Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
– Да, господин, – глухо отозвался стражник.
– Смотри, узнаю, что дорогой будешь блуд чесать, выпорю! – предупредил начальник на прощание и набросился на усмехавшихся подчиненных. – А вы чего ржете? Ищите Небраа! Куда мог деться этот овечий курдюк?
Привлеченные шумом, из ворот повылазили соседи. Избитая, шатавшаяся при каждом шаге, Анукрис шла по молчащему живому коридору под пристальными и недоуменными взглядами десятков глаз. Странно, но никто не ругался, не выкрикивал проклятий, не тянул жадные руки,
Ноги подкашивались, болел живот, рот наполнился липкой смесью крови и слюны, один глаз ослеп, а перед вторым все плыло. Молодая женщина шла ни на кого не глядя, стараясь не рухнуть в растоптанную пыль улицы.
Мождей, то и дело рыча, толкал её в спину. От одного такого тычка Анукрис врезалась в толпу горожан. Какаято старушка подхватила её под руки, не давая упасть.
– До чего довел девочку, черномазый! – крикнула она дребезжащим дискантом. – Вот поглядишь, накажет тебя мать Исид!
Ктото поднес к разбитым губам кувшин с пивом.
– Пей, свежее, – предложил чейто грубый мужской голос.
– А ну, отпустите её! – зарычал Аататам. – Она чужачка и жена колдуна.
– Так, что ей теперь и попить нельзя? – смело возразил широкоплечий крестьянин.
– Она дочь Сокарии, служанки писца Каралума! – крикнула какаято женщина изза его спины.
– Пусть пьет! Оставь её! – послышались из толпы негодующие возгласы.
Не ожидавшая такой реакции соотечественников, Анукрис разрыдалась. Люди гневно зашумели.
– Помощник писца главного инспектора Карахафр приказал отвести её в тюрьму, – сбавил тон стражник.
– Так веди, а не пихай! – огрызнулась старушка. – Она, болезная, и так чуть идет.
– Пойдем, – мождей взял молодую женщину за локоть.
Сил ругаться уже не осталось, и Анукрис молча поплелась по улице, чувствуя на себе уже откровенно сочувственные взгляды и роняя в пыль капли крови и слез.
А слух о том, что схватили жену Небраа, брата колдуна Тусета, бывшего второго пророка, ожидавшего воли живого бога, бежал впереди неё, заставляя все новых и новых людей покидать жилища и выстраиваться почти непрерывной цепочкой по пути их следования. Аататам уже не толкал молодую женщину, а вел, крепко держа за руку и не давая упасть.
В тюрьме их встретил новый сторож, поставленный сюда вместо убитого Небубиса, молодой парнишка со смуглым, прыщавым лицом.
– Принимай! – хохотнул Аататам, вталкивая Анукрис в комнатку.
– Только девчонки мне здесь и не хватало?! – ломким голосом возопил тюремщик. – Кто приказал?
– Господин Моотфу и помощник старшего писца Карахафр.
–
За что её?– Это чужачка, служанка колдуна Тусета! – ответил мождей, и чтобы окончательно огорошить собеседника, добавил. – И жена колдуна Небраа!
– Писец храма Сета тоже колдун? – сторож едва не подпрыгнул на месте. – Вот так храм! Но девчонку то за что схватили?
– Мы выследили чужака, убийцу Нефернут, прямо возле их дома, – Аататам пихнул девушку к стене, а сам важно уселся на заваленную сухим камышом лежанку. – Господин Моотфу приказал обыскать все. Вдруг и второй тоже там прячется.
– Нашли?
– Чужака – нет, – покачал головой мождей. – Зато в кладовке отыскали кувшин с человеческой кровью.
– О Амош, Горн, Сет, мать Исид и все боги Великий реки! – всплеснул руками парнишка. – А сам Небраа?
– Ищем, – туманно ответил стражник и зло взглянул на согнувшуюся от боли Анукрис. – Посади её в клетку, где народа побольше. Пусть позабавятся.
– Нет, – решительно возразил тюремщик. – Они до смерти заездят, а мне отвечать!
– Тогда я сам! – Аататам принялся развязывать пояс. – Сейчас, драная кошка, ты узнаешь настоящего мужчину!
– Ты слышал, что посох второго пророка храма Сета объявился? – спросил сторож, с интересом наблюдая за приготовлениями старшего товарища.
– Какой такой посох? – тот удивленно вскинул брови.
– Как же! – парнишка страшно обрадовался, что смог привлечь его внимание. – Помнишь, слухи ходили, что ктото украл посох из храма Сета?
– Чтото говорили, – пожал широкими плечами мождей, сразу утративший интерес к пленнице.
– Его нашли вчера вечером во дворе храма Анук! Жрица говорила, что посох воткнули в землю напротив священного водоема, под сенью старой сикоморы.
– Как он там оказался, Гебту? – Аататам стал завязывать пояс.
– Никто не знает, – пожал плечами тюремщик. – Туда сейчас мало кто ходит. Всего одна жрица осталась, да и та от старости больше похожа на мумию, чем на живого человека.
Молодой человек хихикнул.
– Тебе кто сказал про посох? – спросил мождей, явно собираясь уходить.
– Тут один должник уже три дня суда дожидается. Жена принесла ему еду, ну, и рассказала.
Направляясь к двери, стражник пнул ногой Анукрис.
– Эту гадину посади поглубже, к её хозяину.
Он вышел, громко хлопнув тяжелой дверью.
– Вставай! – тюремщик взял её за локоть, помог подняться и подвел к толстой решетке с позеленевшим от времени бронзовым замком, который легко открывался висевшим на поясе ключом.
За ней оказалось большое помещение, прорезанное потоками солнечных лучей, в которых творили свой бесконечный танец легкие пылинки. Привлеченные разговором узники столпились у решеток.
– Это женщина! – крикнул ктото из узников. – Зачем она здесь?