Осколки клана. Том 2
Шрифт:
– «Золотой Вереск». Элитный мужской байкерский клуб, – прочитал я название, походу отметив, что расположен он на пятом ярусе Тверской внутри «Бульварного Кольца» на котором мы находились.
Точнее, сами бульвары были расположены на четвёртом уровне, в то время как «Брильянтовые дороги» этого, самого верхнего этажа, были просто-напросто опоясывавшей центр Полиса трассой.
– А какие условия? – поинтересовался я, убирая визитку. – Вступления и вообще?
– Самое важное – ваш металлический конь с котлом вместо сердца, у вас уже имеется! – улыбнувшись ответил мне подполковник, который наряду с чиновником, видимо был самым уважаемым в их группе, потому как остальные ездоки были вежливы но с разговорами не лезли. – В остальном, членские взносы очень щадящие. По условиям же – позвольте отрекомендоваться: великолепная спокойная
Другими словами, меня приглашают в один из крутых закрытых мужских салонов с очень высоким имущественным цензом на вступление определяемым возможностью приобретения пароцикла и доступом к брильянтовым дорогам. Очень не хилая перспектива для заведения полезных знакомств как в бизнесе, так среди чиновников и в армии… особенно учитывая персоналии уже встреченных мною членов этого «Золотого Вереска».
– Что ж, – ответил я вежливо улыбнувшись. – Я подумаю, но практически уговорили…
Гул раздавшийся над головой, заставил нас всех посмотреть на небо, где метрах в ста, один за другим промчалось три «летуна». Великолепные машины на одной из которых, мне даже доводилось летать, заложив широкую дугу между небоскрёбами, быстро удалялись в сторону центра и через какое-то время скрылись за частоколом родовых гнёзд кланов ближнего круга.
Признаться с тех пор я их видел раза два, три не более. Что ещё раз поднимало вопрос, по какой причине «Шипы» повезли меня в Академию именно таким способом. Ну не для того же, чтобы только пустить оборванцу пыль в глаза!
– Что-то часто они сегодня летают, – пробормотал молодой банкир, задумчивым взглядом провожая аппараты.
– Может быть потому, что сегодня очередной приём в честь «Дня Уробороса» в Кремле? – предположил я.
– Вполне возможно, – кивнул молчавший до этого времени артеллерийст, а затем нахмурился, повернувшись к чиновнику. – Юрий Рафаилович, а разве вы не говорили, что обязаны присутствовать?
– Жаль мне пока не по статусу, – грустно усмехнулся всё тот же владелец «Утюжин и Компаньоны».
– А-а-а! – отмахнулся Тайный Советник. – Публичная часть на которую тебя Август могут со временем пригласить – бессмысленная трата времени! Я туда к вечеру подъеду, когда верхние галлереи откроют.
– Хорошо. Подумайте молодой человек! Обязательно подумайте! – вновь вернувшись к прерванной появлением «летунов» теме произнёс подполковник, ещё раз протянув мне ладонь. – А покуда – позвольте отклонятся… Нужно ехать!
– Эм, Юрий Рафаилович, – последним пожимая руку чиновнику в годах, я чуть придержал его. – Позвольте мне с вами коротко переговорить не как с любителем пароциклов, а как с господином Тайным Советником при Гидротехнической Службе Стола.
– Слушаю, Антон Сергеевич, – тут же слегка нахмурился толстяк, превращаясь из харизматичного всадника парового коня в серьёзного княжеского чиновника на высокой должности. – Какое у вас дело.
– Я признаться честно, не знаю какие вопросы вы курируете в своём ведомстве, – продолжил я, всем своим видом показывая как независимость, так и то, что ничего просить у него, как мужчина мог подумать, я не собираюсь. – Но думаю, что имеющаяся у меня информация вас заинтересует. Дело в том, что примерно в октябре, мне приходилось дважды спускаться в канализационные стоки полиса, для выполнения определённых миссий…
Быстро, не особо растекаясь мыслью по буфету, я обрисовал чиновнику ситуацию с странными белёсыми человеко-подобными тварями, буквально наводнившими тоннели и коллекторы стоило только начаться сильному ливню. Особенно же я упирал на то, что монстры эти были мне не знакомы, а значит это какой-то новый вид, который может представлять угрозу для Полиса если не в разгар Сезона Уробороса, то к его концу, когда опять пойдут весенние дожди. А если подобная картина не только на данном участке, но вообще «заражение» по всей Москве?
Естественно,
что ранее я уже отправлял соответствующее уведомление, но то бумага, а знал, как комиссар, какие завалы бывают в студенческих представительствах Княжеского Стола. Ну а, подозревая, что наша бюрократия может существенно затянуть доставку нужных документов ответственным лицам, решил при случившейся оказии продублировать послание высокой шишке устно, заодно упомянув о встреченном мною там же водном эллементале.В общем я и слегка напряг своего нового знакомого, после чего пароциклисты быстренько оседлали свои машины и умчались по кольцу в сторону Таганки, в то время как я, спустившись по пандусу на четвёртый этаж Хамовнического Вала, погнал свой двухколёсный аппарат по Воробьёвскому мосту, откровенен любуясь открытым межплатформенным атриумом, на самом дне которого, поблескивая в солнечных лучах текла водная гладь Москвы реки. Только добравшись по одноимённому как и всё в этом районе проспекту до Мишаниньского района, названного так в честь посада возле Архангельска из которого в Москву пешком, в одиночку через Запретную Зону пришёл учиться наукам Михайло Великий, я спустился уровнем ниже.
Найти нужную мне дом в глухом лабиринте типовой застройки, где зданяи были буквально понапиханы между столбами небоскрёбов, а неба в просветах верхних платформ было практически не видно, оказалось той ещё задачей. В первую очередь из-за адской паранои которой как оказалось обладал нужный мне Анжинерный мастер! Я раз три проехал по первой, второй и третьей улице Зодчих, вдоль бесконечных рядов частных зданий, слепленных в процессе строительства, в единое длинное строение, прежде чем понял, что что-то здесь не так. Нужного рыжего фасада «Зодчих, 17» на них просто-напросто не существовало! Зато было три шестнадцатых и столько же восемнадцатых номеров.
Я уж грешным делом думал, что Золотых дел анжинер каким-то «волшебным» образом заколдовал свой дом так, чтобы чужаки сами по себе не могли его обнаружить! Однако всё оказалось куда как проще – хитрый идиш «вывернул» своё обиталище наизнанку, превратив чёрный ход на глухой проулок в парадный, полностью заложив последний со стороны Зодчих. После чего, оформил фасад на эту улицу, под соседские дома, так что прохожему казалось, между ними и не могло быть ещё одного здания.
Встретили меня не очень то и приветливо. Два охранника-бугая, явно из бывших бандюков, рубились в карты на перевёрнутом мусорном баке и оживились похватав самострелы только когда пыхтение пароцикла стало уже невозможно игнорировать. Впрочем, встретивший меня на пороге скучающий чародей в пятнистой форме и с бледно-голубым ирокезом, на практически полностью замотанном бинтами лице, сразу же дал понять, что громилы – защита от дурака и мелкой шпаны, а именно он приглядывает здесь за серьёзными людьми.
Узнав кто я и что мне нужно, он минут на пятнадцать ушёл внутрь дома, оставив меня со скалящими злобные морды стражами. Впрочем, либо им не платили за особую ретивость, либо мой взгляд подсказал, что запугать гостя страшными гримасами – не получится, но вскоре, они, отложив в сторону свои арбалеты, уже во всю вновь накидывали друг другу в «Матрёну Семёновну», одну из разновидностей блатной «буры».
В конце концов, чародей выглянув из специального окошка, пригласил меня внутрь, почти сразу же пожелав реквизировать всё имеющееся у меня оружие, а так же желательно ещё шнурки, ремни, пряжки и судя по взгляду подумывал связать руки за спиной и надеть мешок на голову. Впрочем, тут в дело вмешался радужный хозяин, лично спустившийся ради встречи со мной в прихожую.
– Ах нет, нет, нет… – буквально проворковал анжинер, оказавшийся довольно крупным и очень худым мужчиной с длинными пальцами рук и примечательным носом на котором плотно сидели небольшие круглые очки без дужек, с передвижными кольцами по ободу и кучей маленьких линз снабжённых разноцветными рычажками. – Лехим не стоит впадать в такие крайности. Да-а… Это всё-таки мой гость, уважаемый-таки человек. Да-а… Сей юноша спас моего мальчика, а это, чего-нибудь таки да стоит. Да-а!
Голос у идиша был мягкий, словно бы не мужской, но и женским его назвать было бы нельзя, сказывался сильный акцент. При то он был этакий… бесцветный, но сочащийся доброжелательностью, в то время как лицо этого человека, казалось высеченным из камня и не приспособленным для каких-бы то ни было эмоций кроме явного осуждения очень недовольного учеником учителя.