Оскал Фортуны. Трилогия

– Да, господин, – удивленно кивнул Гернос.

Перед тем как отчалить, Александр нашел в зарослях запасное весло и вручил его Другу. После десятка неудачных гребков они сумели синхронизировать движения, и лодка пошла гораздо быстрее. Оставшийся на берегу евнух, ежась то ли от набегавшей с реки прохлады, то ли от страха, ушел в камыши. Анукрис уселась на носу и, не оглядываясь, стала смотреть вперед.

Изза паводка обычно ленивое течение Лаума стало гораздо быстрее. Сильно уставший за предыдущий рейс юноша почувствовал, что они могут не попасть в устье канала, тогда до усадьбы Небраа придется добираться пешком. А ему не хотелось демонстрировать всему городу столь экстравагантное возвращение жены первого пророка с каторги.

– Друг! – крикнул он. – Греби быстрее!

Сам Алекс упорно работал веслами, несмотря на нарастающую боль в мышцах. "Придурки, – мысленно ругался он, сдувая набегавший на глаза пот. – Не могли сделать по паре уключин! Лучше бы этот доктор Франкенштейн не пацанов резал, а занялся нормальным прогрессорством! Тащил бы свое "бремя белых темным сынам этой земли"!"

Им все же удалось войти в канал. Парень перевел дух и глянул на крышу дома. Ни единой тряпочки не висело на перилах. Вода поднялась, затопив мостки и тропинку. Теперь река плескалась всего в паре метров от забора, и на её мелких волнах покачивались привязанные к колышкам лодки. Среди которых одна особенно выделалась размерами и причудливой росписью. На носу у неё сидел широкоплечий мужчина в белой рубашке. Рядом с ней по берегу взадвперед расхаживала стройная женщина в желтом платье.

– Мерисид! – закричала Анукрис. – Это я!

– Не кричи, пожалуйста, – попросил Александр.

Молодая женщина злобно сверкнула глазами, но замолчала. Так теперь стала орать служанка!

– Госпожа! Моя госпожа! – разнесся над водой звонкий голос бывшей храмовой танцовщицы.

– Ну не могут бабы не вопить! – процедил юноша порусски.

Мальчишка расположившийся к нему всех ближе испуганно оглянулся. Алекс попробовал изобразить добрую улыбку своей потной, злой физиономией.

Не успел их "крейсер" ткнуться носом в зеленый берег, как Анукрис спрыгнула и, разбрызгивая воду пополам со слезами, бросилась к Мерисид, чтобы еще сильнее разреветься в её объятиях. Вымотавшийся, словно солдатновобранец на курсе молодого бойца, Александр морщился как от зубной боли, глядя на "трогательную" встречу служанки и госпожи.

– Вылезайте, – скомандовал он Другу. – Вы приехали.

– Это ты, чужак Алекс? – надменно окликнул его келлуанин, выбравшийся из своей солидной лодки.

Он стоял, широко расставив сильные ноги и положив ладони на рукоятку бронзового меча, заткнутого за пояс. Судя по рубашке с открытой шеей и юбке, он являлся писцом, но те никогда не ходят с оружием

– Я, – ответил юноша, предчувствуя недоброе.

– Привязывай свою лодку и следуй за мной.

– Нет.

– Что? – видимо мужчина не привык к отказам, поэтому слегка растерялся.

– Я говорю, мне надо срочно перевезти еще одного человека, – Александр попробовал договориться похорошему. – Скоро стемнеет, он может погибнуть.

– Тебя, жалкий червяк, желает видеть сам господин Джедефмоот! Почетный носитель золотого трона Владыки реки и берегов и верховный жрец храма Птаха в Амошкеле! – зарычал писецстражник. – Немедленно вылезай, или я тебя за уши вытащу!

– А папирусы со старого кладбища Сета твой господин хочет видеть? – парень все еще старался воззвать к разуму собеседника.

– Ты будешь со мной спорить, грязный чужак! – окончательно разозлился келлуанин.

– Стойте! – вскричала Анукрис. – Алекс говорит правду! На том берегу остались вещи и очень нужный человек! Ночью на него могут напасть гиены или крокодилы!

Писецстраж заколебался.

– Где господин Джедефмоот? – спросила молодая женщина. – Я сама ему все объясню.

– Он у нас в доме, – тихо сказала Мерисид.

– Тогда я пошла, – Анукрис посмотрела на немых слуг и мальчиков, сбившихся тесной кучкой. – Идите за мной.

– Кто это, госпожа? – долетел до Александра вопрос старшей служанки.

– Мои слуги.

Юноша перевел дух и глотнул из фляжки кисловатого пива. Хорошо еще, что ждать пришлось не долго. Из ворот усадьбы рысью выбежала группа мужчин в белых юбках. Алекс уперся веслом в берег. Писецстраж схватил за нос его лодку и мстительно улыбнулся.

Парень перехватил весло как боевой посох.

– Господин Алекс! – окликнул его один из слуг. – Где вы оставили того человека?

Мужчина остановился в нескольких шагах.

– Мы привезем его сами.

– Он вас не знает, – покачал головой Александр. – Может испугаться и убежать в холмы. Я поплыву с вами.

Слуга чтото шепнул на ухо писарюстражу, а после радушно пригласил:

– Пойдемте в нашу лодку.

Готовый к любым неожиданностям, Алекс поднял меч и перебрался в более вместительное плавсредство.

"Лучше плохо ехать, чем хорошо грести", – вскоре думал он, наслаждаясь речной прогулкой и время от времени прикладываясь к фляжке.

Пристав к берегу, юноша встал во весь рост и громко закричал.

– Эй, Гернос! Все в порядке!

Из кустов выбрался евнух, неуклюже держа в руке копье.

– Это вы, господин? – задал он один из своих глупых вопросов.

– Ты же не слепой? – усмехнулся Александр. – Видишь, какую богатую лодку за тобой прислали. Сам великий господин Джедефмоот желает нас видеть.

– Где груз? – рявкнул страж.

– Здесь, господин, – засуетился бывший помощник Повелителя смерти. – Сюда, сюда.

Слуги сноровисто погрузили сундуки с корзинами, и судно отправилось в обратный путь. В суматохе евнух передал юноше его вещи и шепнул, что припрятал золото и самые ценные рецепты.

– Что это? – спросил келлуанин с мечом, указав на холщевую сумку, в которой угадывался какойто большой прямоугольный предмет.

– Это мое, – сухо ответил Алекс.

Страж хмыкнул и стал смотреть на реку.

Больше за всю дорогу они не проронили ни слова. Лодка причалила на старое место, слуги заторопились в усадьбу Небраа, прихватив сундуки и корзины. Алекс с Герносом в сопровождении мрачноторжественного писарястража неторопливо зашагали вслед за ними.

Горожане, привлеченные необычной суетой у дома нового первого пророка, кучковались по окрестным улицам, поглядывая на необычных пассажиров большой красивой лодки. Евнух ежился, запахивая полы своей необычной курточки.