Осколки разбитых иллюзий

Я вымученно улыбаюсь сарказму Демира. Он в своём репертуаре, не упустит случая поиздеваться. Послушно подхожу к его внедорожнику и сажусь в него.

Демир трогается с места. Через пять минут дождь усиливается. Бьёт через лобовое стекло так, будто рвётся ко мне для того, чтобы учинить расправу.

— Как думаешь, она прилетит с ними сюда? — спрашиваю брата задумчиво. — Получится её уговорить дать показания против Мартынова?

— Она фигурирует в уголовном деле. Выбора у неё нет. Что касается Мартынова, надеюсь, Адэму удастся её уговорить рассказать, чьё указание выполняла.

— И я надеюсь, — сцепив зубы, бросаю в ответ, отворачиваюсь к окну.

Демир включает радио. Из динамиков начинает литься лирическая песня о душевных страданиях от неразделённой любви. Капли дождя бьют по стеклу и стекают по нему вниз, всё вокруг, словно отражает моё душевное состояние.

Касаюсь обручального кольца, прокручиваю его на пальце. Сняв, вновь смотрю на надпись, в голове звучит голос Адэма. Его признание. Тоска по нему сжимает сердце в болезненные тиски.

Надеваю кольцо, вижу боковым зрением, что брат смотрит на меня, но не лезет с вопросами. Отворачивается, глядя в лобовое стекло. За окном сменяются пейзажи, от аэропорта до дома брата ехать около сорока минут.

Поэтому решаю откинуть сидение назад и поразмыслить. Спускаю спинку, принимаю удобную позу.

Стоит мне прикрыть веки, как я переношусь на крышу, воспроизводя в голове наш последний разговор с Адэмом.

Оторвав внимание от валяющего телефона у ног, я поднимаю глаза на Адэма. Его взгляд, направленный на меня, меняется. Тяжелеет. В глазах появляется недобрый блеск, зрачки стекленеют.

Он отступает на пару шагов назад от меня. Я невольно начинаю вертеть головой из стороны в сторону. Медленно.

«Нет, не отдаляйся от меня» — вопит сознание.

Я вижу, как сжимаются его скулы. Как прорезаются мускулы на лице. Он вновь бросает взгляд вниз, на экран телефона. Словно боролся с собой всё это время, убеждая, что ему привиделась фотография.

Впервые мне становится стыдно перед ним. Я начинаю жалеть, что ввела его в заблуждение, что лгала ему и представляла себя ещё в более худшем свете, чем я есть на самом деле. Желая отомстить ему за то, что он не замечал меня и был с другими девушками, я втоптала себя в грязь.

Я вижу, как искажается его лицо. Глаза, впившиеся в экран, сужаются до узких щёлочек.

На фотографии Инглаб впился в мои губы. Она была сделана в первую неделю, как я ушла из дома. Это был первый раз, когда он меня поцеловал, совершенно внезапно и неожиданно. И начал при этом снимать селфи. Фотография была сделана на телефон, который он позже продал. Значит для чего-то сохранил фотографию.

Сейчас, глядя на фото, я испытываю отвращение. Тошнота подкатывает к горлу.

Выражение лица Адэма отрезвляет меня. Я выхожу из состояния оцепенения. Наклоняюсь вниз, поднимаю мобильный. Руку будто жжёт. Трясущимися пальцами я начинаю лихорадочно удалять фотографию.

Адэм прячет руки в карманы. Я знаю, что он сжимает их в кулак. Не двигается с места. Следит за мной. На вербальном уровне чувствую, что в его взгляде плещется разочарование.

— Думаешь, удалив фотографию, можно притвориться, что ничего не произошло? — спрашивает мрачным голосом. — Как это вообще понимать?

Последние слова он произносит на тон выше, но мне кажется, что он орёт во всё горло.

— Я объясню… — с трудом заставляю себе заговорить, язык словно прилип к нёбу.

Мобильный оживает. Поступает звонок. Не глядя на то, кто звонит, нажимаю боковую кнопку, ставлю на беззвучный режим.

Реакция Адэма — то, как он вновь превратился в чужого человека, пугает и путает мысли.

— Я внимательно слушаю тебя, Камилла. Будь добра сделать это. Ибо я нихрена не понимаю. И с трудом держу себя в руках.

Каждое предложение, что он выдаёт, звучит настолько отчуждённо, что мне хочется закрыть руками уши.

— Адэм, я не знаю, с чего начать, — говорю, делая шаг навстречу к нему.

Но он отступает назад. Словно, боится, что, если я подойду ближе, произойдет что-то непоправимое. Вновь обрастает броней. Лицо становится непроницаемым.

— Попробуй начать с самого начала, — коротко бросает он, уводит от меня взгляд.

«Ему неприятно смотреть на меня?» — эта мысль режет скальпелем по нервам.

Во мне начинает подниматься паника. В желудке бурлит, как при шторме. С каждой секундой между нами увеличивается не только расстояние, но и разрастается пропасть. Я не хочу допускать этого. Не хочу, чтобы нас отбросило назад.

Сейчас, в эту секунду, до меня отчётливо доходит, что моя любовь к Адэму важнее гордости. И если я не хочу его терять, то должна обнажить перед ним и душу.

— Если начать с самого начала и главного, Адэм, — произношу сквозь ком в горле. — Я люблю тебя. Люблю давно, наверное, с нашей первой встречи. С первого поцелуя в квартире у Демира.

Моё признание вызывает у него мгновенную горькую усмешку. Он вновь отступает назад, еще дальше от меня. По его глазам понимаю, что он не верит мне. Наверное, я бы тоже не поверила.

— И от большой любви ко мне, сбежала с другим, — говорит, вскидывая голову к небу. Будто просто озвучивает мысли вслух.

Уходит в сторону, я вновь делаю шаги к нему. Становится больно на физическом уровне от того, что я не могу прикоснутся к нему. Признание, которое я собиралась произнести и сделать особенным, сейчас кажется ему всего лишь попыткой оправдаться.

«Как мне его убедить?» — ищу выход, мысли хаотично мечутся в голове.

«Гори в аду Инглаб. Гори в аду!» — проклинаю ублюдка, с которым меня когда-то свела жизнь.

— В день, когда я ушла из дома, — замолкаю, собираюсь с мыслями. — Я узнала, что моя мама, мне не родная, — решаюсь на откровенный разговор. — В этот день мы с отцом начали спорить. Он хотел, чтобы я вышла за тебя…

Вновь замолкаю, видя, как брови Адэма сошлись на переносице. Он смотрит на меня, как на окончательно свихнувшуюся и завравшуюся.

Ноги начинают неметь, становится трудно стоять, поэтому я иду и сажусь на край дивана. Не смотря на Адэма, продолжаю свой рассказ:

— Я тогда только узнала о договорённости на счёт нашего брака. Меня обуяли смешанные чувства. Я была рада и в то же время возмущена, — погружаюсь в свои воспоминания. — Помнишь, наш разговор после презентации? Ты тогда сказал, что я подхожу тебе по всем пунктам. Холодно, без эмоций. Просто сообщил, что не против жениться, так как этого хотел твой отец. Наверное, этот разговор и стал отправной точкой, Адэм, — мне становится больно говорить.