверца захлопнулась, и через несколько секунд донесся дребезжащий голос. – Госпожа, госпожа, вам письмо от господина!!!

Мождей недовольно сопел, уставившись на закрытое оконце, носильщики удивленно переминались. К Алексу наклонился Треплос.

– Кажется, нам здесь не рады, – прошептал он по либрийски.

Александр отмахнулся, прислушиваясь. Ему показалось, что за забором ктото вскрикнул.

– Постойте, госпожа, подождите, – торопливо тараторил знакомый голос. – Вон Гебареф идет, пусть он откроет…

– Отойди! – раздался звонкий женский голос.

Калитка распахнулась.

Александр сглотнул слюну, сразу поняв, почему Тусет не удостоил Айри своим мужским вниманием.

Перед ними предстала высокая женщина с правильными чертами смуглого лица и горящими от возбуждения глазами. Толстые пряди длинного парика падали на четко очерченные покатые плечи, обнаженная высокая грудь колыхалась от частого дыхания.

– Где письмо? – отрывисто спросила она у мождея.

Алекс выдохнул и решительно ступил вперед.

– Госпожа Нефернут, – поклонился он, старательно отводя взгляд от выдающихся прелестей хозяйки, и подал футляр с письмом.

– Его печать, – одними губами прошептала она, сорвав воск и одним движением вытряхнув свернутый в трубку папирус.

Пока она читала послание, смешно шевеля полными красивыми губами, Александр попытался определить рост красавицы.

"Метр семьдесят или даже семьдесят пять, – думал он. – Грудь – четвертый или пятый размер, а талия как у девчонки. Тьфу! Забыл, кем сам был недавно?"

Однако на этот раз голос мужского начала оказался гораздо громче: "С такой внешностью в моем мире ей на подиум идти или даже в Голливуд. Анжелина Джоли отдыхает, а уж Сальма Хаек удавится от зависти. Странно, что нашла такая красавица в нашем старпёре? Он вроде и не очень богатый? Или чем другим взял?".

Нефернут осторожно вытерла уголок глаза, чуть размазав краску.

– Гебареф, Минту, открывайте ворота, это прислал наш господин.

Чуть скрипнули бронзовые петли, и вся процессия вошла в маленький двор. Изза угла здания появилась сгорбленная старушка с кувшином.

Носильщики с мождеем выпили пива, попрощались с госпожой и ушли. Двое мужчин закрыли ворота. Старик в застиранной юбке и парике из овечьей шерсти задвинул засов. Мужчина, лет сорока пяти, одетый в одну набедренную повязку, с интересом разглядывал коллег, новых слуг второго пророка храма Сета в Абидосе.

– Ты, Алекс? – спросила Нефернут.

– Да, госпожа, – поклонился Александр.

– А ты, Треплос? – она обернулась к поэту.

– О да, моя госпожа! – пробормотал тот, пожирая женщину глазами.

– Где вещи господина? – спросила она Александра.

– Здесь, – указал юноша на сундук.

– А где твое приданое? – поинтересовалась Нефернут у скромно молчавшей Анукрис.

– Тут, госпожа.

– Эти два сундука занесите в мою комнату, – распорядилась женщина.

Один из них взяли "местные" слуги, другой охранник с Теплосом.

– Какая красавица, Алекс! Она словно богиня любви Фрода, сошедшая с небес, – восхищенно бормотал по либрийски поэт. – Я никогда не видел такой женщины. А я их повидал немало, можешь мне поверить…

Он специально встал спиной к дому, чтобы лишний раз полюбоваться на Нефернут.

– Осторожно! – вскричал Александр.

Но было поздно.

Поэт ударился о косяк двери, зашипел от боли и уронил сундук себе на ногу.

– Бабник безрукий! – вскричал охранник.

Треплос прыгал на одной ноге и ругался сквозь зубы.

– Что у вас? – подойдя, грозно спросила хозяйка.

– Прости, госпожа, – поклонился Алекс. – Уж очень двери у вас узкие.

Нефернут грозно свела аккуратно выщипанные брови.

– Надо смотреть, куда идешь, а не пялиться на чужих женщин!

– Прости меня, о прекрасная госпожа, – чуть не плача извинился Треплос. – Твоя красота, подобная утреннему небу, столь совершенна, что не любоваться ей может только слепой.

Губы Нефернут чуть дрогнули, а глаза потеплели.

– Тем не менее, слуга, запомни, что я наложница вашего господина. Очень его люблю и никогда не променяю его ни на какого другого мужчину. Понял?

– О да, госпожа… – поэт хотел еще чтото сказать.

Но Александр прошипел по либрийски:

– Заткнись, идиот, – потом поклонился и развел руками. – Разве мы вас чемто обидели, госпожа?

– Пока нет, – женщина строго посмотрела на него, потом на Треплоса. – Но если будете забываться, я вас накажу.

Поэт открыл было рот, но Алекс тихо рявкнул:

– Держи сундук и помалкивай!

Они добрались до светлой просторной комнаты с широкой кроватью, туалетным столиком и парой сундучков на высоких ножках. Здесь их встретила невысокая девушка в белой юбке и ожерелье из стеклянных бус.

– Ставьте сюда! – распорядилась она, смешно морща маленький аккуратный носик.

Прихрамывавший Треплос задел побитой ногой за стену, и поморщившись от боли, выругался.

Служанка прыснула, прикрыв рот ладошкой.