Осколки наших грез

И пусть Александра говорила это нарочно, в надежде меня успокоить, но у неё выходило чудесно. Мне хотелось верить каждому её слову, ибо на другое веры не хватало. Стало легче, ведь негласный секрет перестал был секретом и теперь не так чудовищно тяготил плечи.

– А как насчёт вас? – взбодрилась я, получив долю внимания. – Вы молода, неприлично красива и крепко одинока… Разве за столькие годы никто так и не сумел достучаться до вашего сердца?

На этот раз засмущалась Александра.

– Не достучался, но явно на верном пути… По крайней мере мне хочется верить. Сотников Платон не герой моих мечт, но во всяком случае дарит чувство уверенности. Этот тот случай, когда между любовью и крепким плечом выбираешь второе.

Я поперхнулась и не постаралась скрыть возмущение.

– Что? Платон? Нет! Если мы говорим о цветах, то единственное растение, которое подходит угрюмому скупердяю – кактус. В паре с ним он наиболее гармоничен.

Янковская посмеялась.

– Ты совершенно права. Но он тот сорняк, который всегда рос под носом.

Ударившись в молчание, мы провожали закат. И если Александра восхищалась отливами розового небо, то я содрогалась от мыслей о Платоне. Мне была доподлинно известна его отвратительная сущность, но рассказать об этом открыто не представлялось возможным. Эта грязная тайна навсегда останется со мной.

– Я загадала желание, милая. Твой вечер будет волшебным. Верь мне.

Вернувшись домой, я долго тонула в сомнениях, но в итоге сдалась и прислушалась к совету Александры – начала сборы на чертов выпускной. Так невежественно я выбирала наряд впервые, даже волосы оставила не собранными. Вызов пустоте был сделан, оставалось дело за малым – оставаться максимально безучастной.

– Проклятье, Снег, мы опаздываем! – ругался Авдей, дожидаясь меня в машине. Он бесконечно поправлял прическу и проверял свежесть дыхания. – Ты так собралась идти? – изумился он, лицезрев джинсовый комбинезон и старые кеды.

– Если кто и будет стесняться своего родственника, так только я, – брошенная колкость сыграла вместе с закрывающейся дверью. – Жми на газ, братец, пока целы каблуки. Сегодня мы никто друг другу и можем позволить себе что угодно. Прокручивай эту фразу в своей симпатичной голове, пока не взойдёт солнце.

Мне не удалось сдержать удивление, когда вместо шикарной яхты мы оказались в доме Сотниковых. Авдей объяснил, что перед главным событием друзья договорились встретиться именно здесь. Словом, разогреть настроение и как следует взбодриться. Успокаивало лишь одно, что старший Сотников уехал в длительную командировку по вопросам бизнеса, и в обители находились только братья.

Сомнительный, но всё же плюс.

На пороге нас встретил Давид, с коварной улыбкой и аналогичными огоньками в глазах. Парень сгорал от желания сделать это вечер фееричным. Давид был настолько доволен, что едва походил на себя. Серьёзность шла ему больше.

– И как мы тебе? – спросил Назар, покрутившись в роскошном чёрном костюме. – Признайся, ты не видела ничего прекраснее.

Все трое попали под моей оценивающий взгляд, и все до единого слились в одно тёмное пятно. Намереваясь выделить свою компанию, они не стали надевать галстуки или бабочки, выставив напоказ рельефную грудь. Я немного засмущалась, разглядывая парней. Они выглядели безупречно.

Да уж, если Бог и полюбил троицу, то наверняка эту.

– Ничего особенного, – солгала я, демонстративно зевнув. – К вашему сожалению, мне известна разница между упаковкой и её содержимым.

Прищурившись, Назар сократил расстояние между нами.

– Ты хочешь сказать, что я не идеален? Хорошенько подумай.

Моя ладонь уткнулась в его плечо.

– Голова разболеется.

– Да что с тобой такое, Снег? – буркнул он, но в момент превратился в хитрого лиса. – Какой Матвей пробежал между нами, а?

– Кстати о нём, – перебил Давит, не дав мне ответить. – Где он?

– Повёз Надю домой, – невозмутимо отозвался Авдей, словно вёл обыденный разговор. – Она приболела и решила остаться дома. Матвей предложил свою помощь, чему я бесконечно благодарен. Он вернётся с минуты на минуты.

Меня в момент поглотило двоякое чувство. Хорошая новость перебивалась плохой, провоцируя внутренний раздрай. Я не пылала ненавистью к Наде, напротив, она вызывала симпатию, но влечение Матвея рубило эту приязнь на мелкие куски.

– Он выбрал другую, Снег, – с издёвкой прошептал Назар. – А я всегда буду тебе верен. В родительской кровати, на кухонном столе… Я даже смерюсь с этим уродским скафандром, в который ты вырядилась… Что же там под упаковкой?

Переняв правила игры, я потянулась к его губам, а после прокричала:

– Перестань, Назар! Нет ничего плохого в том, что ты поигрался с пылесосом! Ты молод, а значит – всякий опыт важен! Зачем бояться, когда нечего терять?!

Парней взял долгий хохот.

– Сука, – восхищённо кинул Назар, а после поцеловал меня в макушку. – И пусть я готов вывернуться наизнанку, чтобы заполучить тебя… Никогда меня не подпускай. Никто тебя не тронет, малая. Только через наши трупы, слышишь?

Спустя час мы разливали шампанское на дорогие ковры и неуклюже дрыгались под ритмичную музыку. Некогда серьёзные люди превратились в примитивных баловников. Тогда я поняла одно: выросли наши тела, но не души. Подумать только, ведь сам Давид Сотников позволил себя слабость и, потеряв осанку, вспоминал смешные моменты из юности.

– А помнишь, мы Снег в кладовке закрыли? – смеялся он, позволяя шаманскому стекать на рубашку. – Она потом себе нос разбила. Сказала, что мы её побили. Хотя нет, история лучше была. Когда попросили её гараж отцовский поджечь! Он тогда чертовски разозлился!

– Ага, – поддерживал Назар. – Платон решил, что лишился коллекции порно-журналов. Отец не знает, ведь я до сих пор храню её у себя. Барышни того времени намного сочнее нынешних. Без обид, Снег.

Безудержно смеясь, я с трудом переводила воздух.

– Видели бы вы, когда Авдей танцы устраивал. Как только услышит новостной проигрыш, так сразу в гостиную выскочит и фонарики наяривает. Мать тогда не раз задумывалась о враче. Хотя сейчас ничего не изменилось.

– Дура, - бухтел Авдей. – Лучше вспомни, когда презервативы надувала. Бегала по всему двору с шарами. Отец полгода из дома не выходил.

В какой-то момент дверь распахнулась и нашу компанию разбавил Матвей. Смех в секунду утих. Он был настолько напряжен и зол, что подобно ластику стёр всеобщее веселье. Взмахнув рукой, он посоветовал его не трогать. Янковский прошёл на кухню, до краёв наполнил бокал и в секунду его осушил.