Осколки чужой жизни

Дальше мероприятие протекало обычно, типично, но эта обыденность длилась до того момента, пока не настала пора усаживаться за праздничный стол.

Вот тут-то меня официально представили Его Высочеству и усадили к нему по правую руку.

Сказать, что обед стал пыткой, ничего не сказать! Казалось, принц Гидеон возненавидел меня с первого взгляда. Он либо меня игнорировал, либо обращался в таком презрительном тоне, каким бы я не посмела бы отчитывать и последнего забулдыгу.

А я терпела, старалась держаться приличий, как-то улыбаться… А в мыслях билось: «За что? Почему? Он же меня совсем не знает… Или кто-то что-то про меня наплёл?»

Сначала было больно, обидно… Но потом я обрадовалась! Честно обрадовалась! Просто подумала, что раз я так не по душе его Высочеству, Его Величество от меня отстанет, ведь король так любит, так балует своего племянника…

С этой мыслью улыбаться стало значительно легче. Более того, в моих глазах, движениях стала проскальзывать благодарность… И принц заметил это — и, что неожиданно, прекратил свои нападки.

С приёма я ушла почти счастливая: за свою судьбу я больше не боялась. Была уверена, что благодаря неприятию Гидеона, всё будет так, как я хочу…

Кто-то, возможно, скажет, что в будущем, когда принц станет королём, то эта его неприязнь могла грозить мне опалой, но это не так…

Во-первых, я была защищена священным правом владыки — и в опалу могла попасть, только если нарушу одно из правил присяги, причём это нужно было доказать. Да, всегда можно что-то сфальсифицировать, но не в моём случае: я оставалась княжной Аларской — моим гарантом, свидетелем оставался Священный Лес, и только он мог доказать мою виновность.

Может это и странно, особенно если учесть, что мы покинули территорию княжества, но именно на этих условиях я настаивала при разговоре с королем — и он их утвердил и подписал, скрепив священной печатью.

Во-вторых, я не собиралась мозолить глаза Его Высочеству. Жила бы, занималась своими делами, регионом, как говорится, подальше от начальства поближе к кухне…

Жаль только ощущение спокойствия, облегчения длились два дня, не больше: на третий пришло приглашение Его Высочества.

Место, время встречи было довольно странными, но общения с королём научило, что подобные мероприятия вполне логичны и нормальны, если тебе стремятся сообщить что-то не предназначенной для лишних ушей.

Я долго блуждала по улочкам района де Плюсси, известного тем, что его избрали своей обителью многие известные деятели нашей богемы. Посмотреть здесь было на что… Необычная архитектура, причудливые фасады и сады. Что здесь мог делать принц, да ещё с утра пораньше я не понимала…

Вдоволь поплутав, я наконец остановилась перед невзрачным, на фоне общего буйства, домика с мансардным этажом.

Немного постояла, сверяя адрес, после чего уверенно постучала дверным молотком в дверь. Меня ждали, по крайней мере, пожилая экономка дверь открыла практически сразу.

— Молодой господин ждёт вас в мансардной. — сразу оповестила меня женщина, не теряя времени на соответствующие моменты правила вежливости.

— Хорошо. — ответила я и прошла в направлении, указанном экономкой.

Весь мансардный этаж представлял собой художественную мастерскую.

Здесь витали запахи красок, растворителя, стояли мольберты, висели картины, по разным углам торчали рамы, аккуратно сложенными стопочками лежали на столе холсты и повсюду, повсюду валялись кисти… А ещё здесь было очень ярко, я стояла лицом к окну, и солнце слепило..

Я задумалась, почему наша встреча должна была состоятся именно здесь, но вскоре я получила на это ответ. Скрипнула дверь, которую я попросту сразу не заметила, и в комнату вошёл принц Гидеон.

Юноша вытирал руки белым, уже не первой свежести полотенцем, вдруг он пристально посмотрел на меня и бросил:

— Княжна, стойте, где стоите!

Я лишь недоуменно кивнула и стала дальше ожидать развития событий. Принц же отыскал со всей груде вещей, что лежали на столе огрызок карандаша и листок бумаги, на котором начал быстро что-то чертить. Длилось это действие не очень долго, от силы минут десять, после чего мне возвестили:

— Значит, я не ошибся. Вы действительно не то, чем кажетесь на первый взгляд… Вынужден извиниться за обед, был не совсем прав.

Гидеон сказал и перевернул рисунок, так чтобы я смогла его увидеть… И я увидела точно прорисованную фигурку девушки, которую однозначно можно было принять за мою… Всё бы ничего, если бы девушка не была закована в цепи, хотя стоит заметить, что, даже в таком состоянии, она держалась независимо, гордо, более того, иронично, даже с насмешкой поглядывала на зрителя.

— У вас настоящий талант. — нервно сглотнула я, признавая очевидное. Ведь надо уметь всего несколькими штрихами передать столько…

— Знаю. — устало ответил наследник. — Мой дар и проклятие, мои глаза.

— Что простите? — не поняла я.

— Эти образы и день, и ночь преследуют меня, до тех пор пока я их не переношу на бумагу… Тогда наступает временное затишье. Не надолго, но всё же… А ещё я не знаю, как так получается, но через свои картины я вижу суть людей. Забавно, когда просто смотрю на человека — ничего, но когда пытаюсь его нарисовать, то всё встаёт на свои места. Вот так и с вами…

— И что со мной? — решила уточнить княжна Аларская.

— А вас я с самого начала составил своё мнение, но когда познакомился, возник диссонанс. Нарисовал по памяти — поразился, не поверил, а сегодня пригласил только для того, чтобы проверить…

— И я так понимаю сошлось?

— Абсолютно. Поэтому ещё раз простите.

А потом я была забыта… Принц отбросил карандаш, обрывок бумаги с эскизом и подошёл к мольберту, да так там и замер.

— И давно вы рисуете? — спросила просто, для того чтобы напомнить о себе.

— С детства. — недовольно пробурчали в ответ. — И столько же мечтаю стать профессиональным художником… А вынужден стать королём!

— Что, простите? — переспросила я. Ведь это было так странно слышать подобное от наследника рода, так боровшегося за власть.

— Всё дядя! — срывал злость Гидеон. — Я был счастлив, учился в лучших академиях искусств, а он… Наследник ему видите ли понадобился, вот только меня он не спросил, только перед фактом поставил!

— Знакомая ситуация. — невольно хмыкнула я. — Но это жизнь, в которой часто приходится поступать как должно, а не как хочется.