Осколки разбитых иллюзий

Даже в темноте их взгляды схлёстываются. Она выгибает спину призывно. Ведьма, действует на него, как редкий яд. Его парализует от похоти, которая обволакивает их. Кажется, что он разлетится на миллионы частиц, если она покинет его.

Камилла начинает двигаться на нём медленно, плавно. Она невесома, он не чувствует тяжести на себе. Лишь её жар и пульсацию. Его взору открываются изгибы её извивающегося тела. Он проводит руками по ним, очерчивает, сжимает грудь. Её движения, как зачарованный древний танец. Ничего естественнее нет. Их тела издают единую симфонию звуков.

Тьма усиливает остроту, погружает в пучину безумия. Мир вокруг сужается, всё блекнет.

Она дышит тяжело и шумно. На её теле начинают выступать испарины. Девушка перестаёт контролировать себя и срывается на громкие крики, выгибает спину сильнее. Ускоряется. Будто хочет догнать то, что ускользает от неё. Она находит его руки и сцепляет их пальцы.

— Адэм, — её начинает ломать и потряхивать в приближающемся экстазе.

Он чувствует, что её скоро накроет оргазм, но не хочет завершения.

Подхватывает её, не позволяя покинуть его, и вместе с ней встаёт с лестницы.

— Теперь моя очередь, — говорит ей, пока направляются в спальню.

Покрывает поцелуями шею, втягивает кожу в рот, покусывает. Продолжает клеймить её, оставляет отметины на коже, чтобы помнила с утра. Смотрела на них и не посмела притвориться, что между ними ничего не было.

Адэм ложится вместе с ней на кровать, придавливает её спиной к постели.

— Какая ты охуенная, — всматривается в её лицо. — Давно надо было сделать тебя своей.

Толчок. Мощный. Грубый. Она прикрикивает под ним. Утробный рык прорезается из его груди. Снова срывает крышу, хочется отыграться за то, что делала с ним на лестнице. Еще один толчок сильнее и резче прежнего. Её тело подбрасывает немного вверх.

— Ты меня даже не замечал, — с упреком и обидой в голосе отмечает она.

Её дикий нрав даёт знать о себе. Она старается оттолкнуть его от себя. Пытается вырваться, выползти из-под него.

Сука. Какая она непредсказуемая. Буря. Не обуздать её никогда.

Он не дает ей вырваться. Придавливает своим телом, впечатывает в себя сильнее. Руки её сцепляет и вверх тянет, удерживая их над её головой одной рукой.

— Тогда, в кафе, на твое восемнадцатилетние. Ты была в белом коротком платье. Уже тогда я хотел обладать тобой.

Она выгибает спину. Мышцы внутри сжимают его плоть. Сука. Невыносимая пытка. Сладкая и жгучая. Стискивает зубы. Вены в висках сходят с ума, дёргаются и пульсируют. Хочется сожрать её, чтоб она навсегда была заключена в нём.

— Ненавидел себя за то, что хочу тебя. Хочу грязно. Такую чистую и невинную девочку.

Он замирает, дыхание сбивается. Холодный пот выступает на спине.

Камилла ёрзает под ним, тянется к нему бёдрами. Язык её тела умоляет его продолжить.

— Ты была мелкой, слишком. И, блять, сестра моего друга…

Ещё одно движение, и он кончит. Его скручивают тугие спазмы. Тело ломит, увязает в ней глубже и безнадежнее.

Пусть всё кругом раскрошится к чертям!

— Я по-прежнему сестра твоего друга, — яростно заявляет она, вырывает свои руки из его хватки. — Ничего не изменилось

Новый бунт. Протест. Бьёт его кулаками в грудь. Трепыхается, как зверёк в клетке, старясь вырвать руки из плена. Её бьёт мелкая дрожь. Она достигает своего предела. Мякнет под ним, её тело сдается, в то время, как разум продолжает вести борьбу.

Адэм делает последний сокрушительный выпад вперед. В рай, заключенный в её бёдрах.

— Нет. Теперь ты моя женщина, — рычит, изливая в неё своё семя.

Впервые целует её в губы нежно и невесомо.

Глава 12

Впервые за всю свою жизнь, мне так неловко просыпаться утром.

Чувство стыдливости, неведомое мне ранее, пробудилось раньше, чем я сама.

В сознании мелькают картинки ночных событий. Разворачиваюсь и зарываюсь в подушку лицом.

— Вот ду-у-ура, — приглушаю крик самобичевания.

Хочется отвесить себе хорошенькую оплеуху, но решаю повременить с этим.

Какого чёрта я пошла нырять в бассейн ночью?

Всё из-за отсутствия сна. Тревожные мысли, крутящиеся вокруг смерти отца, не выходили из головы. Горечь от его ухода сжирала изнутри. Его травили день за днем — это не укладывается в голове.

А ещё вдобавок слова, сказанные Адэмом в кабинете. Всё так запуталось, смешалось в противоречивый клубок, что я не находила себе места. Бродила по дому, как тень. Не могла себя ничем завлечь. Постоянно возвращалась к откровению Адэма.

«Хочу твоё сердце себе.» — эта фраза засела в голове. Стучала молотом. Зудила, как назойливое насекомое. Снова и снова.

Что, чёрт возьми, он имел ввиду?

Я сломала себе мозг. Исковеркала его. Не могла никак заснуть. Будь под рукой снотворное, не думая, приняла бы пилюли, лишь бы вырубиться. Перестать думать о смерти отца, об Адэме. О неясном и пугающем будущем. Решила, что если поплаваю, то вода утомит, усталость возьмёт верх, и я смогу уснуть, наконец.

Уснула, только вот не одна.

Ведь было предчувствие, что могу столкнуться с ним. Но, нет же, мне не сидится на месте. Инстинкт самосохранения с раннего детства отсутствует напрочь.

— Идио-о-отка! — награждаю себя новым званием. — Что ты натворила? Каким местом думала?!

«Спокойствие, только спокойствие, Камилла.» — где-то внутри, довольно потягиваясь, просыпается и мурлычет внутренний голос — «Ночь была умопомрачительной. Мы даже в фантазиях не могли себе такого представить.»

Сжимаю зубы от чувства безысходности и нелепости.

«Уже не исправить ничего. Надо размышлять трезво.» — уговариваю саму себя не впадать в пучину самобичевания.

Начинаю задыхаться от нехватки кислорода. Переворачиваюсь обратно на спину, вдыхаю воздух, а он пропитан Адэмом. На коже осел едкий аромат мужчины, его волос. Во рту вкус его поцелуев. До сих пор чувствую кожей его взгляд, пронизывающий меня даже в полутьме.

Щёки воспламеняются огнем.

При каждом движении сладкая боль сковывает мышцы. Губы покалывают. Всё напоминает о его прикосновениях. Сиплый голос звучит в голове, в ушах стоит его приглушенное дыхание, его рык.