Оскал фортуны

Все трое слушателей понимающе кивнули. Когда кто-то вдыхал едкий запах, который выделялся от сока ядовитых грибов гайчени, то на несколько часов впадал в горячечный сон с кошмарами и неприятными галлюцинациями. Да и потом очень плохо соображал, почти не помнил происшедшее с ним накануне, ощущал сильную ломоту в костях, приступы мигрени и впадал в то самое состояние, которое бывает после жутчайшего перепоя. Гриб гайчени, вернее, его сок, использовался очень редко и, как правило, в случаях, когда допрашиваемого требовалось сломить морально, но не нанести при этом физических повреждений. Это средство действовало очень эффективно при допросах.

– Но откуда у вас сведения о керрангах? И как это я пропустил такие данные?

– Тебя просто не было, – поведала мать короля. – А нам постоянно подносят последние отчеты прямо сюда. Да и то об этих рыцарях удалось составить целостную картину совсем недавно.

– Гвардейская элита императора? – попытался угадать генерал.

– Отнюдь! – возразил Менгарец. – Керранги – независимое и гордое княжество, расположенное на восточной оконечности Шлема. Княжество имеет автономию, потому что все-таки признает над собой власть империи Сангремар и в случае войны обязано выставить в поход войско из трех тысяч рыцарей. Об этом территориальном анклаве даже сами Львы Пустыни знают ничтожно мало, потому что им даже приближаться к княжеству запрещено под угрозой немедленной смерти. Основные сведения мы получили от евнухов и наложниц, те все-таки более вхожи в круг придворных, от которых и просачиваются основные сведения. По ним получается, что в Керранги живут очень обособленно, подчиняются только Гранлео и своим пожизненным долгом считают охрану какой-то своей национальной святыни. Сам император раз в год совершает к этой святыне так называемое паломничество и проводит там одну неделю. Причем посещает княжество в гордом одиночестве, без всякой охраны, наложниц или воинского сопровождения. Как правило, весь двор императора на то время остается в приграничном городке и там две недели отдыхает, поджидая своего диктатора.

– Хм! Получается, что эти керранги – самые преданные и лояльные слуги Гранлео? – удивился Тербон. – Но так не бывает, какой им смысл оставаться чьей-то автономией, если, убив диктатора, который в одиночку не представляет большой силы, они однозначно бы получили независимость.

– Нам тоже это кажется очень и очень странным, – пожал Менгарец плечами. – Не хватало только, чтобы все самое ценное для себя покойный император хранил именно там. Ведь в таком случае придется за этими тайнами переться через весь Шлем.

– Но разве в Шулпе ничего нет?

Роза протянула ему с десяток исписанных листков:

– Есть, генерал, да столько, что не верится! Там показания не только евнухов и наложниц, но и более высшей знати, которую успели допросить сегодня. И как видишь, они практически дублируют и подтверждают показания друг друга.

Пока преданный вояка бегло просматривал листки, монах Менгарец с сожалением кивнул несколько раз:

– Но все равно, по поводу княжества придется узнавать и выпытывать все до последней детали. Так что надо постараться раскрутить рыцарей, пока они будут под воздействием гайчени. Иначе, если не склоним к добровольному сотрудничеству, придется применить самые крайние методы.

– Ты ведь говорил…

– И сейчас говорю. Но вот простые разговоры и о чести и о верности – это одно, а жизненная необходимость – совсем другое.

После этих слов Виктора все трое посмотрели на него не только с удивлением. Тербон явно с укором. Роза с каким-то внутренним и тщательно скрываемым страхом. А мать короля с уважением и пониманием. На некоторое время воцарилось неприятное молчание, которое оборвала вскочившая на ноги принцесса:

– У меня ведь еще столько дел перед отъездом! Я больше не нужна? Без меня справитесь? Тогда убегаю.

И она действительно чуть ли не бегом покинула личные апартаменты своей бабушки. Все трое, глядя в спину красавицы, вздохнули с разной степенью тяжести и по разным мотивам, но все-таки остались за столом, вопросительно переглядываясь. Тербон спросил первым:

– А какие еще подробности стали известны о самих наложницах?

– Ну, их красота тебя не заинтересует, – уверенно изрек Виктор, – потому что ты примерный семьянин и верный муж. А вот их развратность тебя наверняка удивит. По их же смелым признаниям, покойный Гранлео брал на каждую ночь сразу по три, а то и по пять наложниц и довольно интенсивно их обслуживал как мужчина.

– Ха! Когда же он спал?

– По общим утверждениям, ему хватало три, максимум четыре часа в сутки.

– У-у-у… силен мужик… был! – не скрывал своего удивления генерал. И тут же стал усиленно припоминать: – У всех Гранлео рождался сын не раньше чем в семидесятилетнем возрасте. Последнему покойнику до семидесяти оставалось еще лет десять. Правильно? Следовательно, никто из наложниц не мог забеременеть… Вроде бы! Или мог?

Ее величество Линкола сделала ладошками неопределенный жест:

– Пока ничего на эту тему сказать не могу. Но обязательно устроим самый тщательный осмотр, если не сегодня завтра, так после вашего выступления в поход.

– И что предпримете в случае положительных результатов?

– Такой вариант событий мы тоже просчитали, – многозначительно успокоила венценосная вдова обеспокоенного генерала. Тот сразу понял, что ему многое недоговаривают, но так как его мнения не спрашивали, перевел разговор на другое:

– Что еще интересного рассказали пленные?

– Ничего особенного. Разве что появилась новая загадка. – Виктор осторожно помассировал свою опухшую щеку. – Вдоль моста на большом от него расстоянии по воде на понтонах проложены толстенные цепи. По всем понятиям, такое ограждение используется против быстроходных атакующих кораблей надводного флота.

– Какой же здесь может быть флот?

– Вот это и странно…

– Ладно, Менгарец, что будем делать в самые ближайшие часы?

– Конечно, не мешало бы все-таки привлечь и Грома к исполнению его обязанностей. – В голосе пришельца проскальзывало немалое сожаление. – Если завтра выступаем, то без его распоряжений в сроки не уложимся. Но будем надеяться, что у него и самого чувство ответственности взыграет и он таки явится перед народом. – Виктор посмотрел на Линколу, намекая, что в противном случае ей самой придется ломиться в покои своего сына. – Ну а мне скорей всего придется сейчас срочно скакать на побережье. Приближаются сроки прибытия кораблей из Гачи, а так как у них там нет ни опытных капитанов, ни навигаторов, ни вообще сработанных экипажей, то придется лично мне устраивать и скоростные курсы, и учения, и первые совместные маневры. На веслах-то они и под парусом по реке ходить умеют, а вот по широкому проливу… Невзирая на общее командование адмирала Ньюцигена. Скорей всего мне так и придется остаться на кораблях нашей флотилии и продвигаться вдоль береговой линии наравне с войском.

– Так, может, и я с тобой?

– Да нет, мне там моих ребят хватит. А ты будешь возле короля присматривать за Розой.

– А не безопасней будет ее взять на борт корабля?

– Наоборот. Мы ведь ничего не знаем о больших водных просторах. Мало ли что там может случиться…

Тербон засомневался:

– Странно, что она не вознамерилась тоже податься на какой-нибудь корвет.

– Да все потому, что она и не знает о моем последнем решении, – открыл маленький секрет Виктор. – Думает, что я присоединюсь к армии, когда она пойдет вдоль берега.

– Зато когда узнает…

– Вот тогда твоя опека, рассудительность и спокойствие пригодятся. Заодно организуешь непрерывное наблюдение за той наложницей, которую Гром собирается взять с собой.

– Как? Он уже об этом заявил? И для чего она нужна в походе?

– Пока не заявил, но…

Менгарец перевел взгляд на Линколу, и та стала отвечать:

– Мне стало известно, что девушка под пятидесятым номером пообещала моему сыну открыть все тайны императорского дворца в Шулпе. Тем более что ее же подруги по гарему утверждают, что Маанита из них самая прекрасная, обаятельная и активная. Вдобавок в самом деле знает больше всех о тайнах Гранлео. Так что необходимость ее присутствия в походе уже не подлежит сомнению.