Осколки разбитых иллюзий

— Недопонимание, дед? Ты это теперь так называешь? — с издёвкой спрашивает Рашад, и тут же загибается от удара, который получает тростью в живот, — Аааа, больно!

— Слабак! — не остаётся в долгу старик.

Чем вызывает новый хохот у ребят. Мне передается общая атмосфера веселья. Настроение меняется, если в начале встречи я была настроена скептически к родственникам Адэма, то сейчас расслабляюсь и с удовольствием наблюдаю за ними.

Пока мы едем они всё время беседуют, подшучивают и смеются. Дед расспрашивает Адэма о компании, о том как он справляется.

Затем о матери и сестре. Я понятия не имела, что семья матери Адэма, проживает в Эмиратах.

Через пол часа мы заезжаем в закрытый частный сектор, проезжаем виллы, выстроенные в ряд, с идентичным проектом и облицовкой.

Через пару минут автомобиль заезжает в ворота одной из вилл. Как только тормозит, мы выходим из машины.

Я оглядываюсь вокруг. Этот дом отличается от других, другой проект. Он кажется огромным хоть и одноэтажный. Территория вокруг него обширная.

— Эй, народ, мы приехали, — прикрикивает Фарук.

Спустя пару минут к нам на встречу один за другим выходит огромное количество людей. Все радостно восклицают. Из их уст слышится имя Адэма. Я бегло осматриваю толпу, женщины разного возраста, молодые девушки, мужчины и множество детей взирают на нас.

Дедушка Адэма идёт вперёд, опираясь на трость и они расступаются.

Как только он отходит на достаточное расстояние, толпа, состоящая из тридцати человек, не меньше, рвётся к Адэму и начинают приветствовать его теплыми объятиями и рукопожатиями.

Адэм выглядит радостным не меньше, чем они. Он уделяет каждому внимание, произносит их имена. Задает встречные вопросы. Градус моего удивления стремительно летит вверх.

Дети, что немного постарше бросаются на шею Адэму. Он так же восторженно их приветствует. Самых маленьких берёт на руки, целует.

Про меня тоже не забывают, вежливо здороваются, приветливо улыбаются. А некоторые из них называют меня по имени и ведут себя так, словно мы близко знакомы. Одна из девушек, даже бросается обнимать меня.

— Привет, я Айла, Адэм мой дядя, — говорит она, смеясь.

— Привет, я Камилла, Адэм мой муж, — вторю ей и мы начинаем смеяться.

Большинство женщин, что приветствуют нас, с покрытой головой и в длинных абайях. Более молодые девушки одеты очень скромно, но со вкусом. Рассматривая их, мне становится не комфортно от своего вида. Я в короткой юбке, в длинном оверсайз пиджаке, короткий топ, от чего я чувствую себя в сравнении с ними обнажённой.

Мы не спеша, вместе со всеми, направляемся в сторону дома в восточном стиле. Мой взгляд встречается с пожилой женщиной пышного телосложения, которая выходит из виллы и направляется к нам. Я сразу понимаю, что это та самая Айбике — бабушка Адэма.

Она изучает меня. Заметив мой встречный взгляд, на её лице расцветает подбадривающая улыбка.

Когда женщина настигает нас, Адэм, который увлечённо беседует с усатым мужчиной, не замечает её.

На плече Айбике висит кухонное полотенце, она стягивает его и начинает бить им Адэма, обращая на себя внимание.

— Бика, — он смеется, хочет обнять её, но женщина не позволяет, она продолжает непрестанно хлестать его полотенцем.

Адэм отступает, смеясь, уклоняется от ударов.

Я вспыхиваю от восторга. И с маниакальным удовольствием слежу за тем, как она бьёт Адэма. Удары приходятся по его груди, ногам, рукам. Адэм отходит, уклоняется, но она бодро настигает его, продолжая наносить удары.

Кажется, они с мужем одного поля ягоды, он тоже любит бить внуков.

Адэм задыхается от смеха и в конец перестает сопротивляться. Он позволяет ей вдоволь похлестать себя.

От смеха слезы выступают на кончиках моих глаз. Я вытираю их. Не помню, когда мне было так весело.

— Айбике, моя любимая бабуля, — протягивает Адэм, поймав на лету полотенце, притягивает к себе женщину, заключает в объятия.

Только тогда она выпускает из рук полотенце, и оно падает на землю. Я не вижу её лица, она стоит уткнувшись в плечо Адэму. Но от того, как трясутся плечи женщины, догадываюсь, что она плачет.

— Как же долго тебя не было, Адэм, я думала, что умру, так и не увидев тебя.

Моё веселье улетучивается. В сердце начинает щемить. В горле образовывается ком. Я остро ощущаю, как женщина тосковала по Адэму. Интересно, сколько они не виделись? Как Адэм может быть таким жестоким по отношению ко всем этим людям? Он, что не общался с ними?

Чувствуется, как сильно они любят его и как он значим для них. Как сильно они скучали по нему.

Я всегда считала свою семью большой. Но смотря на всех людей во дворе, понимаю, что они не просто семья, а целый клан.

Адэм продолжает обнимать бабушку, что-то нашептывает ей. В его глазах читается нежность. Во мне просыпается зависть к женщине, удостоенной такого обращения от него. Отвожу от них взгляд.

Многие из родственников Адэма разошлись в разные сторону, они снуют по двору, выполняя какую-то работу, я вижу длинный стол под навесом дома. Во главе него восседает дедушка Адэма. Он следит за женой и внуком со своего места. Женщины то и дело появляются возле стола, приносят закуски и еду.

— Добро пожаловать, дочка.

Оборачиваясь на голос, неожиданно для себя, оказываюсь в тёплых объятиях бабушки Адэма.

— Спасибо, — шепчу в ответ, обнимаю старушку, поглаживая её по спине.

— Пойдёмте за стол, — говорит она и взяв нас с Адэмом под руку, ведёт к застолью.

Когда мы подходим, я не сажусь, обращаясь к Айбике говорю:

— Я могу немного освежиться после дороги?

— Конечно, милая, сейчас Айла тебя проводит, — она зазывает к себе девушку, — проводи Камиллу в гостевую комнату.

Айла чересчур радостно кивает и приглашает следовать за ней. Мы заходим в дом, минуем просторную гостиную, идём по коридору вдоль множества дверей, заворачиваем несколько раз в разные стороны.

«Не дом, а целый лабиринт» — хмыкаю мысленно.

Айла открывает одну из дверей и впускает меня в комнату. Нас встречает интерьер в восточном стиле, богатый на пестрые краски в дизайне.

— Тебе же в уборную? — спрашивает меня.

У неё приятный тонкий голосок и хрупкая внешность в соответствии с голосом. Лицо украшает тонкий, чуть острый носик, миндальный разрез глаз обременён пушистыми ресницами. Губы пухлые, в форме бантика.

— Да, я не долго, — говорю ей, выпускаю из рук сумочку, ставя её на столик.